— Да что эта дамочка себе позволяет? — не смогла сдержать возмущение Ксюша, которая вместе с Филиппом встретила Еву на въезде. — Это уже даже не зашквар, а уголовно наказуемое преступление!

— Добыть бы оригинал и привлечь ее за клевету! — кивнул Филипп, который от с трудом сдерживаемой ярости даже начал заикаться и каждый шаг по дорожке в сторону клуба и корпусов печатал, как на плацу.

Впрочем, он сам шутил, что, хотя в армии не служил, ограничившись учебой на военной кафедре, жизнь в семье кадрового офицера означала дисциплину и муштру с самого рождения. Поэтому в студенческие годы он и бунтовал с тусовкой байкеров и металлистов.

— Добыть оригинал — зачетный варик, — согласилась Ксюша, отмахиваясь от какой-то назойливой мошки. — Хотя бы для того, чтобы Карина этот палевный гон не запилила в инет с целью шантажа.

— Да куда дальше шантажировать? И так обложила со всех сторон, — передернул плечами, словно складывая невидимые крылья, Филипп. — И где она только кадры со мной отыскала? Я ж почти ничего уже лет сто не постил!

— На яхте и сняла, — напомнила Ксюша, вновь вступая в переписку со своим приятелем из следственного комитета.

— Знал бы, на пушечный выстрел не подошел! — скривился Филипп, оборачиваясь и бросая взгляд на проселок, где за поворотом в душном мареве уже скрылся слегка присыпанный пылью, как мукой, черный «гелик» дочери олигарха.

— Она бы все равно тебя нашла, — вздохнула Ева, вспоминая подслушанный разговор о заветном пере.

— Это уж точно, — кивнула, тряхнув синими дредами, Ксюша. — Если даже до костей твоих предков решила докопаться. В буквальном смысле. Хотя я так и не вкурила, зачем ей понадобилась какая-то там наковальня.

Ева вопросительно глянула на друзей, понимая, что они время тоже даром не теряли.

— Мы в тихий час еще раз съездили к Елизавете Прохоровне, — пояснил Филипп, приветствуя подростков, выходящих на свежий воздух после полдника.

— Она, конечно, сначала слегка выпала в осадок, почему Филя приехал с другой девушкой, — усмехнулась Ксюша, которая испытывала острое удовольствие, шокируя своим видом окружающих. — Но потом, когда я ей подсказала, как без вреда для растения избавиться от крестоцветной блошки и личинок стеблевого капустного скрытнохоботника, даже зауважала.

— Что-то новое удалось узнать? — пропустив мимо ушей рассказ подруги, подалась Ева к Филиппу.

— Она вспомнила, что в кузне деда Семена находились заветные молот с наковальней, и я даже знаю, о чем идет речь, — почти успокоившись, пояснил тот. — Насчет судьбы наковальни ничего не скажу, а кузнечный молот, который передавался из поколения в поколение не знаю сколько лет или даже столетий, забрал один из младших внуков деда Семена дядя Миша.

— И где они сейчас? В смысле этот твой дядя и семейный молот? — посторонившись, чтобы пропустить шагающих парами к жилым корпусам малышей, в волнении спросила Ева.

— Дядя Миша живет в Москве и все еще занимается кузнечным делом, — как о чем-то не имеющем особого значения поведал Филипп. — Он член федерации оружейников. Делает сабли, мечи и кинжалы, берет заказы от коллекционеров, работает для реконструкторов. Мы обычно, если с родителями приезжали в столицу, всегда у него останавливались. Когда прошлым летом к нему заходил, он вроде как шутил, что кует «меч-кладенец Хозяина Нави бороть».

— И как? Выковал? — поинтересовалась Ксюша.

Филипп только плечами пожал.

— Я не спрашивал.

— А ты можешь связаться с ним и спросить насчет наковальни? — с надеждой глянула на него Ева.

Она, конечно, пока не понимала, зачем Карине Ищеевой могло понадобиться это наследие Финистов, тем более что сказки и легенды о вещей птице никаких подсказок не давали. С другой стороны, по народным верованиям даже деревенские ковали из-за связи с огненной стихией считались, как и мельники, колдунами. А образ кузнеца в мифологии разных народов стал таким же устойчивым архетипом, как и культурный герой.

