По завершению процедур у пожилого лекаря с Малеммилом завязалась оживленная дискуссия на тему применения разнообразных растений в полевой медицине, из которой, далекий от врачебной темы Ник, понимал разве что только предлоги да междометия. Поэтому, не желая мешать, он тихонько покинул дом и отправился искать старосту.

Нашлась она пусть и не без труда, но достаточно быстро. Дорогу подсказал первый же попавшийся мужчина, тащивший в каждой руке по ведру с опилками. Инга была занята. Она тщательно терла жесткой щеткой здоровенного, черного как безлунная ночь быка. Увидев одного из героев, староста отложила непростое занятие и с улыбкой поинтересовалась хорошо ли гостям спалось.

Узнав, что те хотят уже сегодня покинуть деревню, женщина не смогла скрыть разочарования и попыталась уговорить Ника остаться хотя бы еще на один день. Но тот твердо стоял на своем и заодно спросил можно ли у них купить все необходимое в дорогу и заодно пару лошадей с седлами.

Инга наотрез отказалась брать монеты у тех, кто избавил лес от грозного проклятия и пообещала достать все что нужно к полудню. Вот только с лошадьми вышло не так просто, как еще недавно казалось воспитаннику пышного дворца и сотни слуг. Оказалось, что для работы на полях здешние использовали быков, и ни одной, даже самой захудалой клячи в деревне не найти.

— Но там, дальше по дороге, — староста махнула рукой на юг. — В трех днях пути, лошади точно есть. Если повезет — они вам продадут. Может даже со скидкой, если про гуля расскажете.

Поблагодарив, Никаниэль не стал больше отвлекать женщину и вернулся к дому. Он как раз застал сцену прощания Малема с гномом. Они несколько раз тепло обнялись как старые знакомые и пообещали друг другу не забывать заветов Аракая — бога жизни и покровителя врачей и врачевания. А еще Фланко, похоже, оставил в подарок все содержимое принесенной с собой корзинки.

«Ну наконец хоть какая-то польза от его длинного языка». — подумал беглый принц, улыбнувшись.

К обеду все необходимое для путешествия по королевствам действительно было собрано. Даже больше. Получилось две объемных сумки, каждая килограмм по двадцать весом.

Теперь без лошадей точно не обойтись. Тащить все это на себе — проще сразу из лука застрелиться. В любом случае им было по пути. Эльфы и так на юг шли.

Тепло попрощавшись с жителями деревни, друзья закинули поклажу за спины и продолжили свой путь в Тику.

Прощальные возгласы благодарных жителей давно стихли, да и сама деревня готовилась вот-вот скрыться вдали и теплым пятном остаться в памяти одиноких путников.

Друзья весело перешучивались, строя всевозможные догадки на тему, чего же такого умудрилась натолкать Инга в дорожные сумки. Не иначе как пару поросят или бюст одного из богов, вырезанный из камня.

Зябкий осенний ветерок всколыхнул успевшую вырасти после покоса траву и принес теплый аромат сена и легкий запах луговых цветов. Мелкие пташки буднично чирикали, перелетая с места на место и завершая последние приготовления перед наступлением холодов. Выскочившая на дорогу мышь встала на задние лапки, смешно склонив голову набок. Немного понаблюдав за странниками, она умыла мордочку и, вильнув хвостом, юркнула обратно в нору.

Неожиданно до молодых эльфов донесся протяжный женский визг, сменившийся многоголосным рычанием и животными криками. Такими, которые не спутаешь с детскими играми или взрослыми забавами.

Переглянувшись, друзья, не произнося ни слова, бросили посреди дороги поклажу и помчались назад в деревню.

На ходу Никаниэль пытался понять, что за напасть постигла жителей. Ведь с проклятием леса покончено, а становившееся все громче рычание не могло принадлежать ни одному из известных принцу зверей.

Не сбавляя темпа, он один за другим заготовил три основных магических щита. Прямо на бегу Ник возводил перед мысленным взором линии необходимых плетений и щедро напитывал их силой, черпая ту из окружающего пространства. Волшебные узоры горячими точками застыли в уголке сознания в ожидании ключ-слова, способного воплотить заготовки в реальность.

