Ева кивнула, вспоминая обожженные руки и изувеченное лицо дочери олигарха. Похоже, на этот раз Карина даже не лгала. Но на душе как-то сделалось тревожно, особенно если вспомнить разглагольствования о войнах и эпидемиях, дающих подпитку проклятому зеркалу. Тем более что выведение боевых штаммов всегда можно замаскировать под нуждами фармакологии и благородным делом борьбы с опасными заболеваниями.

Ева глянула на Филиппа. Похоже, он думал о том же.

— Пожалуй, у нас есть шанс с госпожой Ищеевой встретиться, — подчеркнуто беззаботно улыбнулся Лева. — Мы с Машей на следующей неделе, если меня, конечно, отсюда выпустят, как раз в Бразилию на гастроли летим.

— А я со своей стороны готов подключиться к поискам информации! — встрепенулся Филипп.

— Я тоже, — кивнула Ева. — Заодно попрактикуюсь в португальском.

— Только там, без самодеятельности! — строго предупредила Ксюша, и Кирилл с ней поспешно согласился, хотя о чем-то успел перемигнуться и с Филиппом, и с Левой.

Когда, проводив друзей, они остались наедине, Филипп с неизъяснимой нежностью привлек к себе Еву, давая понять, что видит в их любви утешение и приют в череде потрясений и бурь. Конечно, пепел и лед, в которые пока обратился его дар, его тяготили, но он сдаваться не собирался, особенно понимая, как высоки ставки в борьбе.

— Даже если мне не удастся вернуть крылья, — с решимостью проговорил он. — Молот верхнего мира и наковальню я не отдам.

— А я больше никому не позволю причинить тебе вред, — прижалась к нему Ева. — И постараюсь тебя отогреть.

— Вам точно в поисках Карины помощь не нужна? — перед расставанием с Левой и Машей спросил Филипп. — А то вон Кирилл даже готов подключить бразильских коллег.

— Не думаю, что бразильские коллеги владеют путями тонких миров, — нахмурился Лева. — К тому же я знаю, с кем точно захочет увидеться госпожа Ищеева. Я и сам бы не отказался взглянуть в глаза человека, который, воспользовавшись доверием моего прадеда, в прошлом году нас, считай, в лапы к Константину Щаславовичу привел, — добавил он и на его все еще бледных скулах заиграли желваки. — Поэтому, когда бразильцы мне предложили контракт, сразу согласился.

— А я поставила принимающей стороне условие по поводу концертмейстера, поскольку просто в качестве жены меня бы не взяли, — обнимая мужа, безмятежно улыбнулась Маша. — Зря я, что ли, весь этот гобойный репертуар учила?

— Будьте осторожны, — сердечно обняла друзей на прощание Ева.

— И постарайтесь на нашу свадьбу успеть! — отвечая на Левино рукопожатие, добавил Филипп.

— Да куда ж мы денемся! — беззаботно улыбнулась Маша. — Придем и еще половину ансамбля притащим. А то, кто ж, кроме нас с Василисой, споет величальные?!

— И заговор на счастливую жизнь произнесет, — намекая на архаичный обычай приглашать на свадьбу волхва, кивнул Лева. — Вы же в начале осени хотели? У нас как раз гастроли до конца сентября.

— Как определитесь с датой — напишите, — попросила Маша. — Мы возьмем билеты, а я девчонок организую. Или вы планируете вместо свадьбы рок-вечеринку?

— Мои друзья и Ксюша, думаю, были бы не против, но родные, боюсь, не поймут, — расцвел Филипп, который за время их общения в клинике успел обсудить музыкальные пристрастия новых друзей.

Оказалось, что Лева и Маша не только неплохо ориентируются в направлениях рока, но и знакомы с музыкантами из некоторых любимых Филиппом групп. Маша даже участвовала в записи одной металл композиции, хотя обычно предпочитала фолк.

— Мы, вообще-то, в качестве свадебного танца собирались исполнить самбу или босса-нову, — неуверенно проговорила Ева, украдкой глянув на гипс.

— Руки там не главное, — решительно отозвался Филипп, перефразируя анекдот из старого фильма по поводу похожих на танец, но горизонтальных телодвижений, который в отношении своей подбитой ноги на днях вспоминал Лева.

