Это был один из самых гордых моментов, когда мы заняли жесткую позицию без помощи опросов и перед лицом экспертов, которые считали нас сумасшедшими. Мы начали видеть в данных опросов признаки того, что избиратели покупают наши аргументы, хотя никто из нас в этот момент — даже Плауфф — больше не доверял данным. Как пациент, ожидающий результатов биопсии, кампания жила с возможностью плохого исхода.

В ночь перед праймериз мы провели вечерний митинг в Индианаполисе, на котором выступал Стиви Уандер. После моей речи Валери, Марти, Эрик и я расположились в небольшой комнате, наслаждаясь музыкой, пивом и холодным куриным ужином.

Мы были в задумчивом настроении, вспоминали радости Айовы, душевную боль Нью-Гэмпшира, волонтеров, с которыми мы познакомились, и новых друзей, которых мы обрели. В конце концов, кто-то заговорил о выступлении преподобного Райта в Национальном пресс-клубе, и Марти с Эриком начали по очереди разыгрывать некоторые из наиболее мучительных реплик. То ли это был признак усталости, то ли тревожное предвкушение голосования на следующий день, а может, мы просто осознали абсурдность наших обстоятельств — четыре давних друга, афроамериканцы из Саут-Сайда Чикаго, ели курицу и слушали Стиви Уандера в ожидании, станет ли один из нас демократическим кандидатом в президенты США — мы все начали смеяться и не могли остановиться, тот глубокий, вызывающий слезы, падающий из кресла смех, который является кузеном отчаяния.

Затем вошел Экс с самым несчастным видом.

"В чем дело?" сказал я, все еще смеясь и пытаясь перевести дыхание.

Экс покачал головой. "Я только что получил наши ночные цифры… нас было двенадцать в Индиане. Я просто не думаю, что мы справимся".

На мгновение все замолчали. Потом я сказал: "Экс, я люблю тебя, но ты — даун. Либо бери выпивку и садись с нами, либо убирайся отсюда".

Экс пожал плечами и вышел из комнаты, забрав с собой свои переживания. Я оглядел своих друзей и поднял пиво в тосте.

"За смелость надежды", — сказал я. Сцепив наши бутылки, мы начали смеяться так же сильно, как и раньше.

Двадцать четыре часа спустя, в номере отеля в Роли, Гиббс зачитал мне результаты выборов. Мы победили в Северной Каролине с перевесом в четырнадцать очков. Что еще более удивительно, мы вырвали эффективную ничью в Индиане, уступив всего несколько тысяч голосов. До официального завершения сезона демократических праймериз пройдет еще шесть конкурсов, а до запоздалой, но любезной речи Хиллари об уступке и поддержке пройдет еще несколько недель, но результаты той ночи говорили нам о том, что гонка практически закончена.

Я бы стал кандидатом от демократов на пост президента США.

В своей речи в тот вечер я начал поворот к всеобщим выборам, зная, что нельзя терять ни минуты, сказав нашей аудитории, что я уверен, что демократы объединятся, чтобы не дать Джону Маккейну продолжить наследие Джорджа Буша-младшего. Я провел некоторое время, разговаривая с Аксом о потенциальных кандидатах в кандидаты, а затем позвонил Тоот, чтобы сообщить ей новости. ("Это действительно что-то, Бар", — сказала она.) После полуночи я позвонил Плауффу в нашу штаб-квартиру в Чикаго, и мы вдвоем обсудили, что нам нужно сделать, чтобы подготовиться к съезду, до которого осталось менее трех месяцев.

Позднее, лежа в постели и не в силах заснуть, я молча провел инвентаризацию. Я думал о Мишель, которая терпела мои отлучки, держала домашний фронт и преодолела свою замкнутость в политике, чтобы стать эффективной и бесстрашной на пне. Я думал о своих дочерях, таких же живых, милых и увлекательных, как всегда, даже когда я не видел их целую неделю. Я думал о мастерстве и собранности Экса, Плюффа и остальных членов моей команды, о том, что они никогда не показывали, что делают то, что делают, ради денег или власти, и о том, как перед лицом неослабевающего давления они доказали верность не только мне и друг другу, но и идее сделать Америку лучше. Я думал о таких друзьях, как Валери, Марти и Эрик, которые разделяли мои радости и облегчали мои тяготы на каждом шагу, ничего не требуя взамен. И я думал о молодых организаторах и волонтерах, которые, не дрогнув, выдержали плохую погоду, скептически настроенных избирателей и ошибки своего кандидата.

