Бумажку я просушила, аккуратно свернула и убрала в свою сумочку, а сумочку сложила себе в изголовье. Ну да, сейчас эта карта ни к чему. Но вдруг да пригодится потом! Вдруг там и в самом деле клад! Я на минутку позволила себе помечтать о сундуках с золотом и каменьями. Потом вернулась в реальность. Никаких там драгоценностей нет. Если что и спрятано, так что-то, очень нужное для жизни здесь, на островах. Оружие, лодка, бочка бензина, дом, в конце концов. Да если там просто мешок муки – это уже ценность. Ну так что с того, попадется по дороге – поглядим, что там такое.
Дальше было все как обычно: ужин, немного релакса и отбой. Найденка наша так и не пришла в себя, и Сара устроилась на ночь рядом с ней. Поразмыслив, я решила часовых не выставлять. Если уж до сих пор никто не появился, то до рассвета уже и не появится. Ночи здесь темные, а плавать впотьмах в незнакомых водах – это занятие исключительно для самоубийц. Дзетта с Борюсиком уединились в отдельной палатке. Я приготовила затычки для ушей, но нынче никаких будоражащих воображение звуков оттуда так и не донеслось. Все-таки, сегодняшние события слишком сильно впечатлили эмоциональную итальянку. Ну нет, так нет, нашим легче. Я поворочалась, устраиваясь поудобнее, приготовилась к долгим размышлениям о тщете всего сущего, но вместо этого совершенно неожиданно для себя заснула.
Глава 22
Найденка проснулась – вернее сказать, очнулась – лишь на следующее утро. Да и то не сразу. Мы к тому времени успели и заказ сделать, и завтрак сварить и даже порубать. Сегодня к обеду ждали возвращения наших из рейда, а до того времени дел особых-то, вроде, и не было. То есть было, конечно, но это для здоровых и ходячих. Фридрих с Борюсиком, например, сразу после еды умотали на рыбалку. Завидую! А я, пораскинув мозгами, решила, что активные действия мне сейчас противопоказаны и, подхватив учебник английского, уползла в палатку зубрить словарный запас. Все эти «ту ду» и «ту гоу». Заодно и за девчонкой присмотрю. Сара-то с ней всю ночь прыгала, почти что глаз не сомкнула. Аптечку, поди, ополовинила. Надо сказать, причины тому были серьезные. Почитай, до утра девку не по-детски колбасило. То в жар кидало, до бреда, ее уколами кололи и уксусом обтирали. То колотило как врага народа, и на нее складывали все наличные одеяла. К утру, правда, поотпустило, но санитарка наша умаялась напрочь. Сейчас устроилась в теньке на матрасе и так выдает храповицкого, что аж в палатке слыхать.
И вот лежу я со своей книжицей, учу осточертевшие глаголы, и тут вижу боковым зрением – зашевелилась наша гостья, глазенки приоткрыла и явно пытается понять, что именно с ней случилось и где она сейчас находится. Вот она попыталась руку поднять, а рука-то примотана к тяжелой палке и сил на это простое действие дивчине явно не хватает. Нет, пора себя обозначить, а то девонька еще в панику с перепугу впадет, дергаться начнет, а ей сейчас это вредно. Я на правый бок повернулась, приподнялась на локте и выдала заранее приготовленную фразу:
- Доброе утро, прекрасная незнакомка.
Едва услышав мой голос, пресловутая незнакомка дернулась, как от удара током и попыталась отползти подальше. Безуспешно, разумеется - не больно-то много поползаешь на переломанных ногах. В глазах у нее такой испуг плеснул, что захотелось ее прежних компаньонов собственноручно к стенке поставить. Вот странно: раньше не замечала за собой подобной кровожадности. Это что, сознание мое меняется бытием? Ладно, потом разберемся. А пока надо ситуацию выправлять, а то дама сейчас как есть со всеми своими бинтами и палками через стенку палатки выйдет.
- Не бойтесь, вам здесь не причинят вреда. Можете считать, что вы у друзей.
Я старалась говорить как можно дружелюбней. Еще и улыбку изобразила как у американцев, во все тридцать два зуба. Потом сообразила, что не все в этом мире понимают по-русски и, стараясь ничего не напутать, повторила то же самое по-английски. Ну, насколько хватило слов.
Наша невольная гостья, видя, что никто к ней не кидается с ножом или с бейсбольной битой, немного расслабилась. По крайней мере, она перестала пытаться убежать и принялась разглядывать внутренности нашей палатки и меня. Я выждала некоторое время, давая ей освоиться с обстановкой и продолжила попытки общения:
- Меня зовут Анна, на этом острове всеми делами заведую именно я. А как вас зовут?
