Как только Леон развернулся и удалился, Фил с облегчением выдохнул.

— Зачем это вы позволяете ему себя оскорблять? И вообще, кто он и как смеет себя так с вами вести?!

— Эрина, — начал Фил, — держи язык за зубами при посторонних. Не хами.

— Но он же вас оскорблял!

— Прошу, не навлекай на себя беду. Я же не всегда буду рядом, чтобы выгородить твою тощую жопу. И, кстати, — неожиданно даже для себя, Фил обхватил Эрину рукой, прижал к себе и прошептал: — Никому ни слова о том, какие именно я фокусы использовал или какую магию. Поняла?

Ответа, правда, Фил не получил. Ему даже стало неловко оттого, насколько строго он высказался, потому что прижатая к его груди Эрина тряслась, как осиновый лист на холодном осеннем ветру.

— Тебе холодно?

— Н-нет… просто… Лейтенант! Простите меня. Я тогда вас подвела…

— Ты о чём?

— Ну, тогда… я должна была сделать всё правильно, как вы и сержант Соел меня учили, но я так глупо облажалась, и из-за этого мы чуть не погибли… Простите меня! — теперь уже Эрина сама вжималась в него. Как бы она ни старалась быть тише, но Фил слышал её всхлипы от накатывающих слёз.

— Да успокойся, а. Ты зато сделала кое-что другое.

— Правда? Что?

— Об этом мы поговорим лично наедине: тут слишком много лишних ушей.

После возвращения в Вайвестан Филу не дали хотя бы немного передохнуть, несмотря на то, что он находился в военном госпитале, где ему полагался тот самый недостижимый отдых и покой. Его палата стала целым залом для собрания разных личностей, начиная от старших офицеров при академии, магармии, милиции и заканчивая комитетом внутренней безопасности по вопросам магии, называвшиеся по-простому КВБ.

— Диктуйте, диктуйте, молодой человек, — настойчиво скрипучим голосом требовала седая крыса, глядя на которую Фил невольно морщился, думая о том, как же символично, что в КВБ работают крысы.

Он упрощённо рассказал о случившемся, опуская детали, касающиеся его новых способностей и догадки о том, что же тогда сделала Эрина с помощью его кольца. Попутно со старой крысой запись вёл лейтенант Аарон, записывая этот отчёт от лица Фила, который не может писать сам из-за травм рук, непосредственно для командования академии и дальнейшего руководства, ведь ситуация казалась крайне серьёзной.

Бурные дискуссии велись на тему того, откуда же там взялись те двое: огромный красный дракон и чёрный. Причём с обоими армия была знакома не понаслышке: во всех сражениях с эльфами Риниаса последних двадцати пяти лет эти драконы были задействованы вражеской стороной. Вопрос о сознательности их деятельности поднимался нечасто, так как всем было прекрасно известно, что на Риниасе все носители меридианы были убиты по какой-то причине.

Фил не был уверен — он точно знал: у той чёрной твари есть мозги, и она понимает, что творит, и у неё есть какие-то конкретные причины, будь то слепая ненависть ко всем «двуногим» или же чётко поставленная задача, как солдату вражеской армии. У Фила появилось множество вопросов, которые он не желал озвучивать здесь, поэтому предпочёл отмолчаться, наблюдая за словесными перепалками между старшими и младшими офицерами.

Дверь в палату резко распахнулась, в проходе появилась женщина в чёрной офицерской форме. Все сразу же замолкли, расправили плечи, устремили свои взгляды в её сторону и чётко отдали честь, но женщина с чёрными длинными волосами не обратила на них никакого внимания, легко и быстро пронеслась сквозь толпу и бросилась к Филу, обняв его.

— Ты жив! С тобой всё в порядке?

— Не очень, — отстранённо, не желая принимать жалость матери, пробормотал Фил, отворачиваясь от неё и отстраняя от себя забинтованной рукой, боль в которой не утихала ни на секунду даже под обезболивающими препаратами, хотя и стала немного слабее. Главмаршал Шарлотта развернулась ко всем присутствующим и строго отдала приказ:

— Все вон отсюда!

Абсолютно каждый без лишних вопросов поспешил покинуть палату, даже недовольно нахмурившийся Леон. Как только они остались одни, Шарлотта бережно взяла руку Фила.

— Это драконы?

— Это… я сам.