Я потребовал от американского народа чего-то сложного — довериться молодому и непроверенному новичку; не просто чернокожему, а человеку, само имя которого вызывало в памяти историю жизни, которая казалась незнакомой. Неоднократно я давал им повод не поддерживать меня. Были неровные выступления на дебатах, нестандартные позиции, неуклюжие ляпы, пастор, который проклял Соединенные Штаты Америки. И я столкнулся с оппонентом, который доказал и свою готовность, и свою силу.

Несмотря на все это, они дали мне шанс. Сквозь шум и болтовню политического цирка они услышали мой призыв к чему-то другому. Даже если я не всегда был на высоте, они разгадали во мне то лучшее, что во мне было: голос, настаивающий на том, что при всех наших различиях мы остаемся единым народом, и что вместе мужчины и женщины доброй воли могут найти путь к лучшему будущему.

Я пообещал себе, что не подведу их.

После лета 2008 года первой задачей нашей кампании было объединение Демократической партии. Затянувшиеся и кровопролитные праймериз оставили неприязнь между штабом Хиллари и моим штабом, а некоторые из ее самых ярых сторонников угрожали отказаться от поддержки, если я не включу ее в билет.

Но, несмотря на появившиеся в прессе предположения о возможном непоправимом разрыве, наша первая встреча после праймериз, состоявшаяся в начале июня в вашингтонском доме нашего коллеги сенатора Дайанн Файнштейн, оказалась вежливой и деловой, хотя и не без напряжения. С самого начала Хиллари почувствовала себя обязанной высказать несколько соображений, в основном связанных с тем, что она считала несправедливыми нападками со стороны моей кампании. Как победитель, я чувствовал себя обязанным держать свои жалобы при себе. Но мне не потребовалось много времени, чтобы прояснить ситуацию. По ее словам, суть в том, что она хочет быть командным игроком — на благо Демократической партии и на благо страны.

Возможно, помогло то, что она чувствовала мое искреннее восхищение. Хотя в конечном итоге я решил, что ее кандидатура в качестве партнера по выборам будет иметь слишком много сложностей (включая неловкость от того, что бывший президент бродит по Западному крылу без четкого портфеля), я уже рассматривал другую роль для нее в администрации Обамы. Как Хиллари относилась ко мне, я сказать не могу. Но если у нее и были какие-то сомнения в моей готовности к предстоящей работе, она держала их при себе. С нашего первого совместного публичного выступления через несколько недель в маленьком городке Нью-Гэмпшира под названием Юнити (банально, но эффектно) и до самого конца кампании и она, и Билл делали все, о чем мы их просили, с энергией и улыбкой.

Когда Хиллари была принята на работу, мы с командой занялись разработкой нашей более широкой избирательной стратегии. Как и первичные и предварительные выборы, всеобщие выборы президента напоминают большую математическую головоломку. В какой комбинации штатов вам нужно победить, чтобы получить необходимые 270 голосов выборщиков? В течение как минимум двадцати лет кандидаты от обеих партий приходили к одному и тому же ответу, предполагая, что большинство штатов неизменно республиканские или демократические, и поэтому концентрировали все свое время и деньги на горстке крупных штатов "поля боя", таких как Огайо, Флорида, Пенсильвания и Мичиган.

У Плюффа была другая идея. Одним из счастливых побочных результатов наших бесконечных праймериз было то, что мы провели кампанию во всех уголках страны. У нас были проверенные в боях волонтеры в ряде штатов, которые демократы исторически игнорировали. Почему бы не использовать это преимущество для конкуренции на территории, традиционно склонной к республиканцам? Основываясь на данных, Плауфф был убежден, что мы сможем победить в западных штатах, таких как Колорадо и Невада. При значительном повышении явки среди меньшинств и молодых избирателей, он считал, что у нас даже есть шанс в Северной Каролине, штате, который не становился демократическим на президентских выборах со времен Джимми Картера в 1976 году, и Вирджинии, которая не становилась демократической со времен Линдона Джонсона в 1964 году. Расширение карты избирательных округов даст нам несколько путей к победе, утверждал Плауфф, а также поможет кандидатам-демократам, идущим ниже по избирательному округу. Как минимум, это заставит Джона Маккейна и Республиканскую партию потратить ресурсы на укрепление своих уязвимых флангов.