Николай вышел из себя в конце третьего периода, когда до окончания матча оставалось чуть больше сорока секунд, а счет на табло был 4:2 в пользу «Лисов». Когда пятерка на льду сменилась и ему дозволено было выйти на площадку, Литвинов не пожалел сил, чтобы впечатать соперника в борт настолько сильно, насколько было возможно. Коля подловил момент, когда тот перекатывался в их среднюю зону, и, перекинув его через себя, отправил Пантеровца в борт. Опекун с треском приземлился на лед и откатился к краю площадки. Трибуны охватил раскат недовольного ножного топота: это фанаты «Пантер» негодовали.

Арбитры игру не остановили, так как сочли это силовым приемом, вписывающимся в рамки. На «Минск-Арене» фанаты «Лисов» радостно запрыгали, поддерживая действие Литвинова: он и так всю игру терпел чужие издевки. Шарфы, как по щелчку, сравнялись в одной линии. В ряд с шарфами выстроились и плакаты. По секторам раздался звук от дудок и барабанов. А вот болельщики «Пантер» закричали в рупр:

— Матрас, купи очки! Штраф! Штраф! Штраф!

Однако неудовлетворенные возгласы фанатов «Пантер» не заставили арбитров пересмотреть свое решение: игра по-прежнему продолжалась. Когда Пантеровец оклемался, он настиг Николая и развязал драку. Краги соперника упали на лед, а оголенные кулаки принялись выбивать клюшку из рук Литвинова. Коля попытался оттолкнуть соперника, но тот вцепился в него мертвой хваткой. Клюшка выпала из рук. Пантеровец с дикой яростью взглянул в глаза Николая и, зацепив его шлем, локтем ударил в нос. Арбитры свистком остановили игру, вклинившись в драку, чтобы разнять игроков.

Николай, одной рукой вытирая сочившуюся из носа кровь, а другой — подбирая со льда клюшку, подкатил к борту. Нащупав задвижку, открыл дверцу и вместе со спортивным врачом направился к выходу. Кровь из разбитого носа капала на темную джерси, пропитывая ткань. Но это волновало его меньше всего. Он знал, что Пантеровца накажут штрафом за развязывание драки. Как бы ни сложились оставшиеся двадцать секунд матча, «Лисы» все равно одержали победу. Подтверждением этого был счет на табло.

— Ты как? — спросила Евгения Александровна, когда они зашли в медкабинет.

— Я в порядке.

Ковалева кивнула головой, поверив его словам, и принялась обрабатывать разбитый нос. Остановив кровь тампонадой, осмотрела его с разных проекций, чтобы убедиться, что он не сломан. К счастью, толчок локтем вызвал только носовое кровотечение.

— Повезло, что вас успели вовремя разнять. Иначе сложно представить, что было бы, — вымолвила Евгения Александровна, пряча медикаменты в шкафчик. Она обернулась, когда в дверь постучали, и тонким голосом сказала: — Входите.

Николай повернул голову в сторону двери и заострил внимание на ручке, которую неуверенно сжимали и отпускали. Кто-то явно испытывал сомнение.

— Входите, — чуть громче выдала Ковалева, хотя была уверена, что ее услышали и в первый раз.

Дверь распахнулась — и на пороге показалась Костенко. Она бросила рассеянный взгляд сначала на Литвинова, а затем на спортивного врача. Пальцы рук судорожно перебирали плотную шлейку, на которой висел фотоаппарат.

— А, Аня, проходи, — учуяв ее волнение, сказала Евгения Александровна. — Пришла узнать, как чувствует себя наш капитан?

Костенко кивнула головой и, закрыв за собой дверь, подалась вперед.

— Ничего серьезного. Привыкнешь к такому еще, — Ковалева подошла к двери и бросила напоследок: — Я отлучусь на пару минут, а вы пока поговорите.

Литвинов, крепко упершись ладонями в кушетку, смерил Костенко любопытным взглядом. Странно, что именно пресс-секретарь решил узнать о его самочувствии, а не кто-либо из команды. Он похлопал рукой по кушетке, приглашая ее сесть. Аня повиновалась. Присев рядом, пробежалась глазами по его лицу, остановившись на разбитом носе.

— Сильно больно? — как-то неуверенно выдала Костенко.

Николай усмехнулся, отвернув голову в сторону двери. Ее глаза отливали сожалением, которое он не терпел больше всего свете. Жалость — худшее, что можно ощутить.

