Все надписи были сделаны по-английски. Большинство были понятны, особенно тумблер с табличкой ON/OFF. А непонятные слова нашлись в карманном словарике, который с недавних пор у меня всегда с собой. Устроившись поудобнее, насколько это было возможно, я осторожно прикоснулась к передней панели и тут же отдернула руку. Чего испугалась, спрашивается? А хрен его знает. Только все равно мною овладела какая-то непонятная робость. Я посидела с минутку, потом опять насмелилась и с замиранием сердца щелкнула переключателем. Где-то внутри рации что-то тихонько загудело, засвистело, загорелись шкалы и лампочки, а меня внезапно охватил бешеный восторг, словно я опять сопливая девчонка перед дедовым приемником.
Я натянула на голову лежавшие поверх рации наушники, убедилась, что переключатель режима стоит в положение «прием» и начала осторожно крутить настройку волны. Где-то рядом была кнопка «AUTO», для автоматического поиска станций, но мне хотелось именно тех, детских ощущений. И тут меня ждало жестокое разочарование: в эфире было пусто. Совсем. Редкие легкие трески атмосферных разрядов не в счет. Я зачем-то обиделась непонятно на кого и со все угасающим энтузиазмом почти механически крутила верньер, переключала диапазоны частот... Уже была готова бросить это гнилое занятие, но тут в наушниках раздался сильный треск и вместе с ним монотонный мужской голос, перебиваемый помехами:
- Attention! Attention! My name is…
В первую секунду я офигела. А во вторую схватила блокнот и принялась записывать в него услышанное, насколько могла. Ну да, говорить и слушать я худо-бедно научилась, а вот с письменностью был полный швах. Вот и строчила русскими буквами по принципу «как слышится, так и пишется». Поняла услышанное через пень-колоду, но сумела разобрать главное: где-то тут, на островах, есть мужик по имени Пьер Дюбуа, по национальности француз. Он на острове один, нашел рацию и сигналит всем, кто его сможет услышать. И два раза в день в определенное время по полчаса ждет на этой же волне ответа. Нет, я понимала, что мы на этих островах не одни. Например, бандиты очень наглядно это продемонстрировали. Но это было как-то… словно в тени. Где-то там, далеко, что-то может происходить, а тут у меня есть мой остров, есть доверившиеся мне люди, откуда-то из тумана приходят бандиты, мы их бьем, более или менее успешно – и все. А сейчас… сейчас я как-то вдруг осознала, что этих островов, вроде моего, может быть много. Десятки, сотни, может быть, даже тыщи. И везде, на каждом могут жить люди. Нам вот повезло, собралось вместе аж одиннадцать человек, а где-то сидит этот Пьер, и ему не с кем поговорить, он только может раз за разом повторять в микрофон одни и те же слова в надежде, что кто-то его услышит и придет. Вот, например, Снегурка. Как она сказала? Это хуже смерти? А сколько она просидела в той пещере? Если она попала одновременно со мной, то примерно три недели. И за все это время не было рядом никого. Ни помочь, ни поддержать, ни даже словом не перекинуться. Жуть! Вон, Лерка за пару часов чуть не рехнулась, когда ногу подвернула. А тут...
Я еще секунду порефлексировала, а потом потянулась к рации и твердой рукой выключила питание. Прежде, чем отвечать, надо как следует подумать.
Глава 21
Я лежу в палатке, у меня депрессия. Нога болит, настроение поганое. Снаружи льет как из ведра. Ветер такой, что палатку нашу нещадно мотает. А мы четверо – я, Лерка, Дзетта и Сара, прижимаем своими тушками донце палатки, чтобы ветром не унесло. И это еще здесь, посреди леса. Все ж таки, деревья хоть сколько-то от ветра прикрывают. Борюсик и Фридрих на своей половине в сухое переодеваются. Как-то мы упустили этот момент, когда среди бела дня небо совершенно неожиданно почернело в считанные минуты, рванул ветер, да порою такой, что с ног сбиваел. У меня еще не забылся тот ночной дождик, да и Борюсик на это памятливый оказался. Остальные тоже не дураки, мигом просекли, что дело неладно. Пока я отползала в палатку, они вовсю шустрили: убирали внутрь все вещи, тушили костер, растягивали (и почему раньше-то не сделали?) штормовые оттяжки на тенте. Фридрих – тот вспомнил из своей скаутской юности, что палатки непременно нужно окапывать, чтобы не заливало. А лопаты-то у нас не оказалось. Та трофейная, что была, ушла в поход вместе с катером. В общем, проблема. Но эти двое – Фридрих с Борюсиком - уперлись и ножами прорыли канавку вокруг всего нашего немаленького дома. Заканчивали когда уже вовсю ливануло, но не отступились. Сделали дело и двумя мокрыми сусликами заскочили в тамбур. Стоят, дрожат, с них ручьем течет. Ни одной сухой нитки. Промокло у них все, вплоть до резинок от трусов. Девочки тактично отвернулись, пока они прямо в тамбуре скидывали с себя шмот, вытирались и голышом сигали в свой закут. Хорошо еще – тепло здесь, на островах, так что простудиться шансов мало.
