Насторожившись, эльф направился в сторону подозрительных звуков.

Сделав всего несколько шагов, Ник с удивлением обнаружил себя на краю пепелища. Того самого пепелища, которое всего пару дней назад они покинули с Малемом, спалив остатки проклятого хутора.

Повсюду виднелись следы фиолетовых тварей, а в самом центре, на корточках сидел еще один длинноухий заклинатель. Тот золотым демоническим кинжалом вычерчивал прямо в золе причудливые узоры и что-то тихонько бубнил.

Внезапно он воскликнул:

— Р’хал авьех! — и вонзив кинжал в землю, особым образом сложил руки, продолжая шептать заклинание. Резкая фраза, вспыхнувшим во тьме факелом, отпечаталась в сознанье принца.

Дерево на другом конце поляны медленно расщепилось. Вернее саму ткань мироздания рассекла длинная вертикальная щель. В нее тут же протиснулись четыре красные ладони, любая из которых могла бы с легкостью прихлопнуть Ника, как назойливого комара.

Щель рывком расширилась и сквозь пространственную дыру Никаниэль увидел, что все эти руки принадлежали одному исполинскому демону высотой с целый замок.

Тварь ехидно скалила кровожадную пасть.

Рожа, внешне весьма напоминавшая орчью, могла посоперничать размерами с домом, а пять черных глаз зияли безграничной пустотой межвездной бездны.

Принц встретился с чудовищем взглядом.

В затягивающей черноте провалов он увидел неотвратимую неизбежность.

Жгучее желание жить словно втянуло в пропасть демонических глаз, заставляя свет потухнуть в груди Ника. Будто ледяной буран ворвался в жилище бедняка и задул не посмевший сопротивляться очаг.

Никаниэль исчез.

Растворился.

Осталась лишь оболочка, все еще стоявшая на краю поляны. Без смысла, без цели, без единого проблеска рассудка. Сознание безвольно плыло по течению безвременья, подобно одинокому опавшему листу в тихой лесной заводи.

Казалось, что это состояние длилось вечность.

Но вдруг откуда-то изнутри поднялась слабая волна тепла. Она нарастала и крепла. Подхватив лист с поверхности реки времени, волна превратилась в мощный девятый вал, вбивший разум Ника обратно в тело.

Эльфийский принц тут же сорвался с места и на бегу отсек голову заклинателю, прерывая ритуал.

Портал резко дернулся к центру, стремясь схлопнуться. Исполинский демон издал зловещий рык, пошатнувший верхушки деревьев. Он всеми четырьмя руками уперся в края пролома, стремясь собственными силами удержать пространственный разрез и протиснуться в Альйон.

И ему удавалось.

Буквально по миллиметру, но врата вновь начали расширяться.

Сам не понимая, на что он надеялся, Никаниэль рванул вперед. Около портала он остановился и с силой рубанул волшебной сталью по границе двух измерений. Но демон отразил удар одним лишь мизинцем, отрастив на том коготь длинной с самого принца.

Ник попытался еще раз, но вновь наткнулся на ту же преграду. Удивительное дело, но для спасения жизни, а возможно и чего-то большего, ему пришлось фехтовать с пальцем, каждый удар которого был способен без труда разрубить пополам лошадь.

Принц остервенело размахивал мечом, но так и не смог ни на шаг приблизиться к созданью бездны. Однако и тому не удавалось сосредоточиться и продолжить рвать мироздание.

Каждый раз, когда Люминистилл оказывался под когтем, Нику казалось, что он боролся не с существом из плоти и крови, а со стенобитным таранам. Сталь клинка буквально вибрировала под давлением силы монстра. Ник стонал. Стонал, но держал.

Снова и снова он находил в себе силы подставить под коготь оружие.

Громадный демон взревел и рванул вперед, стремясь разом проглотить мерзкую букашку, посмевшую встать у него на пути.

В какой-то момент, на краткий миг, меньше, чем удар рвущегося из груди сердца, принц заметил ничтожную заминку в движениях титанического когтя. Вкладывая в атаку всего себя и вознося молитву, Ник протянул меч в длинном выпаде, рассчитанном скорее на удачу, чем на мастерство фехтовальщика.

Возможно, самим богам была омерзительна сущность демона, но каким-то чудом клинок нашел свою цель и пронзил оболочку глаза твари.

