Фил — да не только он, на самом деле, — каждый раз с неподдельным изумлением и восхищением подмечал, как хорошо она выглядит для своих лет. Весной следующего года женщине должно исполниться пятьдесят семь лет, а она по-прежнему выглядит как на фотографиях с ней же, которые делали лет двадцать, а то и больше, назад. Ни седины, ни глубоких морщин — ничего, что бы могло сказать о её истинном возрасте. Даже начали ходить слухи, что в её роду затесались эльфы, однако эта теория с глухим треском расходилась по швам, если вспомнить о её родителях, которые уже выглядели, как сморщенные сливы.

Филу пришлось отвлечься от каких-то своих мыслей, потому что ещё одним визитёром на собрании стал человек в форме КВБшника с погонами майора. Статный, подтянутый, в тёмно-сером кителе. Волосы светлые, короткие, хорошо лежащие, а острая рыжая бородка и белые длинные усы идеально уложены. К груди он прижимал фуражку и папку документов. Немного поклонившись, звонким приятным голосом он представился:

— Всем доброго дня, я майор комитета внутренней безопасности столичного подразделения, Стивен Нильс Флай. Румяный, словно напомаженный, с расправленными широкими плечами и искрящимися светло-голубыми глазами он напоминал какого-то книжного героя, идеализированного и выкрученного на все сто, а не живого человека, который тоже, скорее всего, переживал какие-то невзгоды.

Занявшему своё место майору Флаю и уже ждущей устных заключений маршала Гриффин озвучили теорию, которая, как всем казалось, кроме, возможно, Фила, самая очевидная и правдоподобная. В это же время лейтенанты Абу Хоба и Аарон Корф молчали, которые, как и Фил, были непосредственными участниками случившегося. Неудивительно: тут их особо никто и не послушает. Удивительно, что кто-то вообще читал отчёты. Через слово или через строку, но читали, иначе что бы вся эта странная толпа знала о произошедшем.

Майор пограничников, чёрная толстая обезьяна, которая вызывала у Фила некоторую брезгливость, во весь рычащий голос заявила:

— Раз не нашли дыры в барьерах — плохо искали! Будем искать ещё!

«Да нет, дед, не вы плохо искали. Просто их особо и нет», — думал Фил, украдкой поглядывая то на говорящего, то переключаясь на внимательное наблюдение за реакцией слушающих. Реакция усатого майора его откровенно изумляла: он улыбался глазами. Флай ассоциировался у Фила с сипухой: такая же бледно-жёлтая морда и буквально смотрит в душу своими демоническими улыбающимися светлыми глазами.

— Вы можете и дальше копаться в барьерах и искать там проплешины, которых нет, — живо и звонко начал майор Флай. Его глаза всё также сверкали, будто бы огоньки, а волосы блестели как золото, создавая вокруг него блаженное сияние искреннего и чистого человека. Он продолжал: — Исходя из того, что сказано в отчётах лейтенантов учебной части столичной академии, в частности, опираясь на логично и детально изложенные доводы и выводы лейтенанта Фила Ригера…, — не успел майор КВБ закончить говорить, как Фил буквально скукожился оттого, что тот публично назвал его имя. А Стивен Нильс Флай всё также энергично и складно говорил: — …я осмеливаюсь сделать вывод, что в нашем тылу враг! Возможно, не один. И у них есть какой-то чёткий план, который мы должны выяснить. А в идеале мы должны найти самих врагов. Я лично этим займусь, ведь дело было передано лично мне в руки многоуважаемой и прекрасной маршалом Шарлоттой Гриффин!

Фил в приятном удивлении вздёрнул брови, лишь слегка скривив рот, изображая неподдельное, с трудом скрываемое лёгкое восхищение: этот усатый мужик-сова был хорош, как показалось эльфу. Неудивительно. В КВБ чаще всего брали лучших из лучших. По крайней мере, так считалось, об этом постоянно упоминалось и говорилось в массовой государственной и военной пропаганде, в которой Фил варился с подросткового возраста точно. И вот перед ним возникло настоящее живое подобие того самого идеала, о котором кричали с плакатов нарисованные образы безупречных граждан и солдат, призывающие ровняться на них.

