Грубо обкорнанные черные волосы прилипли к засохшей на лбу крови. Изо рта торчала красная тряпка, служившая кляпом не позволявшим ведьме издать ни звука.

— Сегодня, друзья мои, справедливость восторжествует! — продолжал распалять толпу оратор. — Мерзкой ведьме не место в нашем мире! Она посмела нарушить древние законы и только кровью и страданиями может искупить свою вину! Да свершится правосудие!

Внезапно женщине удалось вытолкнуть изо рта кляп и из последних сил жалобно прокричать:

— За что?! Я не сделала ничего плохого! Я лечила и помогала! Люди, за что?!

Тряпку тут же вернули на место, но этот крик прозвучал настолько искренне, настолько преисполненным жгучим горем и страданием, что молодой эльф, несмотря на все свои обещания самому себе ни во что больше не вмешиваться, просто не смог остаться в стороне.

Приподнявшись на стременах и направив лошадь прямо сквозь толпу, он, набрав побольше воздуха, закричал во все горло:

— Стойте! Остановитесь!

Но его никто не слушал.

Палач зажег факел и под радостное скандирование горожан уже собирался подпалить безжалостный костер правосудия.

Ник никак не мог успеть.

Времени все меньше.

Что-то сделать…

Что-то предпринять…

Он встретился с ней взглядом. В широко распахнутых глазах несчастной плескался безбрежный океан животного ужаса. И… робкий блеск надежды, не способной померкнуть даже под гнетом голодной до чужой боли толпы. Ник не мог позволить, чтобы этот блеск угас.

Угас так же, как свет в глазах той единственной, что имела для него смысл.

Он резко выхватил лук и, практически не целясь, выстрелил.

Стрела попала точно в цель. Пронзенный факел вырвался из рук палача и улетел куда-то в сторону.

Вот теперь Никаниэля заметили. Он уже успел пробиться через половину толпы и уверенно продвигался вперед.

Ему наперерез двинулась стража, но те никак не успевали помешать принцу.

Видя это, оратор воскликнул:

— Добрые граждане Аканы! У ведьмы есть сообщник! Не дайте ему добраться до нее! Правосудие не остановить!

Услышав этот призыв, люди тут же принялись кидать в Ника все что подвернется под руку: палки, камни и даже какие-то инструменты. Несколько секунд он ловко укорачивался, продолжая продвигаться вперед, но вот один особенно меткий мальчик умудрился попасть ему камнем прямо по голове.

Слезы непроизвольно брызнули из глаз принца. Он потерял равновесие и изо всех старался не упасть с лошади. Голова поплыла, звуки пропали…

Вот только пропали они вовсе не из-за удара.

Над площадью действительно воцарилась гробовая тишина.

По рядам ошеломленных людей волной прокатилось одно лишь единственное слово:

— Демон…

Словно в тумане Никаниэль наблюдал за тем как его стаскивали с лошади, куда-то волокли, тщательно обыскивали, отбирали вещи. Он бы и рад сопротивляться, но руки и ноги отказывались слушаться. Будто со стороны он смотрел на то, как его тело раздели и бесцеремонно швырнули в камеру, бросив рядом комок грязных тряпок.

А еще, все это время, безжалостным фоном, откуда-то со стороны доносился душераздирающий женский вопль. Он то переходил на хрип, то вновь, набравшись сил, раскаленной иглой впивался в беззащитное сознание эльфа. И даже когда, перейдя на животный вой и захлебнувшись, тот прервался, то все равно, еще бесконечно долго продолжал звучать в голове у самого Ника. До тех пор пока его сознание, наконец, не отключилось, не выдержав.

Очнулся Никаниэль от ужасного, пробиравшего до самых костей холода. Скорчившись, он лежал голый на промерзшем, утоптанном сотнями ног полу. Вокруг царила практически беспросветная тьма, и лишь отблески догорающего где-то в стороне факела изредка выхватывали из нее неясные, гротескные силуэты.

А еще его кто-то звал.

И в этом зове определенно слышалось что-то странное. Но затуманенный мозг принца никак не мог ухватиться за нужную мысль.

Кое-как, собравшись с силами и опираясь на дрожащие руки, он приподнялся на четвереньки. Но тут же оказался сражен приступом рвоты и вновь рухнул на пол.

