Я пораскинул мозгами, напрягая свои воспоминания. Ни я постарше, ни мой молодой мозг даже имя не узнали; с другой стороны, я таким не интересуюсь.

Да и в последние восемь лет интересов у меня было довольно мало. И все они удручающе не подходящие мальчику-подростку — например искусство оригами, которому меня научили на терапии. Не могу представить, чтобы кто-то вроде Миши этим занимался.

— Сдаюсь, — выдохнул я. — Что за Рита Гейман?

— Она известная, — с тех пор, как мы перевели тему, Морозов явно повеселел. — О, она ещё певица. А сейчас вроде в Царьгород переехала, в Императорскую академию поступать. Тётя по телевизору смотрела, а я краем глаза увидел. Очень молодая девушка, нашего возраста. А голос у неё такой красивый… Если бы я смог поступить в Императорскую академию, я бы что угодно сделал, чтобы с такой заговорить…

— Мало что ли в мире красивых девушек? — фыркнул я. — А в Императорской академии наверняка будут дворянки, да куда более выдающиеся, чем певичка.

— Нет, ты просто не слышал её голос! Я из-за него моментально все песни переслушал. Он как будто гипнотизирует, — попытался убедить меня Миша. До чего докатился, молодых актрис-певиц обсуждаю, как будто у меня нет других дел…

Миша быстро развернул голографический экран и что-то отыскал. Включил, показал мне; пришлось смотреть какую-то безвкусную цветомузыку с посредственной мелодией, пока не начался вокал.

Странно знакомый.

И когда в кадре появилась певица, я наконец понял, что смотрю на лицо, которое каких-то полчаса назад во всей красе видел на пустынной лестнице…

Эта чёртова девица меня и околдовала!

Распрощавшись с Мишей и не подавая виду, что что-то не так, я припустил домой. Там заперся у себя, нашёл эту Риту Гейман в сети и включил первую попавшуюся песню.

И правда, похожий опьяняющий эффект, но намного слабее. Когда Рита использовала это на мне, ощущалось иначе, будто я мог в любой момент отключиться, и голова у меня совсем не варила. И гадай теперь, в записи ли дело… Да что за вопрос, конечно, она воздействовала сильнее специально! Но как сверхсила вообще работает через видео и аудиозаписи?

Я немного поэкспериментировал, меняя скорость, слушая без видеоряда и отыскав версию без вокала. Музыка обычная, ничего занятного. С лицом девушки сила очарования гораздо сильнее, чем без него; если значительно ускорить песню, начинается что-то похожее на лёгкое опьянение, а если значительно замедлить — любой эффект вообще пропадает из-за искажения.

Всё, вообще-то, довольно ясно: это какая-то форма психического воздействия. Намерение? Конечно, очаровать слушателя. Интересный способ добиться большой аудитории; заметь я это случайно, не имев дела с певичкой в жизни, я бы даже одобрил такой подход. Какой это обман? Чистое использование природных данных.

Но с этой девицей явно всё не так просто.

Да и меня явно не влюбить в себя пытались. Похоже, способность у этой Риты Гейман невероятно сильная и опасная, и использует она её не только для продвижения по карьерной лестнице. Что она сделала? Если она может очаровывать людей, то вдруг она дала мне какую-то команду, распознать которую ясным умом я не могу? К явному призыву не совать нос в чужие дела это не относится — потому что хотя бы сейчас я именно этим и занимаюсь.

Ещё одно интересное наблюдение: если знаешь, что именно делает голос Риты, противостоять слабому зову обожать её намного легче. Отчасти это связано с тем, что в музыке сила явно не на максимуме. Тогда, на лестнице, я вряд ли избежал бы способности девушки, даже зная, что она будет делать.

И самое худшее в том, что для меня Рита Гейман выглядит даже опаснее, чем псина-эспер. Потому что псина — просто животное с огромной силой, не хитрое и не способное повлиять на мой разум. Но вот эспер с какой-то гипнотизирующей способностью… Я буду полностью беззащитен перед Ритой, если столкнусь с ней лицом к лицу, потому что наша короткая встреча показала, что она легко может обратить меня в бездействующее состояние.

