Согласно блаж. Августину, вечность отличается от времени отсутствием какого-либо «изменения»[377]; как только изменения прекращаются, время переходит в свою противоположность — в вечность.

Хотя, по требованиям жанра, Беда сосредоточивается на изображении земных вещей, тем не менее, вечность присутствует в «Жизнеописании». Изображения и предметы, украшающие церковь, делают ее местом вне времени и вне пространства, где небо сходит на землю. Бенедикт Бископ, много потрудившийся над украшениями главного храма Веармута, привез из Рима «образ ... блаженной Богородицы и Присно девы Марии и образы двенадцати апостолов» (с. 718), которые были помещены в алтаре. Южную стену украшали «образы евангельской истории» (с. 718), а, обернувшись к северной стене, можно было созерцать «образы из видения Страшного Суда блаженного евангелиста Иоанна» (с. 718). Вероятно, картины на темы Ветхого Завета были расположены на западной стене церкви. Так, входившего в церковь св. Петра окружали сразу и разновременное прошлое, и будущее. В церкви Пресв.. Богородицы вошедший переносился в пласт прошлого, охватывающий тридцать три года, созерцая «картины из жизни Господа» (с. 720). Церковь монастыря св. Петра, по словам Беды, была украшена священными изображениями с таким расчетом, чтобы собрание картин «о согласии Ветхого и Нового Завета, расположенных по искусному плану» (с. 720), служило к наставлению приходящих:

Св. Сосуды, которые и Бенедикт, и Кеолфрид старались собирать в монастыре, участвовали в церковных службах, символизируя те, что стояли на столе во время Тайной Вечери. С вечностью приходящих соединяли и «Таинство Господня Тела и Крови» (с. 723), и сами службы. Так, Кеолфрид, предчувствуя свою скорую кончину, «ежедневно, после того как была пропета служба, он делал приношение жертвы Господу» (с. 730) в течение почти всего путешествия, чтобы быть в любой момент готовым к переходу в иной мир.

Вечность встречает человека после окончания его земного времени. Именно так воспринимал свою кончину Бенедикт Бископ: он «ожидал ухода смерти и начала жизни» (с. 723).

Беда особенно внимателен к датам кончины своих героев. Они получают символическое значение. Он указывает «дни рождения «в жизнь вечную»» по церковному календарю, тем самым, подчеркивая их сакральное значение. Эостервине умирает «в Мартовские Ноны, ночью, в то время как братия пели псалмы утрени» (с. 720). Беда подчеркивает обстоятельства, при которых умер его герой: скорее всего, это происходит во время 148 — 150 псалмов, в которых говорится о том, как все мироздание хвалит своего Творца. Душа праведника в сопровождении ангелов вошла в это время в Царство Небесное и присоединилась к общему хору. Это самые торжественные и радостные псалмы всей Псалтыри.

Кончина Кеолфрида также отмечается Бедой с большой точностью. Приводится не только день по церковному календарю, но и год, и день недели, и час: «он умер вскоре после девятого часа в пятницу, в седьмой день Октябрьских календ в семьсот шестнадцатом году от Воплощения Господня» (с. 730). Важно в дате кончины упоминание пятницы и девятого часа. Пятница — день крестной смерти Христа; в молитвах девятого часа вспоминается это же событие. Для человека, всю жизнь стремившегося идти крестным путем, это достойное завершение его подвигов, а для его биографа и читателей еще одно доказательство правильности избранного Кеолфридом пути.