Отдышался.

Стало чуть легче.

Настойчивый голос раз за разом обращался к нему и, наконец, смог дотянуться до сознания Ника.

— Ты меня слышишь? Очнулся? Ты живой там вообще?

Эльфийский? Он говорит на эльфийском! Контуженный эльф, в конце концов, понял, что именно цепляло его все это время. Невидимый голос пытался заговорить с ним не на общем, а на родном языке коренных обитателей Эльфхейма.

— Э-эй. Ау! — продолжал верещать собеседник. — Ты живой? Советую поскорей очнуться, иначе замерзнешь к кфхановой бабушке! Э-эй!

— Кто… — Никаниэль закашлялся, за что расплатился резкой болью в затылке. — Кто ты?

— Кто, кто… Бурлимбукто! Швея весеннего разлива. Быстро одевайся, не то скоро инеем покроешься.

Дрожащими руками беглый принц нащупал рядом с собой ворох грязных тряпок и практически наощупь, с неимоверным трудом, так и не поднимаясь на ноги, все-таки смог их кое-как напялить. Сразу теплее не стало, но чувство защищенности немного взбодрило.

— Пить хочешь? У меня есть немного. Ползи сюда.

Кое-как, по чуть-чуть подтягивая одеревеневшее тело руками, раненный эльф добрался до источника голоса.

В соседней с ним клетке, отделенной воткнутыми в землю прутьями, действительно обнаружился эльф. В неярком свете далекого факела удалось разглядеть лишь его длинные уши и сильное рассечение в районе правого виска.

— Держи.

Незнакомец просунул сквозь прутья деревянную кружку, где плескалось немного воды. Даже решившая покончить счеты с жизнью мышь не смогла бы там утопиться, но для любого узника это был бесценный дар, способный, возможно, спасти чей-то незавершенный век.

Облокотившись на левую руку, Никаниэль, изо всех сил стараясь не расплескать пахнувшую половой тряпкой жижу, поднес кружку к губам и сделал небольшой глоток.

Живительная влага пронеслась по организму, даруя облегчение утомленному телу. Мелкими глотками он выпил все что было и, с благодарностью вернув кружку соседу, раненной птицей рухнул на пол.

— Ну что, лучше? Меня Малеммил зовут, можно просто Малем. — представился узник, не дожидаясь ответа на вопрос. — А тебя как?

— Никанор.

— Ник, значит. Странноватое имя для эльфа, но да не мне говорить про странные имена. Приятно познакомиться. — Малем приветственно сжал плечо Ника. — Я бы, конечно, накрыл стол, угостил тебя чем-нибудь вкусным, но, как видишь, слуги совсем обленились и забыли принести стол.

Малеммил хохотнул:

— Как на счет сменить обстановку на более радушную?

— Только за.

— Ну так жахни чем-нибудь помощнее, и айда в таверну — выпьем за знакомство, посидим, погудим, девок пощупаем. — иронично пошутил Малем и указал на два небольших окошка под самым потолком. — Жахать туда, если что.

— Прости, помощнее пока не умею.

— Ах как жаль, а то могли бы сейч… Стоп, что? Пока не умею? Ты что, из благородных, что ли? Повезло, повезло! А что — умею?

Никаниэль понял, что хоть и скрыл настоящее имя, часть своей личности он только что невольно выдал.

Отвесив себе мысленный пинок под зад, он в очередной раз вспомнил о необходимости быть предельно осторожным. Тем более с эльфом. Не хватало еще, чтобы его домой вернули.

— Левитация, хлопок, стихийные щиты, светляк. — нехотя перечислил беглый принц.

— Стартовый набор аристократа. Ясно, понятно. В ШММ учился что ли?

— Где?

— В школе меча и магии.

— Не совсем. — уклончиво ответил Ник. «Позже придумаю что сказать».

— Мда. — Малеммил раздосадованно потер подбородок. — Это нам как мертвому молитва за здравие. Хотя-я-я… ты давно тут?

— Где «тут»? — не понял вопроса принц.

— Ну не в этих застенках, естественно! Ты тупой что ли, или это тебя так сильно по голове приголубили? Нас утром собираются зажарить, если что. До хрустящей корочки. Прямо как ту ведьму. А может колесовать. Или четвертовать. Или еще что придумают. Хочешь проверить?