А занятное в этой вещице то, что при горении она выделяет токсичный газ. Сегодня я был импульсивен — но не настолько, чтобы выйти на пирокинетика с голыми руками. Достаточно надеть респиратор и заставить эту штуку гореть, независимо от того, кого она должна вырубить.

Я наметил разгорающийся огонь от взрыва и понял, что сам не докину — далеко. Тут помогла Нова; железяка достаточно сильная и ловкая, чтобы это сделать.

В момент броска байкер явно пытался связаться с кем-то по браслету — или у него часы? Не столь важно, ведь услышав звук приземления пакетиков в огонь, он тут же насторожился и свернул голографическое окно.

Пакетики быстро лопнули, и по лесу начал распространяться пахнущий кислотой белый дым. Он бы не убил — раствор Мелехова даже не лишает сознания. Иначе его бы даже не выпускали в продажу. Зато очень сильное головокружение и дезориентация — запросто.

Мне оставалось только покрепче зарядить байкеру по голове, не боясь быть подстреленным — в таком состоянии поди попробуй прицелься. Одного жаль, весь мой годовой запас раствора потрачен. И как потом матери объяснять? Несовершеннолетним-то его не продают из-за токсичности…

Я осмотрел мужчину. Весь в чёрном, при себе пистолет и автомат, пара купюр и часы с довольно ограниченным функционалом. Сообщения никак не посмотришь, звонки тоже — как не повезло. И как тут узнаешь, откуда он такой взялся?

Я порылся во внутренних карманах куртки байкера и нащупал что-то прямоугольное. Было понадеялся на удостоверение личности, но на деле предмет оказался пропуском без имени и каких-либо подписей. С другой стороны, это не просто какой-то пропуск: на одной из сторон красовалось большое лого «Скорпиона». Это уже было интересно.

«Скорпион» — не просто компания, а настоящая сеть, занимающая почётное место во многих отраслях. Но оправить вооружённого человека за эспером…

Мне начинает казаться, что я что-то упускаю.

Я спрятал пропуск во внутреннем кармане бедра Новы. Со стороны выглядит странно, зато очень удобно — без опознания меня как хозяина ни внутренние механизмы, ни карманы андроид не открывает.

Затем я наконец взялся за эспера. Когда я перевернул его, валявшегося в траве, меня охватила ярость. Его лицо вызывало такие сильные, бурлящие внутри меня эмоции, что мне понадобилось крепко сцепить зубы и сделать несколько вдохов, чтобы успокоиться. Я вытащил нож — конечно, не какой-то особенный, а мой рабочий нож. Тот же, которым я резал силикон и другие материалы; хорошо наточенный, он был лёгким в моей руке.

Пара движений, и эспера не станет.

С другой стороны, я ещё никогда никого не убивал.

Нужно ли мне думать об этом? Там, в другой временной линии, этот человек убивал, ради удовольствия, настоящее животное среди людей. Нет смысла его жалеть — нет, я бы поплясал на его могиле, если бы его вообще кто-то похоронил!

Я не целился — просто ударил, не глядя, и, кажется, попал в глаз. Мне никогда не нравилось видеть кровь. Внутренности и кровь человека это не внутренние механизмы андроидов; должно быть, я не хотел видеть их, потому что знал, что там всё иначе. Это настоящая жизнь.

И я прерву её ради лучшего будущего.

Удар. Ещё удар. Все руки в чём-то мокром и горячем. Я открыл глаза и тяжело выдохнул…

Прежде чем почувствовал тупую боль в затылке.

Что ж у меня сегодня за неудачный день?

Я открыл глаза на земле. Удача в том, что я их вообще открыл. Живой. Зато затылок так пульсирует, что хочется вообще никогда не вставать.

Грешным делом я подумал: «Ударил, так лучше бы на совесть и до конца». Правда, кто это сделал, ещё оставалось выяснить. Пришлось подниматься через не хочу. Я осмотрелся: темно, хоть глаз выколи, но кажется, что рядом нет ни одного тела. Байкер пропал, эспер тоже. Второй хотя бы убитый — но не испарились же они?

Естественно, их кто-то забрал.

— Нова? — позвал я на пробу.

