Я попыталась поговорить с подружкой, но о многом ли можно болтать, если не знаешь толком языка? В общем, известных обеим слов хватило ненадолго, и мы опять замолчали. Снаружи лил дождь, ветер раскачивал купол – не самая приятная обстановка. Сейчас бы надежные стены, да крепкую крышу, тогда можно и начхать на всю эту непогоду. Сидели бы в тепле, в хороше, пили чай с баранками и радовались жизни. Вот что нужно! Как только решится вопрос с переездом, будем строить дом. Что-то мне подсказывает, что Михалыч если и не умеет сам, то, по крайней мере, знает, как сруб поставить. Да и фермер, поди, тоже не безрукий. Они возьмутся, остальные подмогнут, глядишь – и сделаем домик. Или, даже, не один – Борюсика с Дзеттой за нормальной-то стеной не так слышно будет. Что ж, так и запишем: первый пункт нашей программы – постройка нормального дома. А дальше – дальше надо что-то делать с продуктами. Рыба всех уже достала. Понятно, что пытаемся разнообразить меню: всякие крупы варим, специи сыплем, но это все добывается через канал. А ведь тут климат неплохой, та же картошка, поди, родить будет сам-десять, да еще и по два урожая в год. А у нас и фермер готовый есть. Пусть командует, а уж мы поможем. А еще – третьим номером – будет транспорт. Раз на море живем, нужны лодки. Моторки – это хорошо, но на них бензина не напасешься. Хорошо вот, бочку добыли, так она, скорее всего, на переезд уйдет. Весла бензина не требуют, но грести еще уметь надо. Да и силы – они же не беспредельны. Далеко ли можно угрести в море, да против ветра, против течения, против волны? Вот и получается, что весла – это только у берега плюхаться. Конечно, викинги моря на веслах пересекали. Так их сколько на корабле было? То-то и оно, что дофига, Минимум - сотня здоровенных крепких мужиков. Половина гребет, половина отдыхает. И как ни крути, а получается, что нужно изобретать что-то парусное. Конечно, управлять парусами вряд ли кто-то умеет. Разве что докер. Ну да это не беда, было бы желание, можно и научиться. Итак, запишем: мой гениальный план. Дом – огород – парусник. Все просто. Остальное у нас, вроде, есть.
Я записала свои ценные мысли в блокнот и вернулась к реальности. Теперь уже не казалось – ветер действительно стихал. В палатке посветлело, дождь уже не столь яростно молотил по стенкам палатки, да и сама она уже не пыталась взлететь. Лерка, пристроившаяся у меня под боком, угрелась и задремала. Лежит, сопит тихонечко, ладошки под щеку сложила, чему-то во сне улыбается… Я аж засмотрелась! И тут вдруг, ни с того ни с сего, чихнула. Чихнула, дернулась, матюкнулась от боли в ноге. Девчонка аж подпрыгнула. Дернулась и первым делом за пистолет схватилась. Потом сообразила, закраснелась. Ну да это все фигня, я ей так и сказала. Разобрались, успокоились, а тут снаружи голоса послышались. Лерка тут же опять к пистолету, да и я за «саежкой» потянулась. Но тут уже слышно было – свои: козлетон Борюсика трудно не узнать. Пыхтят, тащат что-то. Или кого-то.
Бразильянка кинулась навстречу, открыла вход в тамбур и через минуту в палатку кого-то втащили. Мне со своей лежанки было не видно, что там и как, а ползти туда из одного любопытства я посчитала глупостью. Помочь я сейчас все равно не смогу, а вот помешать – запросто. Раз человека принесли, значит, он либо без сознания, либо по какой-то причине не может ходить, либо случилось и то и другое. Нет, хорошо все-таки, что у нас теперь есть Сара! С ней нам просто колоссально повезло. Лично я бы сейчас не знала даже, с какой стороны подойти к делу. Ну а так… остается надеяться, что в нашей аптечке найдутся нужные лекарства.
Через минуту Сара турнула Лерку. Еще через минуту на женскую половину заскочила свежеотжавшаяся Дзетта. Запрыгнула, замотала полотенцем свои роскошные волосы в тюрбан и принялась быстро-быстро одеваться. Видать, подмерзла, аж губы трясутся. Хотя… нет, не от холода это, от нервов. Вон, сама просохла, а глаза мокрые. Я дождалась, пока наша гренадерша закончит туалет и задала, наконец, вопрос, который так и вертелся на языке:
- Дзетта, это не наши?
Та только мотнула головой. У меня с души свалилось сразу пять камней – по числу ушедших ребят. Ну, и девчат тоже.
- А что вообще случилось? – продолжила я расспросы.
