Я нахожу всю эту шумиху раздражающей. "Чего эти люди не понимают в шестидесяти голосах?" ворчал я своим сотрудникам. "Должен ли я сказать тридцати миллионам людей, которые не могут получить страховку, что им придется ждать еще десять лет, потому что мы не можем предоставить им общественный вариант?".
Дело не только в том, что критика со стороны друзей всегда больнее всего. Эта критика имела непосредственные политические последствия для демократов. Это сбивало с толку нашу базу (которая, вообще говоря, понятия не имела, что такое общественный вариант) и разделяло нашу фракцию, что затрудняло поиск голосов, необходимых для доведения законопроекта о здравоохранении до конца. Он также игнорировал тот факт, что все великие достижения в области социального обеспечения в американской истории, включая Social Security и Medicare, начинались с неполной реализации и постепенно, с течением времени, достраивались. Упреждая то, что могло бы стать монументальной, пусть и несовершенной победой, в горькое поражение, критика способствовала потенциальной долгосрочной деморализации избирателей-демократов — иначе известной как синдром "Какой смысл голосовать, если ничего никогда не изменится?", что еще больше затрудняет нам победу на выборах и продвижение прогрессивного законодательства в будущем.
Я сказал Валери, что есть причина, по которой республиканцы склонны поступать наоборот — почему Рональд Рейган мог руководить огромным увеличением федерального бюджета, федерального дефицита и федеральной рабочей силы, и все равно был прославлен приверженцами GOP как человек, который успешно сократил федеральное правительство. Они понимали, что в политике рассказываемые истории зачастую не менее важны, чем достигнутые результаты.
Мы не приводили этих аргументов публично, хотя до конца моего президентства фраза "общественный вариант" стала полезным сокращением в Белом доме, когда группы демократических интересов жаловались на то, что мы не смогли бросить вызов политической гравитации и получить менее 100 процентов от того, что они просили. Вместо этого мы делали все возможное, чтобы успокоить людей, напоминая недовольным сторонникам, что у нас будет много времени для доработки законодательства, когда мы объединим законопроекты Палаты представителей и Сената. Гарри продолжал заниматься своими делами, включая проведение сессии Сената на несколько недель позже запланированного перерыва на праздники. Как он и предсказывал, Олимпия Сноу отважилась на снежную бурю, чтобы зайти в Овал и лично сказать нам, что она будет голосовать против. (Она утверждала, что это потому, что Гарри торопит законопроект, хотя ходили слухи, что Макконнелл угрожал лишить ее должности в Комитете по малому бизнесу, если она проголосует за него). Но все это не имело значения. В канун Рождества, после двадцати четырех дней дебатов, когда Вашингтон был покрыт снегом, а улицы практически опустели, Сенат принял свой законопроект о здравоохранении под названием "Закон о защите пациентов и доступном медицинском обслуживании" — ACA — ровно шестьюдесятью голосами. Это было первое голосование в Сенате в канун Рождества с 1895 года.
Несколько часов спустя я снова устроилась в своем кресле в самолете Air Force One, слушая, как Мишель и девочки обсуждают, насколько хорошо Бо адаптировался к своему первому перелету на самолете, когда мы отправлялись на Гавайи на каникулы. Я почувствовала, что начинаю понемногу расслабляться. У нас все получится, думала я про себя. Мы еще не причалили, но благодаря моей команде, благодаря Нэнси, Гарри и целой группе демократов в Конгрессе, которые принимали трудные решения, мы наконец-то приземлились.
Я еще не знал, что наш корабль вот-вот врежется в скалы.
После смерти Теда Кеннеди в августе законодательное собрание штата Массачусетс изменило закон штата, чтобы позволить губернатору, демократу Девалу Патрику, назначить замену, а не оставлять место вакантным до проведения специальных выборов. Но это была лишь временная мера, и теперь, когда выборы были назначены на 19 января, нам нужен был демократ, чтобы получить это место. К счастью для нас, Массачусетс оказался одним из самых демократических штатов в стране, где за предыдущие 37 лет не было избрано ни одного сенатора-республиканца. Демократический кандидат в Сенат, генеральный прокурор Марта Кокли, сохраняла устойчивый двузначный отрыв от своего республиканского оппонента, малоизвестного сенатора штата по имени Скотт Браун.