Фил распустил бинты, обнажая обожжённую кожу. И за долю секунды его взгляд, отражавший холодное равнодушие и усталость, блеснул шоком: чёрно-красные, словно угли, руки уже стали светлеть, будто бы заживать. Шарлотта в испуге схватилась за эту руку и уставилась на неё, притянув к себе.

— Ай…

— Прости… Скажи мне, Фил, а как именно они болят? У тебя же ещё ноги? Верно?

Не дожидаясь ответов, Шарлотта скинула с Фила одеяло и стала разбинтовывать ногу, которую, к слову, ещё и прокусил дракон. Уже даже не изумлению, а к глубокому шоку Фила, ран от укуса практически не было видно, хотя они были глубокими.

— Знаешь, это всё странно, — растерянно заявил Фил.

— Что? Говори!

Фил коротко обговорил тот факт, что до того, как частично превратиться в уголёк из печи, его за эту самую ногу схватил дракон и нанёс серьёзные рваные раны, а теперь их нет.

— …словно, они зажили быстрее, потому что… я был раньше укушен, что ли, — эльф растерялся.

— Так как именно болело? — снова, уже строго, спросила Шарлотта.

— Да как обычно. Ну, почти. Если честно, сначала это было похоже на тепло, как будто бы кровь прилила. Огонь шёл изнутри, как обычно. Ничего нового, кроме того, что было такое чувство, что у меня и кости сгорели. — В конце сказанного Фил усмехнулся. — Скажи мне, мама, что это всё значит? Я что, какой-то секретный эксперимент наших учёных? Сначала Шарлотта рассердилась, нахмурив аккуратные чёрные брови и прищурив голубые выразительные глаза, окаймлённые густыми тёмными ресницами. Едва заметные морщины, с огромной натяжкой говорившие о её возрасте, углубились, сделав утончённое благородное лицо строгим и суровым. Но тут же она снова переменилась в лице, отвела взгляд. Скрывать свои эмоции этой женщине никогда не удавалось при нём.

— Почему ты мне тогда задаёшь все эти вопросы? Как будто что-то да знаешь, — Фил не терял надежды получить хоть какой-то ответ. — Скажи уже, наконец, в чём тут дело.

— Фил, я…

За дверью доносился шум, возмущённые голоса, а потом дверь открылась, и в неё влетела Эрина. Фил сумел только широко раскрыть глаза, а вслед девушке лились возмущения и оскорбления.

— Лейтенант!

— Ты что тут делаешь, Подсолнух? — Фил выдавил из себя возмущение и озлобленность, хотя, к своему собственному удивлению, он был рад её видеть. В палату залетели офицеры и стали все хором молить главмаршала о прощении, перебивая друг друга:

— Простите нас, главмаршал! Она никого не послушала и ворвалась сюда! Мы сейчас же её уведем!

Один из офицеров, коренастый усатый светлый мужчина средних лет, попытался оттащить Эрину, которая уже вцепилась руками в Фила, не желая никуда уходить. Шарлотта с изумлением за всем этим наблюдала, а после легко улыбнулась и сказала:

— Оставьте её.

— Но, глав…

— Пойдёмте, пойдёмте. Поговорим все вместе в более подходящем месте. Госпиталь предназначен для восстановления больных и раненых, а не для вашего балагана. До встречи, лейтенант Ригер.

Фил только покорчился вслед матери, и потом уже, как только дверь захлопнулась, обратил внимание на Эрину, севшую рядом на стул, который подставил ближе к койке лейтенант Аарон. В руках у девушки был бумажный пакет.

— А! Это вам! — воскликнула она, протягивая этот самый пакет. — Я принесла вам поесть. Говорят, в госпиталях плохо кормят. Ну, и вдруг вам будет мало. И вы голодный… ну. Эм…

— Спасибо, Эрина.

Улыбка всплыла сама по себе. Возможно, Фил бы и не предал этому такого значения, если бы не растроганное выражение лица Эрины. Она улыбнулась ему в ответ, широко и ясно. Она, точно солнце, излучала свет, который согревал его и даровал волю к жизни. Невольно эльф окинул взглядом чистую, светлую палату, в которой, скорее всего, не так давно делали капитальный ремонт, и он осознал, что давно цвета вокруг для него не выглядели так ярко, как сейчас. Перевёл взгляд на окно, за которым виднелся тёплый розовый закат с прожилками золотых нитей и лоскутков огненных облаков. И правда: цвета становились отчего-то всё ярче и ярче.