Разговор моментом прекратился, пока мы все ели, а я же пытался обдумать ситуацию и спланировать свои следующие слова более осторожно, чтобы не «напоминать» семье их утрату.

Во-первых, было ли что-то, что могло бы исключить его из рассмотрения как потенциального убийцу?

Волосы как у половины населения города… Его голос не был слишком высоким или слишком низким, но на этот конкретный момент моя память была довольно туманной.

«А какой голос был у убийцы?»

Так же существовала возможность, что это был его отец. И возможно, «четвёртый» убил Астаза, а затем либо сбежал. И семья думает, что он погиб. Либо он реально погиб в «неофициальном» возмездии Сола. Может быть, я зря тратил время на расследование того, что уже было решено без меня?

Или это мог быть любой другой Арн, до которого я еще не добрался.

У меня не было достаточно информации.

Я не мог так рано делать поспешные выводы.

Попытался представить усталого подростка напротив меня, только не такого спокойного, а… Хихикающего и сумасшедшего, который разорвал Астаза на части. Но не получилось.

Было гораздо легче представить на этом месте именно «первого» с его непредсказуемой яростью, чем этого скромного мальчика, ковыряющегося в ланче. С другой стороны, я также не мог представить, что это «третий».

Возможно, это был «провал» или «неполноценность» моего собственного воображения, а возможно, это был кто-то другой.

Но пока я должен понимать и думать, что это может быть кто угодно. А сейчас — собрать как можно больше информации.

— Вы когда-нибудь интересовались политикой? Особенностями? Быть Арном заставляло вас хотеть большего от собственной жизни?

Это был крайне неловкий вопрос, но мне нужно было как-то нарушить более неловкое молчание.

— На самом деле я всегда хотел быть художником, — сказал «пятый» тихо, почти неохотно, — Я не думаю, что, услышав о том, каким великим был «настоящий» Арн, я сильно изменился. На самом деле это было немного пугающим для меня… Такое имя, и я его ношу… И понял для себя одну вещь.

И замолк.

— Что понял?

— Что это не имело никакого значения для меня. Что я не собираюсь быть Господином, что мне не нужно беспокоиться о том, чтобы попытаться соответствовать чьему-то далекому прошлому. Что я могу преуспеть, будучи быть просто собой.

— То есть, никак не повлияло?

— Ну, только если немного…

«Что с ним? Он будто боится сказать что-то лишнее».

Он неловко взглянул на мать, которая, казалось, ничего и не заметила.

— Не могли бы вы пройтись со мной? — спросил я, откладывая вилку, догадываясь, в ком проблема.

— Да, конечно, — ответил он, поворачиваясь к матери, — Мы вернемся чуть позже.

— Хорошо, — ответила она, улыбнувшись.

Больше никому ничего не сказав, я последовал за Арном на улицу.

Он инстинктивно увеличил свою силу, как только мы вышли из его дома, вокруг него засветилось желтое свечение, когда он приподнялся на несколько дюймов над землей.

— Куда ты хотел пойти?

— Конкретно, никуда. Я просто хотел поговорить с тобой наедине. Я понимаю, что это может стать немного личным, и я не хотел, чтобы ты чувствовал себя неловко из-за того, что твоя семья подслушивает.

Он пожал плечами, опускаясь немного ниже.

— Они знают, что я предпочел бы делать. Это не секрет для них.

— Мне очень жаль. Что бы ни случилось с твоим отцом, я знаю, каково это. Когда все меняется без предупреждения, и ты просто должен продолжать идти, даже если это будет самое трудное, что ты когда-либо делал.

— Нет, не надо жалости, — отрезал он, — Ты ничего не знаешь.

Затем он отвел взгляд, и замолчал.

— Что ты собирался сказать раньше? Когда я спросил о влиянии имени Арн, мне показалось, что ты думал о чем-то другом, а не о «господине».

— Тебе игра в мар что-нибудь говорит? Хотел бы играть?

— Ничего, — пробормотал он, по-прежнему не глядя на меня.

«Попал! Вот удача… Он связан с тем игроком? Это он его отец?»

— Правда? Делать то, что хочется, и получает все, что можно пожелать?