Когда предвыборная гонка, казалось, была уже в руках, я и моя команда провели первые две недели января, озабоченные проблемой выработки законопроекта о здравоохранении, приемлемого для демократов Палаты представителей и Сената. Это было не очень приятно. Презрение между двумя палатами Конгресса — это проверенная временем традиция Вашингтона, которая даже выходит за рамки партийной принадлежности; сенаторы обычно считают членов Палаты представителей импульсивными, пристрастными и плохо информированными, а члены Палаты представителей склонны считать сенаторов многословными, напыщенными и неэффективными. К началу 2010 года это презрение переросло в откровенную враждебность. Демократы Палаты представителей, уставшие видеть, как их огромное большинство растрачивается, а их агрессивно-либеральная повестка дня тормозится демократической фракцией Сената, которую держат в плену ее более консервативные члены, настаивали на том, что сенатская версия законопроекта о здравоохранении не имеет шансов в Палате представителей. Демократы Сената, уставшие от того, что, по их мнению, Палата представителей играет за их счет, были не менее непокорны. Усилия Рама и Нэнси-Энн по достижению соглашения, казалось, ни к чему не привели: споры вспыхивали даже по самым незначительным положениям, члены Палаты ругались друг на друга и угрожали уйти.
После недели таких переговоров с меня было достаточно. Я позвал Пелоси, Рида и переговорщиков с обеих сторон в Белый дом, и три дня подряд в середине января мы сидели за столом в кабинете министров, методично разбирая каждый спор, сортируя области, где члены Палаты представителей должны были учесть ограничения Сената, а где Сенат должен был уступить, при этом я постоянно напоминал всем, что провал — это не вариант, и что мы будем делать это каждую ночь в течение следующего месяца, если это потребуется для достижения соглашения.
Хотя прогресс шел медленно, я чувствовал себя довольно хорошо в отношении наших перспектив. Так было до того дня, когда я зашел в маленький офис Аксельрода и обнаружил, что он и Мессина склонились над компьютером, как пара врачей, изучающих рентгеновские снимки пациента в терминальной стадии.
"В чем дело?" спросил я.
"У нас есть проблемы в Массачусетсе", — сказал Экс, покачав головой.
"Насколько плохо?"
"Плохо", — в унисон сказали Экс и Мессина.
Они объяснили, что наш кандидат в Сенат Марта Коакли приняла гонку как должное, тратя свое время на общение с выборными должностными лицами, спонсорами и большими шишками из профсоюзов, а не на разговоры с избирателями. Что еще хуже, она ушла в отпуск всего за три недели до выборов, и этот шаг был воспринят прессой неоднозначно. Тем временем, кампания республиканца Скотта Брауна разгоралась. Благодаря своей обычной человеческой манере поведения и приятной внешности, не говоря уже о пикапе, который он возил по всем уголкам штата, Браун эффективно использовал страхи и разочарования избирателей из рабочего класса, которые пострадали от рецессии и, поскольку они жили в штате, который уже предоставлял медицинскую страховку всем своим жителям, считали мою одержимость принятием федерального закона о здравоохранении пустой тратой времени.
Очевидно, ни растущие цифры опросов, ни нервные звонки от моей команды и Гарри не вывели Коакли из оцепенения. Накануне, когда репортер спросил ее о легком графике предвыборной кампании, она отмахнулась от вопроса, сказав: "В отличие от стояния у Фенуэй-парка? На холоде? Пожимать руки?" — саркастическая ссылка на предвыборную остановку Скотта Брауна в день Нового года на знаменитом бостонском стадионе, где хоккейная команда города, "Бостон Брюинз", проводила ежегодную Зимнюю классику НХЛ против "Филадельфии Флайерз". В городе, который боготворит свои спортивные команды, трудно придумать реплику, способную оттолкнуть значительную часть электората.
