— Тогда что мы сидим, — поднялся Оуен, собираясь на поиски.

— Сами, — остановил его герцог одним только словом, но другу было достаточно и полуслова, Аден сразу понял своего товарища.

— Собери всех на мосту, — отдал приказ его сиятельство. — Надо сначала разобраться…

Так он и предстал перед своими подчинёнными — мокрым, босым, с накинутым на плечи плащом. Но никто даже не улыбнулся. Лишь граф, оценив комичность ситуации, принёс его сиятельству сапоги, и скромно поставив их рядом, отошёл на безопасное расстояние.

Давей удивлённо посмотрел на друга, потом перевёл взгляд на обувь, и лишь в следующее мгновение, сообразив, что к чему, с невозмутимым видом обулся.

Герцог никогда не утруждал себя длительным распеканием нерадивых подчинённых. Те, кто попадали к нему в немилость, быстро лишались работы. А те, кто остались, понимали его с полуслова. В тот момент на мосту, когда его сиятельство закончил осмотр оружия, многие вздохнули облегченно.

Получив приказ, возобновить поиски утром, стражи порядка в молчаливом согласии разошлись по домам.

Остались лишь два лорда. Проводив взглядом последнего из своих работников, вооружились факелами, перебрались на противоположный берег реки и принялись за тщательный осмотр местности.

Долго вылёживаться на травке не было возможности, немного переведя дыхание, медленно поднялась на ноги. Рана в ту же секунду отозвалась болью, а в глазах закружились черные мушки. Плохо, это очень плохо. Значит совсем немного, и я могу потерять сознание. Эх, перевязать бы рану, она вновь начала кровоточить. Да только нет совсем ни минуточки.

Где же Шкет? Неужели с ним что-то случилось? Но просто лежать и ждать помощи нельзя, неизвестно кто ко мне первым доберётся. Герцог не дурак, скоро смекнет, где меня искать.

Стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в бедре, стала подниматься по склону, благо он оказался не слишком крутым. Выбравшись, свернула в ближайший переулок, подальше от посторонних глаз. В этот поздний час все приличные граждане давно спят, а вот шатаются совсем не добропорядочные. И мне лучше с подобными не встречаться. Дальнейший путь проходил, как в тумане. Как только темнело в глазах и появлялся шум в ушах, останавливалась и, закрыв глаза, пережидала страшные предшественники обморока. Сколько я так двигалась — не знаю. Последнее, что отложилось в памяти — маленькие каменные ступени, на которые я присела, и, прислонившись головой к стене дома, провалилась в темноту.

Очнулась в тёплой постельке, в небольшой, уютной, но совсем не знакомой комнате, и первое, что увидела, было радостное лицо Шкета. Он сидел рядышком, и хитро прищурив глаза, наблюдал за мной.

— Шкетик! — бросилась ему на шею и крепко обняла.

Движение получилось настолько резким, что закружилась голова.

— Куда же ты делся? — спросила, всхлипнув, от переполнявших чувств.

Он попытался было вырваться, но я стиснула со всей силы мальчишку. Знаю, он терпеть не может, так называемых, «телячьих нежностей», и вообще, считает себя уже взрослым, но не могу ничего с собой поделать. Все переживания выбили у меня почву из-под ног, и родное плечо — это единственное, что сейчас нужно.

— Я куда делся?! — возмущенно прохрипел подросток, вновь сделав попытку вырваться из моих крепких объятий. — Это ты куда побежала?

— Что? — спросила виновато и, наконец, выпустила мальчишку. — Не туда?

— Не-а, — улыбнулся он печально. — Я тебе и махал, и свистел, и подпрыгивал, а ты словно глупый заяц, неслась совсем в другую сторону.

— Ой, Шкетик, я и есть глупый заяц. Впору имя менять. Веришь, так испугалась, что ничего не видела и не замечала. Неожиданно пришло понимание, что вот сейчас я могу погибнуть и всё… Такая паника накрыла! — начала было жаловаться, но смолкла, осознав, что я всё ещё не дома, а за спиной мальчишки есть кто-то, кроме нас.

— Где я? — просила у него шёпотом, наклонившись, чтобы никто не услышал.

— В доме терпимости, — хмыкнул в ответ шалопай, с интересом наблюдая мою реакцию.

Круто меня занесло…

— Где? — должно быть моё лицо выражало такую гамму чувств, что мой мальчишка не выдержал и хохотнул.

— Тебе объяснить, что такое дом терпимости? — спросил меня ехидно.

— Не надо: — бросила поспешно. — А как я…

— Тебя Тина нашла, — перебил Шкет не дав мне договорить и немного отодвинулся, чтобы я смогла рассмотреть, кто стоял за его спиной. — Скажи: спасибо! Она тебя из-под самого носа Змея уволокла.