Девушка немного помедлила с ответом, видимо, напряженно решая, стоит ли ей сохранять свое инкогнито, и, устремив на меня взор своих больших глубокого изумрудного цвета глаз, произнесла весьма приятным голосом на чистейшем русском языке:
- Меня зовут Ирина. А что с Патриком?
Я всегда считала, что это слишком жестоко – рубить хвост по кусочкам.
- Ему повезло меньше, чем вам. Увы, он погиб.
Из прекрасных глаз по щекам протянулись две мокрые дорожки.
- Если вас это утешит, - добавила я, - могу сказать, что он умер без мучений. А сейчас я позову доктора, она вас осмотрит.
И, откинувшись на спину, я по-английски гаркнула в сторону храпа:
- Сара! Она очнулась!
Австралийка появилась через минуту и сразу же принялась свою пациентку осматривать, ощупывать, ставить ей уколы и градусники и совершать прочие врачебно-мистические манипуляции. Совершив положенный ритуал, она заключила:
- Ол райт! Теперь давайте гипс.
Гипсовые бинты - штука весьма тяжелая. Я знаю, в детстве не раз на меня эту гадость мотали. Что ломала? Ну вы даете! Неприлично задавать девушке столь интимные вопросы. Да и кто в детстве хоть что-нибудь себе не ломал! Собственно, на мой взгляд, гипс – это излишне, достаточно и правильно наложенной шины. Но Сара заявила, что примотанные к рукам и ногам палки - это отстой, и нет на свете ничего лучше крепкой гипсовой повязки. Так что сегодня утром пришлось извести на это дело едва ли не треть весового лимита. И спорить тут не о чем - понимаю, надо! Собственно, из-за этого я не взяла себе легкий и удобный алюминиевый костыль.
Лерка с миской воды и бинтами появилась моментально. Дальнейшую рутину описывать скучно. Ирину перепаковали в гипс, подложили утку, накормили легким рыбным бульоном, после чего она снова отрубилась, а мы занялись каждый своим делом: Лерка разобрала любимый пистолет, Сара улеглась в тенек на матрас, а я, вздохнув, продолжила зубрить: «ту ран, ту ит»…
Идиллию прервал раздавшийся в ближнем лесу заполошный вопль
- Puttana! Твою мать!
Я насторожилась. Сайга у меня была всегда под рукой. Я подтянула ее поближе и, на всякий случай, переместилась поближе к выходу.
Из леса донеслось:
- Fuck you!
Это уже не попугай, это какой-то мужик! Чужой, да еще и нерусский! Голос грубый, незнакомый. А наши-то в отъезде, да и Борюсик с Фридрихом на рыбалке. Ну да ничего, нынче половина группы на месте, авось отобьемся. А вдруг это те, что ищут беглецов? Так-так… где тут у меня была рация?
Внезапного появления у чужаков не вышло, спасибо попугаю. Так что они, едва выйдя на поляну, оказались под прицелом двух стволов. Сара оружие брать в руки отказалась сразу и наотрез, а Дзетта, напротив, быстро научилась управляться с помповым дробовиком. Думаю, ей и пулемет был бы не слишком тяжел. Про Лерку и говорить нечего, из девок она, наверное, лучший стрелок. Сама я, пинанув рыбаков домой, вылезти из палатки не успевала и решила остаться внутри. В самом деле: если я начну выскребаться наружу, то минимум с полминуты буду изображать из себя прекрасную мишень. Опять же, стрелять из ружбайки я все равно могу только лежа. Ну да, висит на боку пистолет. И что? Дальше десяти метров запросто промажу. В общем, подползла я к москитной сеточке, закрывавшей вход, «саежку» свою приготовила и замерла в засаде, чтобы шебуршанием себя не обнаружить.
Только я устроилась, как из лесу вышли чужаки. Мне с моего места видно было не особо хорошо. Но разглядела, что оба с дробовиками, и что ружья у обоих за спиной. То есть будем пока считать, что не воевать пришли. Уже хорошо. Сейчас посмотрю, как разговор пойдет, и вылезу. В конце концов, разговаривать - мое дело. Сара, она человек-то хороший, но больно уж прямолинейный. Но выждать все же надо: может, эти кадры только отвлекают нас, и с другой стороны сейчас группа захвата выскочит! Ну так и я пока в засаде полежу.
