Последним вернулся в нашу компанию Марко. Подошел с независимым видом, ткнулся башкой мне в руку, потом продефилировал к своей хозяйке, улегся у нее на коленях и удовлетворенно замурчал. Кот был немедленно заглажен и накормлен лучшими кусочками. Еще бы! С таким защитником никто не страшен. Мне потом уж рассказали: пока я регулировала бандиту тембр голоса, Марко успешно выцарапал ему оба глазика и молниеносно слинял. После чего герой-любовник был пристрелен своими же, чтобы не мучился.
Веселье шло своим чередом, вино и спирт лились рекой. Я отдала Лерке ее пистолетик со словами благодарности – еще бы, он мне реально сегодня спас жизнь. Лерка взамен отдала мне трофейную ведомость. В ней значились помпа «ремингтон», немецкий карабин «маузер К98», два автомата «Кольт М4» и два пистолета, «Glock-17». Я помню, Лерка их с самого начала пыталась заказать, да вот не дали. Как стоять без поддержки смогу, опробую. Если понравится, возьму вместо своей «Беретты».
Еще два ствола притащили новенькие. Что удивительно, дробовики они взяли русские, «вепрь», но со всякими современными наворотами. Вот никогда бы не поверила, что стану хотя бы немного разбираться во всяческих стреляющих железяках, однако же факт, как говорится, налицо.
Закатилось солнце, зажглись звезды и меня, пьяную, добрую и уже засыпающую, бережно утащили в отдельную палатку, уложили на чистое, и я благополучно отрубилась.
Глава 19
Проснулась я – вокруг темно. Ночь еще. Спирт из головы повыветрился, да и выпито было не лишку. Сами подумайте: что такое поллитра спирта на четверых? Так, слегка размяться. Особенно если учесть, что дувровские докеры, как выяснилось, пьют за троих, а техасские фермеры особо от них не отстают. В общем, проснулась я. Нога болит, рану дергает, башка трещит – мрак. И настроение соответствующее. В общем, все плохо, а тут еще в кусты приспичило. Вы сколько сможете просидеть, присев на одной ноге? Лично я точно знаю: и пары секунд не удержусь. Но это потом, до кустов еще добраться нужно. А дырка эта, пулевое, мать его, отверстие… ни прямо стоять, ни на четвереньках – все болит. Ладно еще, пуля насквозь прошла и кость не задела. Повезло. А ведь могло и не повезти, могла сейчас валяться на бережке с пробитой башкой или распластанным ливером. Страшно. Тогда страшно не было, а вот сейчас страшно. Сколько раз мне везло за все то время, что я здесь отдыхаю? Пьяный британец не трахнул, тигр не сожрал, одни бандиты в рабство не увезли, другие не грохнули, третьи не дострелили… Сколько можно? Когда-нибудь всякому везению приходит конец! Нет, хватит на удачу рассчитывать, надо начинать головой думать, пока голова эта еще на плечах держится. Как говорил Аль-Капоне, пуля многое меняет в голове, даже если попадает в задницу.
А чего они вообще сюда приперлись? С одной стороны, у них тут помогалка образовалась, задачу облегчила… должна была облегчить. А с другой? Они две трети банды потеряли, им бы сидеть ровно и не отсвечивать, но вот решились. А для чего? У них рабов хватает, поставка большая. Что еще? Отомстить? Возможно. Или еще что-то есть? Может, им просто нужно было численность подогнать? Нам давали бонусы за троих и за шестерых человек. Скорее всего, за дюжину тоже дадут. А у бандитов рядом двадцать четыре. Может, ради этого жирного куска они решили рискнуть?
Нет, в кустики однозначно надо. Вот только будить людей совсем не хочется. Вот не люблю я это дело! И когда меня будят, тоже не люблю. Попыталась самостоятельно выползти – больно! Да так, что аж в глазах потемнело. Пока мультики в голове пережидала, слышу – зашуршала большая палатка, и через секунду рядом со мной Дзета нарисовалась. Без слов все поняла, помогла подняться, до места доковылять, дела свои справить, обратно вернуться. Неудобно – жуть! И не в том неудобство, что человек сторонний рядом, нет. Да и не чужая мне эта гренадерша. Неудобна сама ситуация, с моей ногой сейчас только по кустам и скакать, хоть судно по каналу заказывай. Может, бывают надувные?
Кое-как вернулись обратно, заползла я на место, укрылась своим одеялком. Итальянка мне шепнула тихонько десяток слов на своем родном, я только «грацие» распознала и «Санта Анна». Потом она меня перекрестила и к себе сбежала, а я одна осталась. Нога ноет, сна ни в одном глазу. Взяла фляжку с водой, специально с вечера рядом оставленную, отпила пару глотков, на место вернула. Поворочалась, насколько позволяла нога, слоников-овечек посчитала, а сна как не было, так и нет. Вокруг тишина, гнусь всякая ночная жужжит, все нормальные люди спят, а я лежу, как дура, да еще эта нога… Ну раз все равно не спится, попытаюсь поразмышлять. Может, отвлекусь.