— Не могу пока дозвониться, — развел руками Филипп. — Видимо, куда-то с реконами или археологами уехал. С ним такое и раньше бывало. Как только выйдет на связь, узнаю.

Ева досадливо поморщилась. И почему все так неудачно совпало? Все те, кто могли бы дать дельный совет в области творящейся вокруг лагеря мистики или даже бесовщины, находятся вне зоны доступа. А что если Карина это тоже знает и потому форсирует события?

Попрощавшись с Ксюшей, которая ушла к своим экологам, Ева с Филиппом поднялись в клуб. С минуты на минуту они ожидали участников фестиваля Дружбы народов для последней репетиции и доводки видеоряда и текста песен.

Оказавшись наедине с Евой в полумраке кулис, Филипп бережно привлек ее к себе.

— Спасибо, что не поверила навету, — прошептал он, обжигая дыханием ее ухо и осторожно обнимая губами мочку с маленькой сережкой-гвоздиком.

— Папа учил меня распознавать фейки, — серьезно ответила Ева, но в следующий момент, почувствовав, как пережитый в особняке Ищеевой стресс накрывает ее ледяным крошевом озноба, и опасаясь, что осколки вновь обернутся панцирем, прижалась к Филиппу, ища у него защиты.

— Все будет хорошо! — пообещал он, с жаром обнимая и целуя сначала в макушку, потом добираясь до губ. — Я с утра немного пощупал систему безопасности Фонда Экологических исследований. Думаю, я сумею подобрать прогу, чтобы незаметно проникнуть на сервер.

— Ты там осторожнее! — взмолилась Ева.

Не сказать, что слова о попытке взлома внутренней сети империи Бессмертного-Ищеевой ее так уж успокоили, но рядом с Филиппом она ощущала уверенность. Лед таял, обращаясь в слезы, мигом испарявшиеся в жаре поцелуев. Одинаково привычные и к клавиатуре компьютера, и к железу мотора пальцы бережно перебирали ее волосы, напоминая солнечные лучи, ласкавшие за окном кроны деревьев. Под майкой с соколом билось горячее сердце, разгоняя по жилам магию вещих птиц.

И пусть Карина Ищеева сколько угодно расставляет силки, наплетая катушки гнилой паутины. Живой свет, который нес с собой наследник рода Финиста, Ева ей не отдаст. Это она обещала не только самой себе, но и поколениям предков рода Балобановых, упокоившихся где-то в котловане под клубом. Сам Филипп тоже словно что-то понял или даже услышал и больше не переживал, что пращуры его осудят.

— Они, думаю, только рады, — доверительно поделился он. — Я ведь нашел свою единственную.

Ева почувствовала, как жаркая волна, обжигая щеки, разливается от висков к кончикам ушей. Филипп как-то обмолвился, что оказался последним в роду. Сумеет ли она оправдать ожидания? Заветное перышко слегка кололо кожу на груди и игриво щекотало отвердевший сосок.

Ева где-то читала, что перо Финиста способно устранить все препятствия на пути. Не потому ли его так жаждала получить Карина? Но тогда при чем тут предполагаемые поиски молота и наковальни? Особенно если учесть, что иголки еще в раннем средневековье изготовляли при помощи волочильного станка. Другое дело, что для соединения булата с крицей и производства любых сплавов высококачественной стали в те времена применяли сварку и поковку.

Филипп ее молчание истолковал превратно и, слегка отстранившись, торопливо заговорил:

— Я понимаю, что сейчас мне даже нечего тебе предложить: ни жилья своего, ни работы…

Потом внимательно глянул на Еву, которая чувствовала, что еще немного — и внутренний жар выплеснется наружу и то ли подпалит кулисы, то ли осветит вместо софитов зал.

— Да ты вся горишь! — удивился Филипп, встревоженно щупая ее лоб. — А была ледяная, точно Снегурка.

— Видимо, в особняке и машине замерзла, — поспешила объяснить Ева. — Там везде работали кондиционеры.

— А я уж думал, ты рассердилась, что я тут размечтался. Я ведь даже тебя не спросил.

Ева вместо ответа приникла к его губам поцелуем. И почему путь вещей птицы должны преграждать рамы, утыканные ножами и острыми обломками разбитого стекла?

— Финист мой, сокол ясный! — приговаривала Ева, млея в кольце сильных рук или уже крыльев.