Нет, мужики наши молодцы – слов нет. Дзетта, вон, сидит вся гордая своим caro. А я лежу и ругаюсь про себя: что, трудно было раньше растяжки хорошенько закрепить? Или ту же канавку заранее прорыть? Вон как по ней сейчас течет. Сто пудов, шла бы сейчас вся эта вода через палатку, а мы бы изображали тут лебедушек. Почему, спросите, лебедушек? Да потому, что у них вечно задница мокрая. А ведь это я должна была обо всем подумать, да людей направить. А вместо этого… Ладно еще сейчас: валяюсь тут с дыркой в ноге. А когда целенькой была – что же не позаботилась? Люди мне доверились, а я…
Ветер свирепствует, купол ходит ходуном. При особо сильных порывах, когда дуги каркаса слишком заметно прогибаются, Лерка вздрагивает и жмется ко мне. Еще бы – соплюшка ведь совсем, не грех и испугаться. Дзетта сидит с невозмутимым видом, ждет своего мужчину. А вот Сара закрыла глаза, сложила руки и явно молится. И ведь не скажешь, что трусиха – позавчера не побоялась на бандитов навалиться, когда там, на берегу заварушка началась. Хотя… у каждого есть свои страхи. Кто пауков боится, кто лягушек. А я знала одного ну очень смелого пацана, который запросто мог выйти драться один против пятерых, но зато до полусмерти боялся зубных врачей. Но все равно это не дело. Надо что-то придумать, чтобы народу настроение поднять. Песню спеть, что ли? Стала перебирать в памяти – ничего бодрого на ум не идет. Все больше печальное да протяжное, чтобы с подружками под наливочку петь. Может, в Италии с этим лучше? Вот только как Дзетте это объяснить? Хватит ли словарных запасов – моего английского и ее русского?
На улице день, но вокруг темнота. Не как ночью, конечно, но такой очень изрядный сумрак. Тоже на нервы давит. Я попыталась было беседу завести – насколько слов хватило. Хреново получилось, если честно, но тут мужики, уже сухие и чистые, к нам приползли. Сразу и настроение приподнялось, и дело образовалось – совместный перекус. Вроде, и ветер стал стихать. Я почти совсем успокоилась, зачерпнула полную ложку каши и тут откуда-то издалека раздался звук. Резкий, отрывистый. Все замерли. Видать, не мне одной послышалось! Стреляли? Вряд ли, сейчас на острове кроме нас никого. А в такую погоду нормальный человек в море не выйдет. Да и не услышать отсюда выстрел. Ветер вон как завывает, да и лес звуки глушит. Хотя… ветер может звук издалека донести.
С полминуты кроме завываний ветра и дробного стука капель по натянутому до барабанного состояния тенту ничего не было слышно. Народ зашевелился, подрасслабился. Мало ли – дерево хрупнуло, или еще что. И только я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь ободряющее, как звук повторился. Точно, выстрел! Откуда-то с юга. Это кто ж такой смелый нашелся? Сейчас, поди, такие волны по морю ходят – мама не горюй. И на лодочке шкандыбать – чистой воды самоубийство. И здоровенные лайнеры, поди, в такой шторм себя неважно чувствуют. А ведь с той стороны должен наш боевой отряд возвращаться. Неужели не хватило у них ума на денек задержаться?
Едва додумав эту мысль, я подскочила на месте. Вернее, попыталась подскочить и, охнув, брякнулась обратно. Гляжу – не одна я такая умная, у всех на лицах тревога отобразилась. А Фридрих с Борюсиком переглянулись и, ни слова не говоря, потопали облачаться обратно в мокрое. А Сара следом подорвалась: я, мол, с вами. Мало ли что! Дзетта чуток помедлила, и тоже засобиралась наружу. Она-то там на кой? Хотя если б не нога, я бы первая ломанулась на берег. В общем, через пару минут мы с Леркой остались вдвоем. Честно говоря, толпой сидеть было веселее. А так…