Издав истошный вопль, сбивший Ника с ног, чудовище резко отпрянуло, потеряв контроль над порталом, который тут же схлопнулся начисто отрезая демону мизинец. Не долетев до земли, палец обратился в целый водопад и густым черным потоком тягучей смолы захлестнул принца.

В деревню Ник принц приковылял уже затемно. В болезненном свете полумесяца разоренное поселение выглядело даже мрачнее, чем днем. Зловещие тени в одночасье осиротевших домов тщетно пытались скрыть обезображенные трупы своих бывших хозяев. И даже оплакать их было практически некому.

Едва не валящегося с ног Никаниэля, с головы до пят покрытого кровью трех видов демонов, подхватил выскочившей будто из-под земли Малем. Тот быстро осмотрел друга на предмет повреждений и, не обнаружив ничего опаснее нескольких глубоких порезов и довольно сильного ожога, облегченно выдохнул.

Срочная помощь не требовалась.

Сам Малеммил выглядел будто искупался в море гнойных соплей, но умудрился обойтись без ранений. Удушающего запаха тухлой рыбы Ник уже даже не ощущал.

Неподалеку в обнимку стояли Инга и седой старик с перевязанной рукой — все кому посчастливилось уцелеть из совсем не крохотной деревни.

Сбоку раздался тихий шорох.

Из-под опрокинутого корыта выползла девочка. Совсем кроха. Закашлявшись, она в изнеможении осталась лежать на пропитанной кровью земле.

Никаниэль сам не понял откуда у него взялись силы, но он одним прыжком оказался возле ребенка и с надеждой перевернул ее на спину.

Тщетно.

На месте живота у малышки зияла ужасная рана, оставленная, судя по всему, лапами-косами фиолетовых тварей. Даже будь неподалеку светлый жрец, тому не удалось бы спасти ее. Ведь боги давно отвернулись от местных священников.

— Дядя. — едва слышно прошептала кроха тоненьким как первый весенний ручей голоском. Это была та самая девочка, что раньше других подошла к ним с Малемом на празднике. — Мне больно, дядя. Я умру?

Ник до крови закусил губу, но не смог сдержать слез, прочертивших две ровных линии на измазанном лице. Он смотрел в ясные, подрагивавшие глаза умиравшего дитя и не находил в себе сил вымолвить хоть слово.

— Дядя. — малышка закашлялась, и тонкая струйка кровь стекла с уголка ее губ. — Расскажи мне сказку. Когда мне больно, мама всегда рассказывает сказки.

Никаниэль попытался вытереть лицо, но сделал только хуже. Он задрал голову наверх, будто заливая слезы обратно или моля небо спасти ни в чем не виноватого ребенка. Но небо, как и тысячелетия до этого, оставалось глухо к мольбам смертных.

Тогда принц вновь опустил взгляд на кроху, нежно поправил ей выбившийся на лицо локон и хриплым голосом принялся выполнять последнюю просьбу умирающей девочки.

— Давным-давно жила-была… — Ник усилием воли проглотил подступивший к горлу ком. — … жила-была девочка. Это была очень храбрая девочка и очень любопытная. Она хотела знать все-все на свете! Почему дует ветер? Почему камень назвали камнем? Почему собаки лают, а кошки мяукают? Почему вокруг всегда темно?

А вокруг ее деревни действительно всегда царила тьма. Лишь раз в несколько дней где-то далеко, в стороне, вспыхивал яркий красный свет, на несколько секунд освещавший дом девочки и несколько домов соседей.

Обычно на все вопросы ей отвечал дедушка. Дедушка был стар и мудр. Он знал все-все на свете и всегда терпеливо и подробно объяснял любимой внучке как устроен мир.

Но стоило лишь девочке в очередной раз заикнуться о тьме вокруг, как дедушка будто съеживался. Он отворачивался, закрывал морщинистое лицо натруженными ладонями и долго-долго потом не разговаривал с внучкой.

Так поступали и остальные взрослые.

Но девочка была не только любопытной, но и очень храброй. Однажды она не побоялась обойти огромное запретное озеро, растворявшее все, что в него попадало. Не испугалась она и рокочущих пещер за тем озером. Она шла и шла, пока не поняла, что вот-вот заблудится. И тогда ей пришлось вернуться. Но девочка строго-настрого пообещала себе, что однажды доберется до самого конца и узнает ответы на все вопросы.