— Мне льстит ваша ревность, — начала игриво, но продолжила уже серьёзней: — Поверьте, тот, кто взбирается по этой верёвке, не представляет для вашей чести никакой опасности, он вам не соперник.

Герцог какое-то время пристально смотрел мне в глаза, а потом принялся целовать и у меня все мысли вылетели из головы. В ушах зашумело, ноги сделались ватными и попытались подогнуться, такая слабость накатила, хорошо, что он держал крепко. Внизу живота загорался огонь, который необходимо было немедленно погасить. В этот момент порадовалась, что на мне нет того красивого платья с сотней пуговиц, а лишь лёгкая ночная рубашка и халатик, которые в секунды оказались на полу.

Мой диванчик на чердаке слишком мал, чтобы на нём спать вдвоем, но мы и не спали всю оставшуюся ночь.

Лишь забрезжил рассвет, герцог ушёл тем же путём, что и явился. Я пыталась было возразить, что ещё жуткая рань, и можно пробраться по парадной лестнице, нас вряд ли кто— либо заметит. Но Давей был неумолим.

— Конспирация — прежде всего, — прошептал он, обняв меня напоследок. — Не хочу, чтобы о тебе судачили.

Я ничего не ответила. Его сиятельство забыл, что обо мне давно идут пересуды — ребёнок без мужа. Вряд ли после такого в этом городе найдётся желающий взять меня замуж. К тому же я давно уже не слыву порядочной девушкой, с тех самых пор, как связалась с Принцем.

Печальная потеря, но не столь страшная. Сейчас мне совершенно наплевать на все эти условности нашего мира.

Он стал приходить каждый вечер, и это были самые счастливые дни моей жизни. Весь день в ожидании герцога я летала словно на крыльях. Жила лишь одной мечтой — вечером увидеть его.

Скоро нам уже ночей стало мало, и его сиятельство стал являться и днём, чем приводил поначалу мою прислугу в состояние лёгкого шока. Но ему очень быстро удалось завоевать их доверие. Достаточно было сказать кухарке, что приготовленные ею блюда выше всяких похвал, и что он непременно переманил бы её к себе, но из уважения к моей персоне не растаяла, как мороженое летом.

Морису заявил, что такого великана видит впервые в своей жизни, что тот украсил бы собой Тайную канцелярию, и этим навсегда завоевал сердце моего дворецкого. А потом шёпотом сообщил, что принимает его на службу и приказал беречь меня, как зеницу ока, и даже сунул монету в руку.

Горничной даже говорить ничего не надо было, в его присутствии она начинала строить глазки, краснеть и заикаться одновременно.

Я лишь похихикивала в кулачок, как ловко же это у него получалось. Пред силой обаяния его сиятельства никто не мог устоять.

Только Кет держалась долго, но и её сердце великому герцогу удалось растопить. Он быстро подружился с Соули — лишь только Давей показывался в поле зрения, как малышка тянула к нему ручонки. Моей экономке ничего иного не оставалось, как сдаться и тоже принять его сиятельство.

Это время я даже не вспоминала о своей профессии. Все драгоценности из своего сейфа герцог собственноручно принёс мне и с явным удовольствием наблюдал процесс примерки, причем не только украшений, но и прилагавшихся к ним платьев.

Мы часто с ним бродили ночами по тихим улицам города, обнимались и целовались в свете фонарей.

— Зажмурь глаза и смотри сквозь ресницы, — учила его, когда мы впервые выбрались в ночной город.

Он смешно жмурился и хитро поглядывал на меня.

— Да не на меня: смотри на свет фонарей! — Смеялась я. — Они становятся как будто огненные снежинки; с горящими лучиками!

Он делал вид, что сосредоточен на созерцании ночных светильников, а на самом деле при первой возможности переводил взгляд на меня.

Какое же это удивительное чувство, когда ты любишь, и тебя любят Я жадно ловила его влюблённые взгляды, вызывавшие во мне приятную внутреннюю дрожь. И даже когда смотрела в сторону, знала — сейчас обернусь, а он смотрит на меня, да так, словно я — единственная во Вселенной. Моё сердце в эти минуты пело такой нежный и невероятно счастливый мотив.

