Слова Ксюши Еву немного успокоили, да и знакомый из следственного комитета обещал подключиться. Однако вечернее занятие прошло как в тумане. Хорошо, что подростки, которых она разбила на команды, достаточно быстро нашли общий язык и увлеченно выполняли задание.

И все же Ева с трудом смогла дождаться возвращения Филиппа, не забыв, впрочем, заварить источающий пряные запахи мяты, ромашки и шалфея травяной сбор. На обратном пути Балобанову с Вадиком повезло состыковаться с директорской четой. Да и по дороге до города они, как и планировали, поймали попутку, оставив мотоцикл у поста ДПС.

— Туда нас просто удачно нас подбросили, — пояснил Филипп. — Думали тормознуть хоть трактор, а остановился крутой джип. Нормальные такие мужики оказались. Хотя из коттеджного поселка на том берегу. Металлурги. Моего дядю Мишу откуда-то знают. Впрочем, он среди оружейников и коллекционеров человек известный. Когда мы упомянули телохранителя Ищеевой, оба так напряглись. Один из них предложил показать Вадика жене, у которой в Москве клиника. Дал ее визитку.

Филипп достал карточку, на которой около номера телефона значилось Ефросинья Николаевна Яшина, и Ева сразу вспомнила женщину, зачаровывавшую живую изгородь. Хотя Василиса называла тетю как-то по-другому, простая, но звучная фамилия Яшина крепко засела в памяти.

— И почему вы отказались? — строго глянула на парней Ксюша, кивавшая с таким видом, будто ей известно, о ком идет речь.

— Неудобно как-то и, наверное, дорого, — замялся Филипп. — Если до утра все останется без изменений, позвоним.

На Вадика и в самом деле было жалко смотреть. Он совсем обессилел и самостоятельно передвигаться уже не мог.

— Да что у нас за вожатые такие! Вторая травма за неделю! — в один голос причитали тетя Зина и Татьяна Ивановна, пока Филипп и Николай Федорович вели его к медпункту.

К этому времени Ева договорилась с тетей Зиной о том, чтобы промыть рану хорошо настоявшимся сбором.

Хотя строгая фельдшер выразила скепсис не меньший, чем Ксюша, она решила, что вреда точно не будет. Вроде бы на аллергию Вадик не жаловался. Сама Ева, несмотря на новые волнения, тоже успела оценить живительную силу наговорных трав. Краснота возле губ бесследно исчезла, да и синяки побледнели и перестали саднить. Ксюша, конечно, списала это на самовнушение, но Ева-то знала, что дело не в этом.

— Да ты настоящая ведунья! — удивленно проговорил Филипп, наблюдая, как от первых же капель заветного сбора из нарывающей раны на многострадальной губе Вадика начинает выходить даже не гной, а какая-то черная слизь.

— Что ж там, в этом травм-пункте, за врачи? — возмутилась тетя Зина. — Рентген сделали, а промыть рану не удосужились?

Вадик попытался что-то сказать, но Филипп его остановил.

— Там промывали, — пояснил он. — К сожалению, не помогло.

— Никогда такого не видела, чтобы от простых трав, — покачала головой тетя Зина, вколов Вадику обезболивающее и укладывая его спать.

— Травы травам рознь. Многое зависит от сочетания. — заметила Ксюша, пока Ева, закончив с Вадиком, мыла руки.

Следовало еще обработать ссадину Филиппа, где тоже могла остаться скверна. Балобанов не сопротивлялся. Из рук любимой он бы выпил и касторку.

— Пахнет, почти как в мастерской дяди Миши, — принюхиваясь к сбору, сообщил он. — Дядька обычно свои клинки закаливает не в воде, а в каком-то особом отваре. Меня все зовет в ученики, — добавил он с ностальгической улыбкой. — Обещает мастерскую оставить. Своих-то детей у него нет. Но куда мне еще и кузнечное дело осваивать? Хотя, конечно, интересно.

Ева снова подумала о шаманах-хранильниках и загадочном создателе меча-кладенца и ее привески-флешки.

Хотя Филипп в пути намаялся не меньше бедняги Вадика, к ужину почти не притронулся, а, едва услышав про кулон со змеей, пришел в ярость. Свое отношение к поступку Карины он высказал в выражениях крепких и совершенно непечатных, а потом долго извинялся.

— Ты же сможешь раздобыть запись с камер наблюдения, установленных в кабинете Карины? — спросила у него Ксюша.

