Я и Нову-то едва пересобрал, условня помня, как должны выглядеть не просто приличные, а совершенно идеальные части тела. Неидеальных мне и не надо: если выйдет посредственно, зачем мне вообще стараться? Простенького андроида и машина может собрать.

Анатолий вдруг прыснул от смеха и весело покачал головой.

— Упрямец, кто же отказывается, когда предлагают? Вижу, ты запутался, а может и кое-чего не знаешь. Первый день, простительно, — произнёс он так, будто перед ним был несмышлёный младенец. — В несколько дополнительных классов записаться нельзя, менять их тоже.

…чёрт возьми.

— Тогда мне придётся уступить, — сдался я. Нет никакого повода упускать шанс войти в класс инженерии, если потом его не будет, даже учитывая то, что внутреннее устройство роботов меня интересует меньше, чем внешнее.

Предупреждали бы что ли, что дополнительный класс один на всё время обучения!

— Когда заполнишь анкету, хоть целыми днями занимайся своими скульптурами, — широко, но всё ещё пугающе улыбнулся Анатолий. Аура у этого человека подавляющая, словно стоишь перед греющимся на солнце тигром: вроде и не собирается разорвать тебе глотку, а проверять не особо-то и хочется. — Главное — показать результат в конце семестра.

— Вот как. Значит, я должен сделать какой-то проект?

— Вроде того, — кивнул Распутин; в какой-то момент я понял, что послушно иду за ним в другой корпус, и от этого мне стало не по себе. Я ведь не соглашался, да и не припоминаю, чтобы собирался его слушать… А ноги всё равно рванулись вперёд мозга. — В основном твоя работа: хорошо сдать все экзамены, не нервировать главу инженерного класса и столько баллов, сколько сможешь. Звучит просто, да?

— Что ещё значит «не нервировать»…? — пробурчал я себе под нос.

Я закрыл глаза. Крепко зажмурился до цветных пятен, плавающих на периферии зрения. Потом снова открыл. Комната передо мной никуда не исчезла, и мне пришлось признать, что это не глюк и не странная фантазия, вызванная стрессом.

Когда я думал о инженерном классе, я представлял, что он точно не будет больше аудитории. Может, что-то похожее на мамин домашний кабинет только в несколько раз больше: железо, инструменты, роботы да запчасти, духота и запах масла…

А тут было чисто. Белый пол, белые стены, белый потолок. Окна в пол да ещё и с какой-то плёнкой, блокирующей свет. Огромные столы, станки, много шкафов и ящиков, но всё собранно и аккуратно, хоть и готово к работе. Было немного прохладно благодаря кондиционерам и настолько просторно, будто тут могли бы одновременно работать человек тридцать или больше. Все поверхности были натёрты до зеркального блескка, словно я смог бы увидеть своё отражение в чём угодно, если бы захотел.

Находиться в таком помещении… даже немного некомфортно. Но вместе с тем появилось какое-то чувство предвкушения, а руки зачесались всё потрогать и посмотреть.

Я сделал правильный выбор. Дизайн с этим классом и рядом не стоял.

— Добро пожаловать в наш скромный класс, — Анатолий снова ударил меня по спине. Как-то не совсем по-доброму, как будто ему просто нравилось бить людей.

…интерсный человек, сработаемся.

Кроме нас в чересчур большой, прости господи, комнате, собралось столько студентов, что можно было по пальцам пересчитать. Негусто.

Высокий, крепкий брюнет с голубыми глазами, стоял посреди помещения, что, учитывая его размер, было комично далеко. Чуть поближе, на маленьком кожаном диванчике такого же нервирующе-белого цвета, сгрудились патлатый парень с длиннючими ногами, напоминавший приведение, и фигуристая кудрявая девица с большущими глазами.

— Объявляю пополнение в нашей большой семье! — вмиг Анатолий переменился, широко улыбнулся и толкнул меня вперёд, раскинув руки. Я в ужасе уставился на его лицо: уж лучше бы он и дальше ходил с хитрым видом, потому что «абсолютное счастье» ему ну ни капельки не шло. Очень… инородно.

— Привет! — чудак посреди класса упёр руки в боки и звонко прокричал: — Теперь нас пятеро! Хлопушки в бой!