Тиной оказалась красивая темноволосая женщина, с ярким макияжем на лице. В неверном свете свечи ей можно было дать и двадцать пять, и все сорок. А вот фигурой обладала такой, что позавидует любая. Все выдающиеся формы у неё были настолько выдающиеся, что захотелось присвистнуть от восторга. Вот уж где природа порезвилась на славу.

— Спасибо! — сказала ей тихо и улыбнулась благодарно.

Лицо Тины сразу же преобразилось, и на нём расцвела такая широкая и обаятельная улыбка, что на душе стало легко и приятно. Всё это время она смотрела испуганно, не ожидая от меня ничего доброго, должно быть много обид испытала в жизни. А тут расцвела, прямо как майская роза и от этого стала еще красивее.

— Да я случайно, — начала она скороговоркой, будто оправдываясь. — Чувствую, сквозняк по ногам тянет, а я сквозняки не люблю, ноги у меня больные. Думаю, опять кто-то двери забыл закрыть. Спускаюсь, и, правда, дверь нараспашку, а у самой двери вы лежите. Ох! Как я испугалась, думала, померли…

Она запнулась, посмотрела опять виновато и добавила:

— Хорошо, что вы не померли!

— Я тоже так думаю! — рассмеялась я, и Тина вновь улыбнулась, словно оттаяла.

Боль в ноге вернула меня к действительности. С удивлением обнаружила повязку запустив руку под плед. Перевела вопросительный взгляд на мальчишку.

— Тебя Тина перевязала. Не волнуйся: я уже послал гонца к Кетти…

Неожиданно с улицы послышался тихий свист. Шкет вмиг стал серьёзным и, не сказав ни слова, скрылся за дверью.

Мы остались с девушкой одни. Повисло неловкое молчание, ни я, ни она не знали, что сказать. Я вообще понятия не имела, как с ней общаться. Уже одно то, что нахожусь в доме терпимости, вызывало в душе неприятные ощущения. Вроде никогда не была ханжой, а теперь столкнувшись лицом к лицу с предстательницей древней профессии, веду себя словно дева, лишь вчера переступившая порог монастыря.

Нехорошо так, некрасиво. И только я придумала, о чем бы поговорить, как Тина сделала шаг к двери:

— Я пойду! — первой нарушила она тишину. — Вы отдыхайте!

И опустив низко голову, развернулась уходить. Меня охватило неприятное беспокойство, всё-таки это дом терпимости, а что если сюда кто-нибудь забредёт, а я ещё в таком неприглядном виде.

— Тина, — позвала встревожено.

Она обернулась и, как будто догадавшись о моих страхах, поспешила меня заверить в обратном:

— Не волнуйтесь, сейчас в доме нет гостей, да и вообще это моя комната, сюда клиенты никогда не поднимаются.

От её слов сразу стало легче, и в тот же миг сделалось стыдно перед девушкой. Она мне, что говорится, жизнь спасла, а я…

— Спасибо вам! — поспешила отблагодарить и сгладить свою досадную оплошность.

— Не стоит, — она махнула в ответ рукой и торопливо скрылась за дверью.

Как только осталась одна, лавиной нахлынули воспоминания. Почему-то первым всплыло в памяти лицо герцога, там на мосту. Его взгляд, казалось, был полон тепла, но неуловимо чувствовалось что-то ещё, как будто он еле сдерживается. Только вот что? Может он не хотел показать, как рад поимке опасной преступницы? Сдерживал рвущееся наружу торжество? Или же наоборот, он лишь желал мне помочь? А я просто не поняла. Может, стоило сделать к нему шаг, и сейчас была бы в своей тёплой кроватке, или тёплой кроватке герцога. Второй вариант мне даже больше нравился.

М-да… Далеко же заведут меня мои мечтания. О чем думаю?! Глава Тайной канцелярии и хотел помочь… Как можно быть такой наивной?! Скорей я окажусь за решёткой в тёмном сыром подвале Тайной канцелярии, чем в его объятиях. Его сиятельство устроил настоящую охоту, и то что, не поймал — чистая случайность. А все его ласковые слова и нежные взгляды — просто игра, чтобы усыпить мою бдительность. И ведь у него получилось. Я в какой-то момент расслабилась и перестала опасаться Змея. В последнее время вела себя просто-таки безрассудно, в глубине сердца веря, что он никогда мне не причинит вреда. Какая же глупая и смешная! Ведь слышала же столько историй о нём, знала же, что коварство — его второе имя. И чем я отличаюсь от всех остальных дурочек, попавшихся на удочку его обаяния?