Никаниэль вновь смутился спонтанности своих действий и мелочности поступка, но Малем тут же его успокоил:

— Ой, да не парься ты так! Ну сделал и сделал. Значит так им, капоцам, и надо!

— Кому?

— Капоцам. Не знаю, что именно это значит, но отец называл так всяких скудоумцев и других неприятных личностей. Может на гномьем что-то. Папаня мой мастак был на разных языках ругаться, вот я и понахватался.

— Ладно, скажи, ты упоминал, что уже бывал в Тике. — наконец добрался до интересовавшей его темы Ник.

— Ну да, заезжал пару разу. Последний — лет тридцать назад. С Тикой, кстати, забавная штука — стоит она на территории короля Филиса Харпияна, если, конечно, он за это время не сменился. Хотя не должен был. Город, обычно, отстегивает королю серьезную монету за свою «независимость». В итоге король не лезет в дела города, а город спонсирует все фантазии короля, в том числе и его безопасность.

— А кто тогда управляет Тикой и откуда там столько денег?

— А никто не управляет! В городе даже ратуши нет. И стража королевская там больше для красоты, чем для порядка. Нет, есть, конечно, несколько влиятельных личностей, дорогу которым лучше не переходить, если не хочешь потом обнаружить себя плывущим в волнах Строптивой. По частям. Ну вот эти личности Вилису и заносят раз в год.

— А что за Строптивая? Река?

Малем повернулся в седле и пристально посмотрел на спутника. Губы его были слегка поджаты, а одна бровь горделиво возвышалась над напарницей. Он выглядел так, будто все это время разговаривал сам с собой, а теперь вдруг оказалось, что у него действительно есть собеседник.

— Слушай, ты вообще что ли ничего не знаешь? — спросил он наконец. — Ты как собирался до города добираться? На ощупь? Строптивая — знаменитая река, текущая не с горы, а в гору! Потому так и называется. Ну вернее не совсем в гору, а куда-то под гору. Говорят, там в Дварфгоне есть подземное море и именно в него она и впадает. — Малеммил сделал неопределенный жест рукой. — А тебе кого найти-то надо? Не могу сказать, что в Тике я среди своих, но помочь смогу.

— Прости, Малем, давай пока это останется моим секретом. Как-нибудь в другой раз.

— Ну секретом так секретом. — пожал плечами эльф, с выражением полнейшего безразличия на лице. — А вот я тебе сейчас такую историю расскажу, как есть уссышься от смеха! Короче, готовься стирать портки и мыть лошадь. В прошлый раз, в Тике…

Никаниэль ехал рядом с Малемом и слушал смешные истории из жизни веселого напарника. Он еще не был до конца уверен в правильности решения путешествовать вместе, но, по крайней мере, перспектива выть от скуки ему больше не грозила.

Следующая неделя прошла вполне спокойно. Никто не пытался ни сжечь путешественников, ни поджарить, ни даже немножечко подпалить. Хотя пару раз их все же посещали мысли о большом, жарком костре — ночи становились все холоднее, а теплой одежды у путников не прибавилось.

Одним особенно промозглым утром Никаниль и вовсе, проснувшись, обнаружил, что всю их стоянку припорошило ослепительной, пушистой крупой. Не считая представлений верховного мага, беглый принц впервые видел снег в живой природе.

Тут же бросивший в него снежком Малем, поспешил успокоить приятеля и объяснил, что даже в здешних местах метель зимой бывает не часто, а уж на юге, куда они направлялись, снегопады так же редки как ночь любви со знойными тройняшками.

Вскоре обнаружилось еще одно большое отличие в привычках двух эльфов: Малеммил предпочитал в своих путешествиях ночевать во встреченных по пути деревнях и селах, а вот Нику до смерти надоело влипать во всякие истории с людьми и он абсолютно не горел желанием в ближайшее время с ними связываться.

Из-за этого спутники порой вступали в дружеские перепалки, которые, зачастую, заканчивались очередным любованием звездами под жизнерадостный треск костра. Малем же вообще оказался весьма индифферентным индивидом и заводил подобные споры больше для развлечения, чем с целью переубедить товарища.