Где-то вдалеке загорелись её светодиоды. Пара ярких бирюзово-голубых точек и длинные полосы, пересекавшие лицо, шею и грудь и все четыре конечности. Чудо моего дизайна способно вызвать инфаркт у человека, который увидит это в темноте; я и сам дёрнулся, прежде чем вспомнил, что это всего лишь мой андроид.

Я добрался до Новы и моего ховерборда, который тут же запустил. Со светом фар стало гораздо проще; и всё же, теперь мне нужно было узнать, что, чёрт подери, произошло.

— Что случилось? — потребовал я ответа у Новы. — Ты что-то видела?

— Кто-то ударил вас и унёс тела. Не могу сказать точно, — сообщил андроид. — У них была заглушка. Визуальный ряд повреждён.

Я вздохнул.

— Значит, даже не взглянуть на твои записи… — мои пальцы потянулись к переносице, чтобы ущипнуть её. — Хоть что-нибудь?

— Предположительно, была отсканирована ваша сетчатка глаза.

Рука потянулась к лицу. Я даже не заметил, когда маска слетела. Не давая себе времени испугаться, я проверил наличие линз. Это позволило мне выдохнуть с облегчением. Скан получится либо испорченный, либо с сетчаткой, владельца которой будет невозможно определить — прямо как у андроида.

— А ты?

— Вывела оптимальное решение отключить светодиоды и притвориться отключенной, — сообщила Нова. Я почувствовал прилив облегчения — для третьего, да даже для пятого поколения мыслила она довольно продвинуто. Не в стиле андроидов, особенно обыкновенных машин-компаньонов, догадываться, когда им надо сыграть что-то перед другими людьми вне программы.

— Отлично. Мы подумаем об этом, когда вернёмся в город, — сказал я скорее самому себе. Вдруг я почувствовал на лице застывающую корочку. И точно, все руки были в крови, вот я и перемазался. Хорошо, в глаз ей не умудрился ткнуть — а ведь мог бы. Я посмотрел на свои руки, покрытые тёмной жидкостью, и сглотнул. Затем заметил безжизненный взгляд Новы, направленный туда же. Неожиданно для самого себя, я обратился к ней, как будто она что-то понимала: — Ну и что ты будешь с этим делать?

Можно подумать, Нова достаточно верна мне, чтобы отправиться нарушать закон со мной, как домашняя собака. Но машины не чувствуют; всё оправдывалось тем, что главный корпус и программа, с которыми была куплена Нова, были довольно старыми. Андроиды четвертого и пятого поколения обладают способностью распознавать ситуации, при которых нужно вызвать полицию, скорую помощь или мчс. Четвертое поколение предложит это сделать, и точно сделает это, если это связано с владельцем. Программа пятого настраивается вручную, но известны модели, которые остановятся и запишут ограбление на улице, если станут его свидетелем.

Нова на такое не способна. У неё нет встроенных устройств связи, кроме подключения к интернету и моему браслету. Так же нет никаких обязательств ни перед кем, кроме хозяина. И всё же, она может различать приемлемые и неприемлемые действия; в её программу заложены понятия преступления и убийства.

Раньше меня это никогда не интересовало. У неё, конечно, есть инструкции для бытовых ситуаций. Но за сегодня я сделал сразу две вещи, которые могут привести меня к реальному сроку.

И что будет делать мой андроид? Сдаст меня? Будет выбирать между хозяином и обществом?

Нова зависла. Опять. Надо что-то с этим делать — подумать только, в этом возрасте я и понятия не имел, что даже наша микроволновка живее. Через полминуты Нова моргнула. Вообще-то, она должна была это делать, и делать часто, чтобы не вызывать эффект зловещей долины. Затем Нова моргнула снова — прямо по расписанию.

Наконец она выдала:

— Не найдено ни одной причины что-то предпринимать. Я делаю то, что вы посчитаете нужным. Я естественным образом сделала вывод, что вы не хотите, чтобы кто-то узнал о произошедшем. Связаться с полицией, когда мы будем в городе?

Моя бровь описала дугу. Серьёзно что ли?

Сразу после нашего короткого диалога Нова сделала кое-что, чего я от неё уж точно не ожидал. Нет, не вдруг развила в себе человеческий разум и не стала какой-нибудь боевой машиной: она просто свалилась, полностью затихнув. Светодиоды потухли. Ну и зрелище. Я бы сказал, упала замертво.