Ну вот скажите на милость, чем я заслужил всё это, когда просто хотел прожить спокойную жизнь, проследив, чтобы наступающая эпоха сверхспособностей не принесла вреда моей семье?

На следующий день на работу я явился помятый, со следом книги, на которой я уснул, на щеке, и с совершенно ужасным настроением. Выполняя мелкие поручения и с некоторой периодичностью бегая к кофеварке (но не для себя), я высматривал Риту Гейман. Но, конечно же, она тут и носа не показывала; зато, подслушав парочку разговоров, я узнал, что певичка давала интервью пару дней назад, и с тех пор её здесь не было.

И чёрт с ней, мне и не хотелось видеть эту гипнотизёршу снова. От сердца отлегло, когда я узнал, что новых визитов этой девицы вроде как не планируется.

Только вот кто её знает — вчера же зачем-то явилась.

Я уныло шёл по коридору со стопкой свежих распечаток в руках, когда мои глаза зацепили впереди очень знакомую фигуру. Хотел было сбежать, бочком двигаясь к ближайшему повороту, но меня заметили раньше.

Мистер Уинтер отвлёкся от разговора с коллегой и помахал мне рукой, подзывая к себе. Что ж, я тут уже неделю — рано или поздно мы бы всё равно столкнулись. Удивительно, что я избегал его так много времени. Вроде и нет повода, но всё равно как-то странно: торчать на подработке рядом с отчимом, который сам тебя туда и пропихнул.

Но я всё же подошёл. Коллега мистера Уинтера, пухлый, почти круглый мужчина в смешных толстых очках, осмотрел меня со смутным интересом и добродушно улыбнулся.

— Филипп Эдуардовитч, познакомьтесь с моим сыном, Иваном, — произнёс отчим.

Сначала я почувствовал что-то странное. Он назвал меня сыном, а не пасынком. С другой стороны, тут нечему удивляться: этот человек всегда делал всё по своему усмотрению, и если с самого нашего знакомства ему хотелось звать меня определённым образом, кто ему запретит?

Но когда человек, с которым ты толком и не близок, так поступает, кто не будет смущён? И даже не в плохом смысле; просто как я могу взять и привыкнуть к этому?

Но спустя секунду я взял себя в руки, а потом ещё и зубами скрипнул от осознания: когда он хочет, он без труда произносит моё имя правильно!

— Значит, Иван… Уинтер? — поинтересовался этот Филипп Эдуардович.

— Оболенский, — подсказал я. — Приятно познакомиться.

Всё-таки, будучи шестнадцатилетним пацаном, лучше знать, когда стоит не возникать.

— Вот оно что. Ну а я Филипп Эдуардович Шимуев, — мужчина протянул мне руку.

Я ответил на рукопожатие; мужчина заворковал, как будто перед ним был не без пяти минут студент, а какой-то надрессированный щенок, которого коллега принёс похвастаться. Взгляд у этого человека неприятный. Но не как будто от него ожидаешь чего-нибудь плохого, а как будто в общении он будет неприятным даже без видимой причины.

Ну, по крайней мере он посторонний человек, а не мой лечащий врач — вот тогда это было бы проблемой…

— Значит, пойдёшь по стопам отца? — спросил Филипп Эдуардович. — Тут большая конкуренция: хорошо начинать в твоём возрасте, а не позже. Появятся связи, опыт…

— Сейчас так повсюду, — качнул головой мистер Уинтер. — Одри Андерсон поделилась со мной своим исследованием об уровне безработице… Показатели сейчас всюду страшные.

— Поэтому крупные компании и начали набирать больше ассистентов и стажёров вместо закупки дополнительных андроидов, — закивал Шимуев. — Да уж, стараются для людей. Я слышал, даже «Скорпион» втянулся — а у них в одной только башне на закрытых этажах на одного человека девять роботов… Хотя, сегодня я пообещал себе о технике говорить поменьше. О, Иван, ты же ассистент… Немного хиленький, но как думаешь, сможешь нести камеру?

Когда на что-то соглашаешься, всегда убедись, что знаешь, чем это будет. Сказав, что я могу нести камеру (и штатив с дополнительным оборудованием, если уж на то пошло), я понятия не имел, что вес у всего этого будет такой большой, что пара часов — и мне покажется, что я могу переломиться пополам.