Год смерти Кеолфрида назван неслучайно. Кеолфрид — последний из основателей монастыря, с его смертью заканчивается начальный этап истории Веармута и Ярроу; он принял монастыри тогда, когда его предшественники не успели еще сделать многого; «он позаботился о скорейшем доведении до конца всех значительных дел благочестия, начатых его предшественником» (с. 725). Хвэтберт, последний из отцов настоятелей, упоминаемых Бедой, принадлежал уже к новому поколению, к тем, кто вырос уже в организованной монашеской общине. Поэтому Беда и завершает повествование рассказом о кончине и похоронах Кеолфрида и молитвенным призыванием Трех братьев Мучеников: «Да поможет и защитит нас, недостойных, и отца нашего, «Кеолфрида», их доброе заступничество и защита» (с. 730). Так повествование, начавшееся с упоминания земного, конкретного события — основания монастыря, завершается обращением к тем, кто уже окончил свое земное странствие и чье имя принадлежит вечности.

В «Жизнеописании», составленном Бедой, указания на время играют большую роль для создания правдоподобия, которого по правилам античной риторики, должен добиваться автор произведения. Однако Беда вовсе не стремится точно записывать «время года, день и час», когда произошло то или иное событие. Когда речь идет о путешествиях главных героев, автора интересует не временная протяженность поездки, а ее результат. Не указываются и годы правления англосаксонских королей, но Беда обязательно сообщает, при каком правителе событие имело место. Вероятно, отношение королей к монастырю не менялось на протяжении их жизни; имя короля говорило читателю гораздо больше, чем даты его правления.

Время в «Жизнеописании» является важным элементом повествования. Благодаря указаниям на время ощутимо движение сюжета, выстраивается последовательность событий. Словосочетания, описывающие отрезки времени, и наречия времени вводят новые темы в повествование, являясь элементами композиции произведения. Ориентируясь на них, «Жизнеописание» легко разбить на главы.

Отсутствие точных дат позволяет избежать чрезмерной дробности текста, сходства с хроникой; употребление наречий времени, подчеркивающих повторяемость событий, помогает сжато изобразить большие периоды времени, когда действия героя были однообразны.

Время в «Жизнеописании» линейно, но в отличие от исторических произведений других жанров, собственно «историй» или хроник, Беда гораздо более легко возвращается к событиям прошлого и тут же рассказывает о том, каковы были последствия этих событий, или заставляет время течь параллельными потоками. Повествование становится живым и интересным и легко удерживает внимание читателя. Таким образом, указания на время не только подтверждают реальность описываемых в «Жизнеописании» событий, но и становятся важным элементом художественной системы читателя.

Историческое произведение, «содержащее в себе истинные деяния»[378], рассказывает о прошлом, учитывая не только различия «по времени», но и «по месту»[379]. Поэтому автору следовало сосредоточиться на изображении земной реальности. Здесь ему также могли помочь правила риторики. Среди признаков, подтверждающих истинность повествования, к изображению пространства относятся два: признаки места и пространства. Когда Беда описывает монастырские земли, он руководствуется именно этими правилами. Так, говоря о местоположении монастыря, Беда отмечает, «какого рода места к нему прилегают»[380] (признак места). Земля, принадлежащая монастырю, характеризуется по признаку пространства: «достаточно ли она ... обширна»[381]. Поэтому в тексте «Жизнеописания» появляются названия поселений и рек, находящихся вблизи монастыря.

Оба признака, относящихся к пространству, учитываются, когда речь идет об увеличении монастырских владений. Земли, принадлежавшие монастырю, представляли собой уменьшенную модель мира, аналогичную «пределам Римского мира» (с. 717), поэтому для автора важно все, что относится к их описанию. Начало «монастырским пределам» положил король Эгфрид. Его пожертвования характеризуются с точки зрения пространства — «земли в семьдесят фамилий из своего богатства» (с. 716) и сорок фамилий (с. 718), прибавленные позже. С точки зрения места монастырские владения начинают определяться только тогда, когда на пожалованных землях начинают возводиться здания (с. 716). Так, о монастыре св. Петра говорится, что он основан «на северном берегу реки Веар, ближе к ее устью» (с. 713, с. 716). Место монастыря св. Павла не определяется, так как все земли принадлежат «единому монастырю блаженных апостолов Петра и Павла, расположенному в двух местах» (с. 724–725).