— Терпимо, — сказал Коля. — Не стоило так волноваться из-за моего разбитого носа. В хоккее всякое бывает. И то, что случилось сегодня, лишь цветочки, — он опустил взор в пол и заметил, как Аня подергивает стопой. — Как твой голеностоп?

— Боли практически нет. Спасибо.

Спасибо.

Это слово застарелой болью откликнулось в сердце. Образ Александра Юрьевича снова всплыл в его сознании. Вспомнилось далекое детство. Пикник за городом. Яркие солнечные лучи играют на лице матери. Летний ветер раздувает полы легкого хлопкового платья из белой ткани. Ее золотистые локоны струятся по ровной спине, а взор голубых глаз устремлен на него и на отца. Вета лучисто улыбается и нежно касается щеки Александра Юрьевича. «Спасибо тебе за все, Вета. В особенности спасибо за такого сына». Это было последнее спасибо, которое Николай слышал от отца. И последний раз, когда он ощущал отцовскую любовь.

Скрипнула дверь. В проеме показалась курчавая голова Евгении Александровны. Фрагмент из детства растворился, словно не было и ничего. Литвинов сглотнул скопившуюся в горле слюну и, привстав с кушетки, сказал:

— Нам пора.

В раздевалке их ждал Звягинцев. Он поздравлял «Лисов» с заслуженной победой: выдержать не только физический, но и словесный напор соперника — вот сила. Когда дверь раздевалки хлопнула, Сергей Петрович обернулся. Николай продвинулся вперед, чтобы послушать тренера, а Аня осталась у порога, словно боялась увидеть раздетых хоккеистов.

— Проходите, — Звягинцев махнул рукой. — Мы как раз вас ждем.

Костенко протиснулась сквозь толпу «Лисов» и заняла место возле Феди.

— Так, победа в этом матче — это замечательно. Но нам стоит поговорить о выездной серии. Вы, наверное, видели, что следующие четыре матча пройдут в гостях. Два — в Москве, один — в Питере, и еще один — в Нижнем Новгороде.

«Лисы» кивнули головами. Николай, стоявший напротив Костенко, сощурился, заметив то, как она побледнела и как сильнее сжала руку Феди. Слова о выездной серии будто бы напугали ее.

— Так что до конца сентября нас дома не будет. Наш маршрут таков: Москва — Нижний Новгород — Питер. Выдвигаемся завтра утром. Средство передвижения — автобус. Сбор у «Минск-Арены» в пять утра. Просьба не опаздывать.

Сергей Петрович покинул раздевалку, а «Лисы» стали расходиться по своим местам. Николай неспешно отправил клюшку на подвесную установку на стене и прошел мимо Феди и Ани, которые так и остались стоять в самом центре, словно они приклеились к этому месту. Они о чем-то разговаривали на пониженных тонах, но Николай уловил несколько фраз.

— Когда мы будем в Нижнем Новгороде, просто держись всегда рядом со мной, — сказал Федя, прижав Аню крепче к себе.

— Но что, если? — спросила Костенко, блуждая обеспокоенным взглядом по лицу Феди.

— Никаких если. Помнишь, этим летом я обещал тебе, что вытащу тебя из этого кошмара?

— Помню.

— Так вот, я всегда держу свои обещания, — Федя поцеловал Аню в макушку и выпустил ее из объятий.

Николай откашлялся, стараясь сделать вид, будто бы ничего не услышал, и подошел к скамье. Когда он обернулся снова, Ани уже и след простыл.

***

Выездная серия оказалась неудачной для «Лисов». То ли сказалось частичное отсутствие болельщиков и группы поддержки, то ли усталость, которая возникла из-за постоянных поездок на дальние расстояния. Из четырех игр, предусмотренных выездной серией, «Лисы» одержали победу лишь в одном матче против «Ледяных Королей». Благодаря столкновению в первом поединке, который проходил в Минске, они предугадывали действия соперника и легко обводили его. Тот кураж, который «Лисы» словили после игры, должен был привести их и к дальнейшим победам. Однако вопреки всему потянул команду вниз.

Игра со «Стальными Волками» оказалась не менее накаленной и интенсивной, чем предыдущая. Будучи обыгранными в гостях, противники жаждали реванша. «Стальные Волки» прессинговали «Лисов» и выжимали все силы, чтобы те выдохлись к третьему периоду. Так и произошло. В третьем периоде «Лисы» совершали ошибку за ошибкой, купившись на уловки оппонента. И, как бы Сергей Петрович ни старался задать команде победный настрой, они проиграли со счетом 5:2 в пользу «Стальных Волков».