Центральная кульминация второй части проповеди выделена двумя отрывками, описывающими действие согласно сюжету. Сначала внимание читателя обращено на поведение Пресв. Девы. Беда приводит Ее речь в виде парафраза, расшифровывая Ее слова для читателя, и затем только объясняет, почему вопрос был задан. Сразу после кульминации, требовавшей от слушателей максимума сосредоточенности, Беда вновь обращается к евангельскому сюжету.
Эпизод, ставший третьей кульминацией проповеди, представляет собой комментарий к наименее понятной слушателям и наиболее таинственной теме -Чуду Благовещения. Беда почти не пользуется риторическими средствами, когда объявляет: «нашедший на Деву Святой Дух явил в Ней действие Своей Божественной Силы двояко» (с. 12). Можно говорить лишь о гомеотелевтоне: «oslendit» — «castificavit» — «creavit» — «formavit» — «явил» — «очистил» — «создал» — «образовал», но эти глаголы слишком далеко отстоят друг от друга в тексте, чтобы можно было предположить, что формально они играют большую роль. Скорее здесь следует говорить о содержательной стороне. Беда употребляет словосочетание — «двумя способами, двояко» — и распределяет сведения, которые он должен сообщить слушателям, на две части: касающиеся «души» и «тела». Как только проповедник начинает делать какие-то обобщения, появляются риторические фигуры: антитеза, синтаксический параллелизм:
Того, Кого «Ангел» прежде открыто назвал Духом Святым, он снова прославил как Силу Всевышнего... (с. 12).
«Прежде» уравновешивается «снова» (антитеза). «Virtus Altissimi» синонимично «Spiritus Sanctus»; оно называет Св. Духа в одном из Его проявлений и имеет более узкий смысл. То же относится и к глаголам. Синонимическая пара «dixit» — «сказал» и «nominavit» — «наименовал» находится в отношениях синтаксического параллелизма и в то же время описывает действия в более широком и более узком смысле. Схождение Святого Духа, реальность этого события, подтверждается при помощи евангельской цитаты, содержащей обетование схождения Св. Духа на апостолов (Лк 24: 49).
Тема Непорочного Зачатия оканчивается выводом, в котором кратко излагается то, что Беда уже объяснил; для этого вывода проповедник использует такой прием, как градация по возрастающей:
Сила Всевышнего осенила Блаженную Богородительницу: когда Святой Дух наполнил Ее сердце, Он умертвил в Ней всякий пыл плотского похотения, освободил Ее от желаний этой временной жизни и Небесными дарами освятил одновременно и ум Ее, и тело (с. 12–13).
Кроме градации, Беда использует и другие средства так, что одно предложение объясняется на разных уровнях смысла. Действие Св. Духа передается глаголами, объединенными одинаковыми окончаниями «obumbravit» — «осенил», «implevit» — «наполнил», «temperavit» — «умерил», «emundavit» — «очистил», «consecravit» — «освятил». Но и в описании действия эти глаголы семантически связаны: значение «obumbravit» — «осенил» — раскрывается в результате этого действия: «cor implevit» — «наполнил «сердце»». Далее действие Св. Духа показано через «temperavit» — «умерил» к очищению («emundavit») и, наконец, освящению («consecravit»). «Aestus concupiscentiae» — «пыл плотского похотения» — составляет часть «desiderarum temporalium» — «желание сей временной жизни»; «aestus» и «desideria» входят в состав словосочетаний с предлогом «a / ab», и оба стоят в аблативе (синтаксический параллелизм, синонимия); антитетично им словосочетание «dona coelestia» — «небесные дары», которое также стоит в аблативе, но это ablativus instrumentalis, а не ablativus separationis, как в двух первых случаях. «Cor» — «сердце», наполняющееся Св. Духом, соотносится с «mens» — «ум» и «corpus» — «тело», освящающимися Св. Духом.