Они с Машей восстанавливали здоровье не только с помощью лечебных процедур, благо врачи не возражали. Еве с Филиппом пока приходилось проявлять осторожность и не форсировать события. Другое дело, что даже сдержанные объятья и почти невинные поцелуи, которые они пока могли себе позволить, пробуждали отголоски былого огня. Когда же раны на теле зажили, и организм окреп, позволяя перейти к более решительным действиям, Еве показалось, что к ней вернулся ее прежний ясный сокол, нежный, чуткий предупредительный. А что до пламени Верхнего мира, так пока им хватало тихой гавани их любви. Хотя Филипп, конечно, тосковал по полетам.

— Странную шутку сыграла со мною судьба, — рассуждал он, рассматривая обручальную привеску, к которой вскоре должны были прибавиться два кольца. — Раньше я стеснялся своих полетов и нежданных негаданных обращений, переживал за здоровье психики и не желал прислушиваться к намекам, которые неоднократно делали дядя Миша и Ксюша. Теперь же без крыльев чувствую себя как без рук.

— Они обязательно вернутся, — убеждала его Ева.

К счастью, родители, кроме Евиного отца, не догадывались об истинных причинах переживаний, а тихий, задумчивый вид списывали на усталость, стараясь окружить «бедных детей» заботой, от которой иногда даже хотелось куда-нибудь сбежать.

Вырвавшись из-под врачебной опеки, Ева и Филипп подали заявление, заказали зал и, обговорив с родителями основные детали предстоящего торжества, уехали в Наукоград урвать хотя бы маленький кусочек полноценного отдыха. Попеременно гостили то у Балобановых, то у бабушки Евдокии, то навещали на биостанции Мудрицких.

Андрей Васильевич забывал самого себя от счастья после воссоединения с, казалось, давно погибшей женой. Хотя вернувшаяся фактически из небытия Лана в силу своей русалочьей природы выглядела ровесницей дочери, держалась она очень тихо, людей сторонилась, предпочитая долгие прогулки по лесу и общение с пернатыми, мохнатыми и перепончатыми обитателями сбереженных Василисой угодий. Еву она, впрочем, сердечно поблагодарила за помощь в ее возвращении, а на Филиппа глянула с какой-то особенной теплотой.

— Спасибо, что не сдался и наковальню дочери моего супостата не уступил, — поясно, по старинке, поклонилась она. — Настоящий наследник Финиста. Только волосы потемней и глаза карие.

Филипп сделал вид, что не удивлен сравнением с далеким предком, покинувшим Средний мир не одно столетие назад. Он уже тоже начал привыкать к общению с древними хтоническими сущностями. Тем более что Лана, по словам Василисы, появилась на свет даже позже Даждьросы. Хотя у русалок и ящеров время измерялось иначе, почти как у Толкиеновских эльфов.

— Не знаю, смогу ли я наследие предков и дальше беречь, — не стал скрывать Филипп свои сомнения. — Небо пока для меня закрыто.

— Наберись терпения, сила твоего рода сама тебя найдет, — вслед за Даждьросой улыбнулась ему Лана. — Что же до наковальни, твой предок сумел ее сохранить и выковать на ней сразивший Кощея меч, хотя крыльев так и не обрел.

— Возможно, вернуть дар тебе поможет ремесло предков, — осторожно подводил племянника к забытым истокам дядя Миша.

Он тоже приехал в Наукоград вместе с Велибором и Гориславом Яшиными, чтобы посетить крупную выставку союза оружейников. Роман Коржин и Михаил Шатунов освещали событие как журналисты.

— Зачем тратить отпуск, если можно приехать в родные места в командировку, — хитро улыбнулся Еве отец, и она поняла, что дело не обошлось без магии.

Пока Даждьроса демонстрировала публике украшения работы своего мужа, очень гармонировавшие с ее нарядом в стиле этно или бохо, Ева с Василисой не отказали в просьбе дяди Миши продефилировать перед гостями в кольчужных платьях его работы. И хотя обе из-за не очень высокого роста не обладали модельными ногами от ушей, не только близкие, но и гости пришли в восторг. А Иван Царев не без гордости привез в качестве экспоната меч-кладенец.

После окончания мероприятия братья Яшины и дядя Миша не сразу уехали в Москву, а задержались в деревне у бабушки Евдокии. Вместе с Евиным отцом, Михаилом Шатуновым, Иваном Царевым и дядей Андреем Мудрицким они приводили в порядок старенькую кузницу, которая, сколько Ева себя помнила, стояла заброшенной. Артем Иванович Балобанов с сослуживцами и Филипп, насколько ему позволяли силы, тоже, конечно, принимали в этом важном, почти сакральном деле, участие.