Этот мужчина был единственной отрадой для Фила всё собрание. С горящим взглядом тот вещал уже не только о врагах с Риниаса в тылу, но и восстаниях, проходивших буквально под носом столицы, о которых говорить вообще было не принято, чтобы не поднимать лишнюю панику в городах и мирах, которые это ещё не затронуло. Нависла угроза самой настоящей гражданской войны.

— Банды эльфов с гетто-мира Арсия внутри нашего государства и тех, кто их поддерживает, орудуют в южной столице! Ходят жаркие споры о том, не могли ли они уже пустить свои длинные руки и в Северной столице, — звонко и ярко рассказывал майор Флай. — Возможно, они все как-то связаны! Нам нужно быть начеку и оберегать последнего обладателя чудесной и важно для нас силы управления монстрами с далёких звёзд! Я бы хотел заручиться поддержкой местных офицеров из всех сфер, чтобы отыскать уже сползающихся в наш драгоценный и прекрасный Вейстан! Не позволим им разгромить память о подвигах наших отцов и дедов!

Банды эльфов. От этих слов Фил даже поморщился. Он точно знал, что сейчас, когда информация станет доступна большему количеству лиц и расползётся везде, на него и ему подобных будут смотреть ещё более косо, чем обычно: теперь уже как на потенциальных террористов, только потому, что они эльфы.

Эльфы Арсии — что может быть хуже? Фил нервно потирал висок пальцем. Внутри мерзко пульсировала боль, которую, как эльф считал, заглушила бы только полная тишина и хороший алкоголь. Он с огорчением посмотрел на Шарлотту, которая тоже бросила на него тоскливый взгляд, очевидно, догадываясь, о чём Фил думал и что чувствовал. Уже совсем скоро собрание было законченно. Фил чуть ли не самым первым был готов вскочить и выскочить прочь из душного помещения, как за руку его схватила Гриффин. Уже вставшая, она уверенным движением усадила его на свой стул и положила лёгкую руку на плечо. Эльфу стало одновременно неловко и тепло. Он хоть и был уже взрослым мальчиком, но даже сейчас боялся каких-то серьёзных разговоров с матерью, где он может получить словесную взбучку. Как только закрылась дверь за последним вышедшим офицером, Шарлотта склонилась к Филу и обняла, обхватив руками его шею, после чего блаженно проговорила:

— Поздравляю, Фильхиор.

Фил ожидал услышать буквально что угодно, но не своё полное имя. Так она называла его крайне редко, в каких-то особых случаях. Догадаться было легко, что это за такой особый случай: его повысили и у него, наконец, круглая дата. Тринадцатое ноября — самый нелюбимый день календаря. Хотя в этом году дни шли до него целую вечность. Словно не полтора месяца с начала работы в академии прошло, а полгода, настолько они были наполнены событиями: дрянными и очень даже хорошими. Тридцать лет — ещё молодость? Зрелость? Что это такое? Для человека едва ли можно с уверенностью дать ответ на этот вопрос, а что касается эльфа? Какие у него рамки? «Впрочем, какая разница», — последние мысли Фила, вызванные осознанием своего возраста.

— Ты серьёзно? С этим вообще можно поздравлять?

— О чём ты именно? — Шарлотта уже не удивлялась мрачному тону сына. — О Дне Рождения или о повышении?

— Только не говори, что это ты его для меня выстегнула…

— Совсем нет. Это решение твоего прямого руководства. Ты это заслужил. Хотя я считаю, можно было и до капитана тебя поднять.

— Нельзя. Я стольких людей просрал…

Вспоминая то, как чёртов дракон крошил налево и направо несчастных вояк-охранников территории научного полигона, Фила начинало трясти. Столько жизней оборвалось по чьей-то чужой жестокой воле, а он ничего не смог сделать. И уже не сможет. Погибших солдат не вернуть к жизни, не исправить ошибки, которые привели к их смерти, не вернуться назад, чтобы попытаться что-то изменить. Смерть жестока и необратима, бессмысленна и беспощадна. Всё тело эльфа пробила дрожь, сердце разрывалось на части, словно он снова там, но уже не отвлечённый и захваченный попытками спасти хоть кого-то в бою, а в образе покорного зрителя наедине с осознанием всего того, что случилось. «Почему же они все мертвы, а я — нет? Почему другие искалечены на всю жизнь, а я — нет?».