- Merda, – зло ответила итальянка. – Merda.
Понятное дело – дерьмо. Только это ничего не объясняет. Но едва только я открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, как она сама бешеной итальянской скороговоркой выпалила два-три десятка непонятных мне слов. А потом вдруг всхлипнула и разревелась, выдавливая сквозь слезы, что-то нелестное в адрес непонятно кого. И это железная Дзетта! Да что там, в конце концов, такое произошло? И, млин, не подойти, не обнять, не утешить. Чертова нога! Хотя Лерка – вот молодец девка – сделала все это вместо меня. Подползла, обняла, что-то на ухо зашептала. И – о чудо! – Дзетта отмякла. Обхватила нашу младшую, уткнулась ей в плечо и, враз растеряв всю злость, заплакала тихо, по-бабьи. Когда Борюсик, полусухой и взъерошеный, в трусах набекрень, ворвался утешать свою cara amica, она уже успокоилась и даже смогла немного улыбнуться своему… ну, еще не мачо, а так – подмачоиду. Он и поведал нам эту душераздирающую историю.
Бежать через лес было сравнительно легко: деревья прикрывали от порывов ветра и спасали от болезненных порой ударов тяжеленных дождевых капель. Мокрая трава и кусты – это все ерунда. Вся одежда промокла до нитки еще в первые полминуты после выхода из палатки. Главное – по маковке не долбит. С собой тащили кто что успел схватить: ракетницу, моток веревки (тут Фридрих поправил – бухту репшнура), аптечку (это, конечно, Сара позаботилась) и одеяло из числа моих судовых трофеев. Зачем взяли одеяло – никто сказать не смог. Но вот взяли и запихали со всем прочим в непромокаемый мешок.
Когда добрались до кромки леса, то остановились, не решаясь выйти на берег. Море было страшным. Куда девалась та лазурная гладь, которую так любят показывать в курортных рекламах! Огромные черные волны, украшенные поверху пенистым гребнем, подгоняемые ветром, безостановочно захлестывали берег. Едва один поток воды с шипением откатывался назад, как тут же на землю обрушивался новый вал. Грохот стоял такой, что с трудом можно было услышать голос стоящего рядом человека, если он, конечно, не орал собеседнику прямо в ухо. Прибавьте к этому сбивающий с ног ветер, непрекращающийся ливень…
Борюсик, даром, что недавний очкарик, первым заметил на воде черную точку. В бинокль можно было, хотя и с трудом, разглядеть – лодка. Ветер и волны явно гнали ее к берегу, но не там, куда вышла спасательная команда, а западнее, ближе к перешейку между островами. Думать было особо некогда и, скорости ради, все рванули вдоль берега по открытому месту. Когда добежали до перешейка, лодку было видно уже без бинокля. А с оптикой можно было разглядеть, что лодка почти полна воды и держится на плаву только за счет герметичных отсеков в её корпусе. Еще было видно в ней двоих человек, один из которых пытался хоть как-то управляться с помощью весел, а второй – безуспешно вычерпывал воду. На секунду второй отложил черпак, взял ружье и, направив ствол в сторону, выстрелил. Слышно было слабо. А то, что мы услышали выстрел аж из палатки, можно и вовсе считать чудом.
Фридрих достал ракетницу, пальнул вверх. Красная звездочка поднялась на несколько метров и растворилась среди закрывших небо низких туч. Тогда он выстрелил в сторону лодки. Яркий зеленый огонек, наконец-то, заметили. Первый попытался было развернуть лодку в сторону берега, но ветер и волны были явно сильнее. Удивительно было уже то, что лодка до сих пор не перевернулась. Возможно, именно из-за того, что она вся была залита водой.
- Куда их прибьет? – прокричал Борюсик, стараясь перекрыть грохот волн и завывание ветра.
- Сюда! – махнул рукой Фридрих, - У самых камней.
И тихонько добавил:
- Или рядом.
Собравшиеся на берегу люди ничего не могли сделать, чтобы помочь тем, что сейчас там, в море, боролись за свои жизни. Они могли лишь топтаться на месте, сгрудившись в кучку, и напряженно следить за мотающимся на волнах крошечным суденышком. Собственно, особо и делать-то ничего было не нужно. Ветер и волны и без того гнали лодочку к берегу. Вот только чем больше она приближалась, тем понятнее становилось – до ровного и сравнительно безопасного берега им не догрести. И несет их прямо на те самые камни, около которых стоит «комитет по встрече». Поняли это и сидящие в лодке люди. При всех своих усилиях, они не могли, не успевали выгрести. Но, даже видя всю тщету своих усилий, они продолжали битву с разбушевавшейся стихией.
