Центральным эпизодом главы, ядром повествования является пророчество трехлетнего ребенка о будущем героя: Катберт будет епископом и святым. Ни автор анонимного жития, ни Беда не обходят молчанием тот факт, что в жизни отрока начался новый этап. Аноним отмечает, что Катберт запомнил пророчество, не поняв его (анон. житие, кн. IV, гл. 3). В изображении Беды Катберт предстает совершенно другим. Выслушав слова мальчика с «большим вниманием» (гл. 1); «с того времени он стал проводить более воздержанную жизнь и начал возрастать духом» (гл. 1). Это место в житии сходно с историей «малой отроковицы» Музы, изложенной в «Собеседованиях» св. Григория Великого[274]. Св. Григорий рассказывает, что однажды Музе явилась Богоматерь в окружении девушек в белых одеждах и спросила, желает ли Муза к ним присоединиться. Муза сказала «желаю» и получила заповедь, «чтобы отселе не делала ничего детского и легкомысленного, воздерживалась от смеха и игр»[275]. Сходство между историями Катберта и Музы, особо подчеркнутое Бедой, могло привести читателя к мысли о том, что жизнь святого становится частью не только местной, но и общецерковной истории, что было характерно для произведений римской традиции.

Понятие «юного старца», «отрока-старца» характерно как для кельтской, так и для римской традиции. Так назывался подвижник, который был юн годами, «совершенством же разума тысячелетен»[276], «не по возрасту преуспевал в добродетелях»[277]. Перемена, произошедшая с Катбертом, делает его в глазах обоих авторов — и анонима, и Беды — именно таким подвижником.

В обоих житиях рассказывается о видении, явленном Катберту. Однажды ночью он увидел, как ангелы возносили в Небесное Царство душу некого святого мужа (анон. житие, кн. 1, гл. 5). Описывая одно и то же событие из жизни своего героя, аноним и Беда акцентируют различные стороны происходящего. Аноним излагает внешнюю сторону событий, не давая своего описания видения, но приводя цитату из книги Бытия (Быт 28:12), где описывается видение, явленное Иакову в Вефиле. Далее аноним пишет: «... Катберт описал им (пастухам) чудесное видение так, как он его увидел, и предсказал далее, что это была душа святейшего епископа или какого-нибудь другого великого мужа» (анон. житие, кн. 1, гл. 5). Перерабатывая эту главу из жития анонима, Беда подчиняет повествование общей идее избранничества. Он отказывается от использования библейского текста (Быт 23:16), приведенного анонимом, так как содержание видения, описанного в стихах 13 — 15 этой главы из Книги Бытия, не соответствует его замыслу (речь идет о потомстве Иакова, которое должно увеличиться, «как песок земной» (Быт 28:12)). Основное внимание Беда уделяет речи Катберта, обращенной к пастухам. Катберт не только высказывает свои догадки о том, что душа была вознесена ангелами в Небесное Царство, но и пересказывает видение, и толкует его. Судя по тому, что Беда считает толкование видения важным элементом повествования, можно предположить, что он проводил скрытую параллель между Катбертом и пророком Даниилом, которому Бог еще в отрочестве дал «знание и разумение всякой книги и мудрости», а также «даровал разуметь всякие видения и сны». (Дан 1:7). Представление Беды о «юном старце», таким образом, могло основываться на его знании библейских текстов, принадлежащих общехристианской традиции, причем сравнение двух житий показывает, что Беда гораздо лучше, чем аноним, ориентируется в Св. Писании.

Поскольку герой Беды всю жизнь провел в монастыре, именно этому месту действия Беда уделяет больше всего внимания. В центре повествования оказывается монастырь Линдисфарн и устав, по которому жили и Катберт, и братия, попросившая Беду написать житие святого.