Но, как известно, вода камень точит, и вот, после очередной дискуссии на одну из схожих тем, Никаниэль, наконец, поддался уговорам, и молодые эльфы договорились посетить следующее же встреченное поселение. Тем более, что сумка с припасами давно уже светила дном, а питаться травой и корешками не хотелось ни одному, ни второму.

— … и тогда она говорит: «А ты правда потомок того самого Карла-Густава Благородного?» Вот умора, представляешь? — травил очередную байку Малеммил. — О! Посмотри-ка!

Еще утром путешественники свернули на заросшую лесную тропинку, в надежде, что с ее помощью удастся поправить маршрут. Дорога, по которой они ехали до этого, уже давно начала забирать на восток, а, по прикидкам Малема, Тика находилась все же несколько западнее. И хотя путь до цели все еще предстоял неблизкий, это не повод удлинять его излишним петлянием.

Тропой, судя по всему, уже несколько лет никто не пользовался и она постепенно возвращалась в лесное лоно, зарастая травой и молодыми побегами деревьев. Но, тем не менее, оставалась достаточно широкой, чтобы по ней могли проехать два всадника и продолжала вести редких странников в нужном направлении. Что и требовалось.

И вот теперь вдалеке перед ними показалась девушка, несшая здоровенную охапку хвороста.

Она шла им навстречу, но из-за ноши никак не могла увидеть приближавшихся путников. Из-под охапки веток, полностью перекрывавшей ей обзор, виднелось лишь выцветшее голубое платье, касавшееся земли, да торчал краешек потрепанного белого фартука.

Малеммил приложил палец к губам, призывая Ника к тишине, бесшумно слез с лошади и на цыпочках подкрался к девушке, встав прямо у нее на пути. Никаниэль скептически покачал головой, но мешать приятелю не стал.

Громко ойкнув, девушка врезалась прямо в Малема и чуть было не упала, но тот, ловко, одной рукой забрал ее вязанку, а другой поймал, придержав за талию.

— Здравствуй. Ты тут одна? — елейным голосом спросил он, глядя ей прямо в глаза.

Барышня мгновенно покраснела, и ее лицо практически сравнялось по цвету с пышной огненно-рыжей косой, свисавшей до самой земли. Но даже этот маленький конфуз не испортил, а лишь придал изюминку изящным чертам. Девушке на вид казалось лет девятнадцать от роду, и хоть красавицей ее не назовешь, но она, безусловно, была мила и по-своему очаровательна.

Случайный встречный без сомнений понравился ей с первого взгляда. Тут, впрочем, ничего удивительного. Любой эльф в глазах людских женщин выглядел подобно сказочному принцу, внезапно сошедшему со страниц волшебной истории и очутившемуся в обыденности серой реальности.

Одни этим беззастенчиво пользовались. Другие — вели себя пристойно. В число вторых Малеммил не входил.

Плавным движением освободившись из рук путника и оставив тому держать ветки, девушка сделала пару шагов назад, и, расправив помявшееся платье, стояла, опустив голову, и бросая робкие взгляды из-под длинных ресниц.

— Красавица, мы тут с другом заплутали и ищем где бы переночевать. — перешел в наступление Малеммил. — Не соблаговолишь ли ты проводить двух уставших путников до ближайшей деревни?

— Ближайшая деревня в двух днях пути отсюда. — не поднимая головы ответила девушка нежным, струившимся голосом. — Но вы можете отдохнуть у нас. Это недалеко.

Малем обернулся и картинно подмигнул Нику, на что тот так же картинно закатил глаза.

Получив согласие, девушка тут же свернула в лес. Рядом с ней пошел Малеммил, неся на плече вязанку хвороста. Ну а Никаниэль, спешившись, взял обеих лошадей под уздцы и отправился следом.

Идущие впереди весело перешучивались. Малем явно далеко не в первый раз общался с человеческой девушкой, и звонкий смех незнакомки, то и дело врывался в лесную тишину мелодичным звоном хрустальных колокольчиков. А беглый принц надеялся лишь на то, что в этот раз удастся обойтись без лишних приключений.