— Без особых проблем, — заверил ее Филипп. — Тем более что мы знаем точное время.

Он принес ноутбук, подключился к системе безопасности коттеджа Карины, и вскоре запись с камер из кабинета оказалась в их распоряжении. Другое дело, что Еву продолжало трясти.

— Как вы собираетесь поступить с кулоном? — поинтересовался Филипп, пытаясь ее успокоить.

— Отдам Кириллу, — впервые называя своего знакомого следователя по имени, пожала плечами Ксюша. — Он завтра обещал подъехать.

— Неплохой вариант, — кивнул Филипп, но азартный блеск в глазах говорил о том, что у него есть идея получше, и Ева даже примерно представляла, в чем именно она заключается.

Она обвила руками шею любимого, прижалась к мускулистой груди, не желая отпускать. Филипп лишь ответил на ласку, глядя на нее невинным взглядом карих соколиных глаз. И что ты тут будешь делать? Еще даже не поженились, а начинаются какие-то мужские тайны и недомолвки. Но разве сокола возможно в тесной клетке удержать? К тому же она не совсем понимала, каким образом он собирается свой дерзкий замысел осуществить. Он же принимал соколиный облик только непроизвольно в минуту опасности. Или она что-то пропустила?

Хотя легли они с Ксюшей рано, Ева долго не могла заснуть, ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к звукам ночи. Цикады сегодня пиликали особенно оглушительно, аккомпанируя заунывному соло сыча и ее заходящемуся от тревоги сердцу. А что если эта ловушка предназначена не для нее, а расставлена на Филиппа? И что принесет следующий день? Удастся ли защититься от навета и какие еще ловушки придумает Карина в стремлении заполучить заветное перо?

Сон перенес Еву в сумрачное подземелье, в сравнении с которым следственный изолятор и даже камера предварительного заключения выглядели просто санаторием. Филипп, обнаженный и окровавленный, висел в цепях на стене. Рядом с набором жуткого вида палаческих инструментов деловито копошился Скипер. Чуть в стороне стояла разъяренная Карина, за спиной у которой клубилось тьмой знакомое по предыдущему сну зеркало.

— Последний раз спрашиваю. Где находятся молот и наковальня? Если ты сам ни на что не годен, я найду другого кузнеца и перекую иглу. Филипп упрямо молчал, а когда ведьма приблизилась, просто плюнул кровью ей в лицо.

Карина покачнулась, а потом сделала знак Скиперу. Тот выразительно поднял внушительных размеров тяжелый бич, с которого уже стекали багровые капли.

— Ты думаешь, таким образом сумеешь его сломить? — раздался за спиной у Карины вкрадчивый насмешливый голос. — Разве что искалечишь. Да и почему ты уверена, будто он хоть о чем-то знает? Вряд ли он способен настолько искусно прятать от Скипера свои мысли.

Ева не сразу разобрала, что собеседник находится за гранью темного зазеркалья, но узнала голос Константина Щаславовича. Похоже, олигарх то ли не умер, то ли даже оттуда, где сейчас находился, мог следить за событиями в мире людей.

Карина, впрочем, его появлению не обрадовалась.

— Тебя не спросили, — проворчала она. — Есть идеи получше? Что же ты их не применил, когда в прошлом году этот сосунок не только не стал на тебя работать, но сдал с потрохами Мудрицкому? И попробуй на этот раз насчет матери обмануть! — пригрозила собеседнику Карина.

— Сначала восстанови иглу, — рассмеялся ей в лицо Бессмертный.

Ева подумала о том, что отношения отца и дочери и в самом деле далеки от даже просто почтительных. Но в это время свист плети, сопровождавший разговор, прозвучал особенно свирепо, и ответом ему стал сдавленный, но исполненный боли стон Филиппа.

Она проснулась в холодном поту, не понимая, почему в окно светит солнце и куда делись мерзкий палач и Карина с ее проклятым зеркалом. Над лагерем бодро играл горн, а в мессенджере ждал приветственный смайлик от Филиппа. Френч-пресс, в котором Ева поспешила заварить свежую порцию сбора, сиял блеском нержавейки, явно задаваясь перед чайником. В медпункте, куда они с Ксюшей пришли после завтрака со свежей порцией настоявшегося сбора, их встретили повеселевший Вадик и слегка озадаченная тетя Зина. После вчерашнего Евиного вмешательства воспаление не просто уменьшилось, но практически сошло на нет.