— Нет, конечно, нет. Я знаю, как трудно дается эта игра.

Он поднялся еще выше, желтый свет под его ногами становился все ярче, и он пошел.

Мне пришлось поторопиться, чтобы не отставать от него.

— А откуда знаешь?

— Почему это важно?

— Ты как-то замешен с этой игрой?

Мы шли какое-то время, не разговаривая.

— Это был мой отец, ясно? — его слова, казалось, вспыхнули, окаймленные годами отчаяния, запертыми до сих пор, — Он был гением, и он мог сделать что угодно, и когда я пытался, это всегда выходило бесформенным мусором.

«Так… Стоп… Я попал, но невольностью? Его отец не тот Арн? Но он тоже играл?»

Он продолжил после короткой паузы.

— Я так старался и зашел так далеко… А теперь его нет, а я все еще недостаточно хорош, и все, что он построил, развалится, если я не смогу хоть что-то сделать… Я должен уберечь нас от голода и потери дома, а это слишком много для подростка…

Арн прервался, тяжело дыша от потока «боли» в его словах. А когда он опустился ниже, его желтый свет начал искриться.

Я хотел бы иметь хоть какое-то положение в семье… Богатство или связи, которые я мог бы использовать, чтобы помочь этой семье, но в тот момент я сам был… Халявщиком, по большей части.

Технически, в центре Канды у меня осталась небольшая сумма, если я вернусь, чтобы вернуться к своей прежней жизни. Но здесь все это не поможет. А так хочется…

— И я знаю, что меня недостаточно, и я не могу этого сделать, потому что я не он.

«Пятый» резко упал на землю в облачке своего желтого света, которое на мгновение окружило его, а затем полностью исчезло, оставив его взгляд тусклым и безразличным.

«Он потерял контроль над силой».

— Я никогда им не буду, как бы этого не хотел, как бы я ни старался. Что бы я ни делал, этого всегда будет недостаточно!

— Не обязательно, — тихо сказал я.

— Что ты можешь знать об этом? — сквозь слезы крикнул он.

— Тебе не нужно пытаться быть похожим на членов семьи Рамма, тебе не нужно быть похожим на своего отца. Ты можешь просто быть собой…

«Пятый» захохотал, вытер слезы, но ничего больше не сказал. Он молча встал, и вы пошли.

— Это не так просто, — наконец пробормотал Арн.

— Ничто никогда не бывает легким. Но все же это стоит сделать.

Арн вздохнул.

— Но, когда ты всю жизнь работаешь чтобы стать «таким» как они, глупо думать, что ты можешь измениться «по прихоти». Я так старался научиться играть… Но мне не хватает уверенности в себе и ловкости. Я позор своей семьи.

— Ха. Если бы полгода назад ты сказал мне, что я буду жить здесь, я бы сказал, что это невозможно. Не нужно много времени, чтобы изменить всю траекторию своей жизни. А ты все еще слишком молод, и можешь стать кем захочешь. Твое будущее не предопределено только потому, что до сих пор ты был сосредоточен только на одном конкретном «маршруте».

— Но это то, чем я хочу заниматься. Я хочу играть и быть похожим на отца!

— Об этом тоже рано говорить.

Он лишь пожал плечами.

— Жизнь нелегка, Арн.

— Я заметил.

Мы еще некоторое время шли молча, потом «пятый» все же заговорил.

— У тебя были нормальные вопросы, или это мамина идея искусно подсунуть мне жизненные уроки? Сказать мне кем я могу стать, и так далее… Заставить меня перестать бежать на игру.

Я смотрел на него, на сбитого с толку, расстроенного, подавленного молодого человека, чей путь все равно будет трудным, и которому я ничем не мог помочь, чтобы хоть как-то облегчить его участь.

— Единственный выход — никогда не сдаваться, — сказал я, процитировав старую поговорку, которая казалась совершенно неадекватной, — Пойдем есть десерт, твоя мама, наверное, нас заждалась.

«Пятый» хранил молчание, во время пути в его семейный дом.

Пока мы ели десерт из пышных пирожных, покрытых густым фруктовым соусом, его мама сама начала разговор и продолжила обычную светскую беседу — не о чем, пока не появилась возможность свалить и попрощаться с ними.