Цитата из комментируемого отрывка становится хорошим способом перейти от одной темы к другой: «Посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим» (Лк 1:35). Для лучшего понимания цитаты слушателями Беда пересказывает ее. У слушателей не может быть иного мнения о смысле евангельского стиха, чем тот, который сообщает им проповедник. Противопоставление рождения обычных людей и Сына Человеческого заставляет и проповедника, и слушателей задуматься «о таинстве Божественного воплощения» (с. 13). Таинство у Беды объясняется при помощи развернутой метафоры. Глагол «obumbro» дает к этому повод: он имеет как прямое значение («бросать тень, затенять»), так и переносное («затмевать, скрывать, защищать»). Сначала Беда рисует картину, знакомую каждому человеку:
Мы тогда говорим, что нас осеняет тень, когда, в то время как печет полуденное солнце, между нами и солнцем находится или дерево, или нечто вроде навеса, чем солнечный жар или свет делается для нас более терпимым (с. 13).
Точка зрения автора и слушателей совмещается, что помогает создавать видимые умом образы и так объяснять сложнейшие богословские истины, деликатно и в то же время запоминаемо. Беда выстраивает систему из двух развернутых метафор, причем эти метафоры логически связаны между собой. Два метафорических ряда берут свое начало в вышеприведенном отрывке: «горячее полуденное солнце» и «осеняться тенью». У солнца есть «солнечные лучи», оно производит «жар» и «свет». Христос, «наш Искупитель» (с. 14), уподобляется солнцу. Это уподобление возможно еще и потому, что Он «просвещает знанием истины» (с. 13) (соотносится с «свет») и «воспламеняет любовью» (с. 13) (соотносится с «жар»), что подкрепляется авторитетом Св. Писания. Беда приводит цитату из книги пророка Малахии, в которой Христос метафорически обозначается «Солнце правды» (Малах 4:2). Согласно Беде, «Солнце правды» расшифровывается как «божественная природа нашего Искупителя» (с. 13) или «божественная сила Христа» (с. 13) Боговоплощение стало возможным потому, что Пресв. Богородица приняла «лучи Солнца «правды»». Упоминание Пресв. Богородицы обращает нас к другой развернутой метафоре — к метафоре тени. Как от жаркого полуденного солнца нас защищает «дерево, стоящее между нами и солнцем» (с. 13), или «навесик» (с. 13), так и человеческая плоть, человеческая природа, которую Христос воспринял, родившись от Девы Матери, «окутала, словно облаком» (с. 13):
... Это же Солнце, то есть божественность нашего Искупителя, окутало Себя покровом человеческой природы, словно неким навесом для тени... (с. 13)... Божественная сила Христа... окутала Себя, словно облаком, веществом нашей немощи (с. 13).
Рассуждения Беды о Боговоплощении — единственное место в гомилии, где автор пользуется не только риторическими фигурами, но и тропами, в частности, антитетически составленной парой развернутых метафор. Боговоплощение, согласно Беде, тайна, не постигаемая человеческим умом, рассказывать о ней нужно не буквально, ибо это невозможно, но образами. Это предмет не понимания, но запоминания и веры. О необходимости прикрывать тайное и выражать его через образы Беда пишет в комментариях на Евангелие от Марка: «... человеческий глаз не может проникнуть в тайну Его воплощения. Никак нельзя исследовать, каким образом Слово одевается Плотию, каким образом Высший и Животворящий Дух обретает душу в утробе Матери, каким образом зачинается Тот, Кто не имеет начала и существует»[448]. Беда, пользуясь контекстными тропами, следует примеру первого проповедника Пришествия Христова, о котором он пишет в комментариях на Евангелие от Марка: «Слушателям, однако, словно втайне, неким образом и скрытой речью он «св. Иоанн Предтеча» объясняет, что Христос есть Истинный Бог»[449]. Поэтому и дальше, везде, где Беде нужно объяснить необъяснимое, он прибегает к «скрытой речи», к контекстным тропам.