Картина, представшая перед запыхавшимися эльфами не могла привидеться им и в страшном сне. Меньше часа назад они оставили это гостеприимное место и добрых жителей, махавшим им в след, а теперь…

Повсюду на земле в хаотичной мозаике смерти валялись растерзанные тела ни в чем не повинных людей. Головы, вырванные с кусками белесых хрящей и костей; конечности, изогнутые под тошнотворными углами; алые нити и багряные комья плоти, в которых угадывались кишки и прочие внутренности — гирляндами из детского кошмара свисали с дымившихся заборов. А еще кровь. Так много крови…

На месте вчерашнего пиршества подобно мосту перекинутому через реку валялся изуродованный труп женщины. Молодая мать пыталась собственным телом прикрыть маленького мальчика, но ей этого так и не удалось.

Они погибли вместе.

Из каждой щели, из-за каждого угла доносились протяжные вопли раненных и умирающих.

В памяти Никаниэля громом ударил такой же животный крик женщины, заживо съедаемой пламенем. Он так старался забыть его, вытеснить из памяти, навсегда вычеркнуть из серой страницы книги жизни. Но он раскаленной кочергой, вонзившейся в мозг, вернулся к принцу, напомнив о безуспешной попытке спасти невиновную женщину.

Из-за угла дома послышались возгласы Инги, пытавшейся организовать сопротивление.

— Сюда! Все сюда! — надрывалась она, стараясь перекричать вопли умирающих.

Кто-то еще уцелел!

Не раздумывая ни секунды, Никаниэль рванул на звук и застал небольшую группу селян сгрудившихся у стены и, ощетинившись вилами, отбивавшихся от кошмарных тварей, прыгавших на добычу со всех сторон.

Размером с упитанную овцу, чудовища обладали шестью короткими, заканчивающимися лезвиями кос, лапами; маленькими прямыми хвостами и бесчисленным множеством мутно-желтых глаз на стебельках-ножках, вращавшихся во все стороны. Гладкая фиолетовая кожа монстров кишела куцыми извивающимися отростками, похожими на дождевых червей, ввинчивающихся в тело.

Но опасней всего выглядели широкие, как бадья, пасти оскаленные несколькими рядами желтых клыков, каждый длиной с две мужские ладони. Как будто у выродков вместо челюстей выросло по ощетинившемуся дикобразу с костяными иглами.

Самим своим естеством чудища были противны всему сущему. Как зубовный скрежет посреди симфонии.

Краем глаза принц увидел смазанную тень — Малеммил рванул на выручку жителям. Ник выхватил из ножен Люминистилл и бросился было следом, но услышал в стороне отчаянный детский крик и леденящий душу хохот.

Никаниэль, предоставив Малему спасение прочих селян, поспешил к ребенку. Ему на перерез выскочили две твари волочившие кишки на ногах-косах. У одной между зубов застряло окровавленное ребро.

Чудовища, зарычав, прыгнули на новую жертву. Но принц не планировал превращаться в обед монстров. Уклонившись от опасно щелкнувших рядом с телом челюстей, он полоснул клинком, прочертив ровный разрез на боку твари.

Та набухла, надулась жабой, а затем взорвалась, с ног до головы окатив Ника желто-зеленой слизью напоминавшей сопли тяжелобольного.

Голова слегка закружилась от смрада тухлой рыбы, неделю назад забытой на солнце.

И вновь этот жалобный детский крик, перемежаемый злорадным смехом и хлопками взрывов. Никаниэль невольно отвлекся на долю мгновения и едва успел отреагировать на рывок второго чудовища.

Ублюдина поднялась на задние лапы и попыталась вцепиться принцу в лицо. Перехватив поудобнее рукоять меча, Ник заблокировал клинком нижнюю челюсть выродка.

Монстр оказался настолько близко, что Никаниэль смог различить собственное отражение в каждом из мутных желтых глаз. И в них он видел лишь одно — верную смерть всему живому.

Чудовище било задними лапами о землю, стремясь добраться до нежной плоти жертвы. Принц всем весом буквально лег на меч, но постепенно соскальзывал назад. Долго такое противостояние не выдержать.