Какие, чёрт подери, хлопушки⁈

Лучше бы всё-таки выбирал дизайн…

Двое с диванчика вяло вытащили что-то из карманов, и совсем скоро меня окатил душ из конфетти. Я в ужасе уставился на Анатолия, невербально крича о помощи.

— Теперь ты наш, мальчик, — заявила кудрявая девушка и чмокнула меня в щёку, оставив на ней что-то мокро-липкое. Стерев это рукой, я обнаружил, что это огромный след розового блеска для губ… как ни странно, наполненного блёстками. Его хозяйка несколько раз ткнула меня пальцем в грудь в такт своей речи: — У-сы-нов-лён.

…спасибо, откажусь.

— Кого это вы усыновляете? Я думал, приличное место… — я оторвался от девушки, опасливо глянул на Распутина и возмущённо взвопил: — Это какой-то обряд посвящения? Хватит уже!

— Обряд посвящения? — чудак, всё ещё не сделавший ни шагу со своего заметного места щёлкнул пальцами. Пол под ним начал подниматься; как оказалось, это был выдвижной постамент, на котором чудак выглядел, как на сцене.

Я огляделся. Долговязый парень медленно махнул мне рукой, в которой был зажат маленький белый пульт управления.

— Нет никаких обрядов посвящения! — воскликнул чудак. — Просто класс инженерии — одна маленькая дружная семья! Добро пожаловать, Иван Оболенский!

Пока я думал, как сбежать отсюда куда подальше, Анатолий подошёл ко мне сзади и тихо сказал таким жутким голосом, что у меня чуть волос дыбом не встали:

— Вот, что значит не нервировать главу класса. Он у нас человек хрупкий, с ним надо помягче. А ещё, — он понизил голос ещё сильнее. — Человек на голову больной.

Ну это я уже и без подсказок заметил.

Чудак спрыгнул с постамента и подбежал ко мне знакомым движением — так же, как Миша, когда ему уж очень хочется обняться. Я умело увернулся, заработав обиженный взгляд чудака; он нахмурился и заявил:

— Ты что делаешь? Приветственные объятия с главой — это правило класса.

…мамочки, какие ж у них ещё правила?

— Я бы отказался, — покачал головой я.

Долговязый парень тряхнул своими длинными чёрными волосами, чем-то напоминавшими гнездо, и мрачно сказал:

— Ещё никто не избежал главу.

— Попытайся, дружочек! — девушка подбадривающе взмахнула кулаком с полным энтузиазма лицом.

Уже через час я чувствовал себя выжатым, как лимон. Еще никто не высасывал из меня столько энергии за раз; мне казалось, что я в любой момент мог бы лечь и умереть на месте. Совершенно сумасшедшим главой инженерного класса оказался Василий Павлович Долгоруков. Семейка у них интересная: сначала на его сестру наткнклся, так она оказалась странной истеричной девочкой. А теперь ещё и этот… Как его вообще главой класса сделали, с такими-то замашками.

В общем, всё с правилом «не нервировать главу класса» понятно: я теперь и сам его справедливо боюсь.

Долговязый парень был Яковом Крыловым, и пока он внушал наибольшее доверие среди всей этой шайки. Учитывая то, что с момента, когда я переступил порог класса, он ни сказал ни слова и странно меня сторонился… это о многом говорило.

Последней была леди Лилия Альбицци, юная дочь маркиза. Развелось их, куда ни ткнёшь — сплошные дворяне, а эта то ли иностранка, то ли с иностранными корнями — поди разбери. Императорская академия, чего ж я от неё хотел.

Ну и как я мог забыть Анатолия Распутина, который оказался не просто каким-то баронским сынком, но ещё и товарищем по играм Долгорукова. В общем, знали они друг друга с пелёнок, и я бы даже сказал, были «одной Сатаной». Кажется, скинуть новичка на растерзание своему откровенно ненормальному другу — главное развлечение Распутина. Его лицо в момент, когда меня окатили очередной кучей разноцветных кусочков бумаги, говорило само за себя.

В общем, если бы кто-то предупредил меня, что я попаду в такую разношёрстную шайку идиотов, я бы десять раз подумал, прежде чем вестись на речи Анатолия. Чёрт бы его побрал.