Автор анонимного жития не уделяет никакого внимания уставу Линдисфарнского монастыря, хотя, по его собственному утверждению, именно Катберт «положил начало жизни по уставу, который мы и до сего дня соблюдаем вместе с правилом Бенедикта» (анон. житие, кн. 3, гл. 1). Вероятно, ко времени создания первого жития (конец VII в.) устав, данный Линдисфарнской общине Катбертом, был всем известен, поэтому аноним сосредоточился на фактах биографии новопрославленного святого, а не на вещах, знакомых всем и каждому.

Когда Беда составлял свой вариант жития (721 г.), на Линдисфарне (илл. 8) был окончательно принят устав св. Бенедикта Нурсийского. Чтобы почерпнуть какие-либо сведения об уставе монастыря при Катберте, Беда обратился к воспоминаниям пожилых монахов Линдисфарнской общины, помнивших Катберта во времена его наместничества. По их рассказам, записанным и обработанным Бедой, была составлена глава жития (гл. 16), рассказывающая о Линдисфарнском монастыре 2-й половины VII в. Однако Беда, живший с семи лет по уставу св. Бенедикта, объяснил сознательно незнакомые ему по собственному опыту явления церковной жизни с помощью того, что ему было известно. Говоря об иерархии в монастыре, Беда упоминает, что на Линдисфарне, «кроме епископа, есть ныне и настоятель монастыря, и монахи» (гл. 16). Это описание типично кельтского, в частности ирландского, монастыря. В отличие от епископских кафедр, основанных римскими миссионерами и находившихся в городах[278], в Ирландии епископы жили в монастырях и оттуда управляли своими диоцезами[279].

Линдисфарнская кафедра была при жизни Беды единственной кафедрой кельтского образца. Зная жизнь окружения епископа, «епископской фамилии» римского типа, Беда попытался объяснить неизвестное через известное. Отмечая, что основоположником этой традиции на Линдисфарне является Айдан, основатель этого монастыря и апостол Нортумбрии, Беда пишет: «... все предстоятели этого самого места и до сего дня исполняют епископское служение таким образом, что, в то время как монастырем управляет настоятель, которого избирают сами «епископы» по совету братии, все пресвитеры, диаконы, певцы, чтецы и другие церковные степени во всем исполняли монашеское правило вместе с самим епископом» (гл. 16). В монастыре кельтской традиции одной из привилегий настоятеля был выбор своего преемника[280]. Говоря о том, что настоятель избирается «по совету братии», Беда опирался на устав св. Бенедикта[281], вводя, таким образом, чужеродный элемент в описание устройства типично кельтского монастыря.

Беда отмечает, что епископ на Линдисфарне подчиняется настоятелю монастыря. С точки зрения римской традиции, подобное положение вещей могло бы быть расценено как нарушение иерархической структуры Церкви. Сознавая отличие кельтской епископской кафедры от «епископской фамилии» римского образца, Беда обращается к авторитету св. Григория Великого, апостола Британии: «Блаженный папа Григорий показал, что он весьма одобрял такой образ жизни, когда определял в письме к Августину, которого он послал к англам, как их первого епископа, какой образ жизни епископы должны вести вместе со своими клириками, он ответил Августину среди прочего: “Поскольку ты, твое братолюбие, научен монастырскому правилу, ты не должен пребывать отдельно от своих клириков в Церкви Англов, ... тебе следует устанавливать тот порядок, который был заведен нашими отцами при начале зарождающейся Церкви, по которому никто из них не называл своим ничто из того, что им принадлежало, но все было у них общее”» (гл. 16). Однако при обращении к полному тексту ответов. приведенному Бедой в «Церковной Истории Англов»[282], становится ясно, что там речь идет именно о «епископской фамилии»[283], о ближайшем окружении епископа, состоявшем из монашествующих и женатого духовенства. Первые жили в специально построенном для епископа доме, вторые, в отличие от монахов, имели собственные дома и получали содержание от епископа[284]. Кельтская Церковь была церковью монашествующих. Чтобы объяснить организацию Линдисфарна с точки зрения римских обычаев, Беда был вынужден использовать только ту часть ответа св. Григория, касающуюся устройства епископской «фамилии», где речь шла о ее монашествующих членах.