Мы забирались на крышу и рассматривали звёзды. И любили друг друга при их таинственном свете. Рядом с ним я чувствовала себя самой красивой и самой желанной. Я рассказывала ему о созвездиях, тыкая пальчиком в небо, а он молчал и вновь и вновь смотрел лишь на меня. Если бы Давей был поэтом, наверное, заявил бы: «Все звёзды меркнут по сравнению с тобой!», но он не был поэтом. Не знал стихов, и развеселить меня мог лишь забавными случаями из жизни Тайной канцелярии.

Помнится, когда я впервые потащила его сиятельство на крышу, он пошёл за мной с недоверием. Но с каждым разом ему нравилось всё больше и больше, хоть герцог и старался не демонстрировать свои чувства. Кажется, я открыла ему новый мир романтики ночных приключений, где можно не только ловить преступников, но и любоваться на открывавшийся с высоты вид города, считать звёзды, и просто любить.

Всё было слишком хорошо, чтобы длиться долго…

Однажды, во время завтрака, раскрыв очередную газету, я на время застыла, боясь вздохнуть. Прочитав статью, от которой внутри всё похолодело, ждала в тот вечер герцога со страхом в сердце.

Заметка была совсем небольшой, даже не на первой полосе. «Кража века!» — кричало название. «У известной баронессы Б. вновь похищен знаменитый бриллиант «Маркиза». Леди обнаружила пропажу накануне приёма у графа Ф… куда собиралась надеть свою любимую драгоценность, но та неожиданно выскользнула из её рук и разбилась на тысячи мелких осколков. В какой ужас пришла благородная дама, поняв, что всё это время хранила в сейфе подделку. «Лиса!» — первое, что вскрикнула бедняжка, обливаясь горькими слезами. — «Она в моём доме!» Как только о происшествии стало известно в Тайной канцелярии, поместье баронессы было оцеплено доблестными стражами порядка. А вся прислуга взята под домашний арест.

Его сиятельство герцог Лаисский лично приехал к вдове, чтобы разобраться с этим ужасным инцидентом. Напомним читателю, именно им был найдено уникальное украшение после первого похищения.

Приехав на место, глава Тайной канцелярии задал единственный вопрос потерпевшей: «Когда в последний раз она надевала украшение?» и, получив ответ, удалился.

Ведётся следствие, работники ведомства всю ночь напролёт обыскивали особняк баронессы и допрашивали всех проживающих в доме.

«Неужели вновь объявилась известная воровка Лиса?» — задается теперь вопросом каждый. Ходят слухи, что под этой воровской личиной скрывается целая банда преступников. Сможет ли герцог и в этот раз разобраться с преступниками и вернуть украденное?

Вся общественность застыла в ожидании дальнейших действий его сиятельства, и искренне надеется, что бриллиант будет вновь возвращен законной владелице».

Я отложила газету. Как же тяжело на душе, как будто этот самый камень туда положили. Что мне дальше делать? В растерянности ходила по саду, пытаясь придумать достойный выход из ситуации.

«Скорее всего, Давей потребует камень назад. Если я ему откажу, то навсегда разрушу наши отношения, ведь это дело его профессиональной чести.

Нет, только не это! Если он уйдёт, как я буду жить?!

Нужно отдать ему этот камень пока не поздно, это восстановит его репутацию. Но тогда я потеряю себя. Я буду уже не я…»

И совета спросить не у кого. «Деда! Как же ты мне сейчас нужен! Ты бы обязательно что-то придумал!»

Время приближалось к вечеру, и я всё больше нервничала, прокручивая в голове картинки возможных событий одна страшнее другой. К его приходу я так себя накрутила, что чуть не сбежала из дома. Остановилась, увидев своё отражение в зеркале. На меня оттуда смотрела взлохмаченная особа, бледная, как перед смертью, с каким-то ненормальным блеском глаз и дрожью во всех конечностях. Это меня слегка отрезвило.

«Стоп! Не раскисать! — приказала себе мысленно. — В конце концов, где наша не пропадала! Я выкручивалась из ситуаций посложнее, выпутаюсь и сейчас. Только в те разы, так сильно не болело сердце. А если не пол учится… Что ж, если это последний мой с ним вечер, то нужно сделать его незабываемым!»