Зажгла маленький фонарик, добыла из-под подушки блокнот и карандаш и принялась думать. Вот ведь какая хрень! Мы без малого три недели живем как живется. Напали – отбиваемся, ништяки выпали – радуемся. А дальше-то что? Я же ведь, типа, главная. И рано или поздно этот вопрос мне зададут: так что же дальше? И я должна суметь ответить. Или уж так людей направить, чтобы вопрос этот вовсе не возникал. И за что мне такое наказание? Вот никогда в жизни не хотела командовать. И сейчас легко бы отдала все права подходящему челу. И обязанности вместе с этими правами. Только вот кому? Та сучка из леспромхоза с радостью бы ухватилась за власть. Только вот ей я ни за что людей не доверю, а остальные и сами не рвутся. Им хорошо: за них все решают, говорят, что делать, и голова у них совсем не болит. Зато у меня… Завтра вернутся мужики, и я должна выкатить решение и его обосновать. И убедить всех в своей правоте. Что делать, я уже знаю. А как это сделать? Ну ни разу я не вояка. Слова «тактика» и «стратегия» для меня пустой звук. Вывод – нужен военный министр. Или, хотя бы, человек, который служил и знает, как правильно действовать. А вообще – мне опять страшно. И уже не с сегодняшних приключений, а с завтрашних. Мне же придется людей под пули посылать. Я-то теперь пару недель точно на заднице просижу, а они пойдут. И если я плохо все придумаю, их ранить могут, а то и убить. Как-то теперь мне все это близко и остро почуялось. Наверное, потому, что сама по грани прошла.
И вот сижу я - вернее, лежу, черкаюсь в блокнотике. Башка трещит, нога стреляет – полный кайф. Но работа все же хоть как-то отвлекает, а иначе – хоть волком вой. Раньше, бывало, читаешь книжки про войну, про госпитали, про страдания раненых, и это все как-то отстраненно воспринимается. Потому что чужое это, не может человек свои переживания сопоставить с книжными, не болело у него так, не дырявили ему руки-ноги. А сейчас я вполне понимаю тех солдат с Великой Отечественной, с Афгана, с Чечни. И моя дырка в ноге тогда считалась ведь легким ранением. А те, у кого тяжелые? Им-то каково было, если я от легкой раны готова на стенки лезть?
Я задумалась, мысли убрели в сторону, но тут у второго входа в палатку что-то зашуршало. Если кто не в курсе, у современных палаток зачастую есть два входа с противоположных сторон. Так вот: как зашуршало, я в один миг и про ногу, и про голову забыла. Рывком на пузо перекатилась, фонарь погасила, письменную принадлежность скинула куда придется, к себе верную «саежку» придвинула, с предохранителя сняла и замерла. Сразу и боль куда-то отступила. Вернее, я просто о ней забыла. Лежу, слушаю, что вокруг происходит. А вокруг тишина, только у второго тамбура палатки, там, где моя голова лежит, кто-то возюкается.
- Кто там?
Как-то мой шепот вышел нервно. Испугалась что ли? А хоть бы и так – это мне не помешает, пуганая уже.
- Стрелять буду!
И тут же без задержки в ответ такой же нервный, как и у меня, шепот:
- Анна Аркадьевна, не стреляйте! Это я.
Вот, млин, счастье-то привалило! Сама министерва пожаловала. Ее после нашей победы развязывать не стали. Так и оставили, как она была, ноги только спутали понадежней, чтобы не убежала. Водой напоили - в самом деле, не садисты мы - а ужинать не пригласили. И то правда: что впустую еду переводить? Все равно ей жить не больше суток осталось. Она просилась было в кусты, но ее обломали: ссы под себя. И это даже не я, это кто-то из наших англичан порадел о болезной. А потом ее просто перестали замечать, словно она предмет интерьера. Бревно там, к примеру, или просто кусок дерьма. На мой взгляд, второе вернее. В палатку ее тоже никто позвать не подумал. Даже если простудится, от инфлюенцы сдохнуть не успеет. На ночь эту овцу привязали поводком к деревцу, чтобы чего не натворила сдуру. Видать, плохо привязали. А я и сама не проверила, и не поручила никому. «Неуд» мне, как начальнице. А ну как она решила бы с кем-нибудь счеты свести? Или просто напакостить напоследок? А что? Палатку пожечь много сил не надо, лишь головешку из костра в нужную сторону пинануть. А она, выходит, сумела как-то от поводка освободиться и этаким червячком до меня доползти. Нахрена только?
