Затем спикер Пелоси организовала быстрое принятие объединенного законопроекта Палаты представителей, несмотря на единообразную и бурную оппозицию со стороны GOP, голосование по которому состоялось 7 ноября 2009 года. (На самом деле законопроект был готов уже давно, но Нэнси не хотела выносить его на обсуждение Палаты представителей и заставлять своих членов голосовать по сложным политическим вопросам, пока не была уверена, что усилия Сената не сойдут на нет). Если нам удастся добиться принятия Сенатом в полном составе аналогичной консолидированной версии своего законопроекта до рождественских каникул, полагали мы, то мы сможем использовать январь для переговоров о различиях между версиями Сената и Палаты представителей, отправить объединенный законопроект на утверждение в обе палаты и, если повезет, получить окончательный вариант закона на мой стол для подписания к февралю.
Это было большое "если", и оно во многом зависело от моего старого друга Гарри Рида. Лидер сенатского большинства, верный своему обычно тусклому взгляду на человеческую природу, полагал, что на Олимпию Сноу нельзя рассчитывать, как только окончательный вариант законопроекта о здравоохранении попадет на обсуждение. ("Когда Макконнелл действительно закрутит ей гайки, — сказал он мне совершенно искренне, — она сложится, как дешевый костюм"). Чтобы преодолеть возможность филибастера, Гарри не мог позволить себе потерять ни одного члена своей фракции из шестидесяти человек. Как и в случае с Законом о восстановлении, этот факт давал каждому из этих членов огромный рычаг для требования изменений в законопроекте, независимо от того, насколько пристрастными или непродуманными могли быть их просьбы.
Такая ситуация не располагала к высокому размышлению о политике, что вполне устраивало Гарри, который умел маневрировать, заключать сделки и оказывать давление, как никто другой. В течение следующих шести недель, пока сводный законопроект представлялся на рассмотрение Сената и начинались длительные дебаты по процедурным вопросам, единственное действие, которое действительно имело значение, происходило за закрытыми дверями в офисе Гарри, где он встречался с противниками один за другим, чтобы выяснить, что нужно сделать, чтобы они согласились. Некоторые хотели получить финансирование на благонамеренные, но малополезные проекты. Несколько наиболее либеральных членов Сената, которые любят выступать против завышенных прибылей Большой Фармы и частных страховщиков, внезапно оказались совсем не против завышенных прибылей производителей медицинского оборудования с заводами в их родных штатах и подталкивали Гарри к снижению предлагаемого налога на эту отрасль. Сенаторы Мэри Ландрие и Бен Нельсон поставили свои голоса в зависимость от выделения миллиардов дополнительных долларов на программу Medicaid специально для Луизианы и Небраски — уступки, которые республиканцы ловко назвали "покупкой Луизианы" и "откатом от Корнхускера".
Чего бы это ни стоило, Гарри был готов. Иногда даже слишком. Он поддерживал связь с моей командой, давая Филу или Нэнси-Энн возможность предотвратить изменения в законодательстве, которые могли негативно повлиять на основные части наших реформ, но иногда он упирался в какую-нибудь сделку, которую хотел разорвать, и мне приходилось вмешиваться с помощью звонка. Выслушав мои возражения, он обычно соглашался, но не без некоторого ворчания, задаваясь вопросом, как же он сможет провести законопроект, если будет действовать по-моему.
"Господин президент, вы знаете гораздо больше меня о политике здравоохранения", — сказал он в какой-то момент. "Но я знаю Сенат, понятно?".
По сравнению с вопиющей тактикой "свиных козней", "логроллинга" и "покровительства", которую традиционно использовали лидеры Сената, чтобы добиться принятия таких крупных и спорных законопроектов, как Закон о гражданских правах или Закон Рональда Рейгана о налоговой реформе 1986 года, или пакет законов, подобных "Новому курсу", методы Гарри были довольно доброкачественными. Но эти законопроекты были приняты в то время, когда большинство вашингтонских скачек не попадали в газеты, до появления двадцатичетырехчасового цикла новостей. Для нас прохождение законопроекта через Сенат стало кошмаром пиарщиков. Каждый раз, когда законопроект Гарри изменялся в угоду другому сенатору, репортеры готовили новую порцию историй о "закулисных сделках". Какой бы толчок общественному мнению ни дало мое совместное выступление, усилия по реформе вскоре сошли на нет — и ситуация заметно ухудшилась, когда Гарри решил, с моего благословения, лишить законопроект того, что называется "общественным вариантом".
С самого начала дебатов о здравоохранении левые политики подталкивали нас к изменению модели Массачусетса, предоставив потребителям выбор покупать страховку на онлайновой "бирже", причем не только у таких компаний, как Aetna и Blue Cross Blue Shield, но и у вновь созданной страховой компании, принадлежащей и управляемой правительством. Неудивительно, что страховые компании воспротивились идее общественного варианта, утверждая, что они не смогут конкурировать с государственным страховым планом, который может работать без необходимости получения прибыли. Конечно, для сторонников общественного варианта именно в этом и был смысл: подчеркивая экономическую эффективность государственного страхования и разоблачая раздутые растраты и безнравственность частного страхового рынка, они надеялись, что общественный вариант проложит путь к созданию системы единого плательщика.
Это была умная идея, и она получила достаточную поддержку, чтобы Нэнси Пелоси включила ее в законопроект Палаты представителей. Но в Сенате у нас и близко не было шестидесяти голосов за общественный вариант. В законопроекте комитета по здравоохранению и образованию Сената была смягченная версия, требующая, чтобы любой государственный страховщик устанавливал такие же тарифы, как и частные страховщики, но, конечно же, это разрушило бы всю цель общественного варианта. Я и моя команда думали, что возможный компромисс мог бы включать предложение общественного варианта только в тех частях страны, где слишком мало страховщиков, чтобы обеспечить реальную конкуренцию, и государственная организация могла бы помочь снизить цены на страховые взносы в целом. Но даже это оказалось слишком сложным для более консервативных членов Демократической фракции, включая Джо Либермана из Коннектикута, который незадолго до Дня благодарения заявил, что ни при каких обстоятельствах не будет голосовать за пакет, содержащий общественный вариант.
Когда стало известно, что общественная опция была исключена из сенатского законопроекта, левые активисты пришли в ярость. Говард Дин, бывший губернатор штата Вермонт и бывший кандидат в президенты, объявил это "по сути, крахом реформы здравоохранения в Сенате США". Они были особенно возмущены тем, что мы с Гарри, похоже, потакали прихотям Джо Либермана — объекта презрения либералов, который потерпел поражение на демократических выборах 2006 года за свою последовательную "ястребиную" поддержку войны в Ираке, а затем был вынужден баллотироваться на перевыборы как независимый кандидат. Это был не первый раз, когда я выбрал практичность вместо раздражения, когда дело касалось Либермана: несмотря на то, что он поддержал своего приятеля Джона Маккейна в последней президентской кампании, мы с Гарри отклонили призывы лишить его назначений в различные комитеты, решив, что не можем позволить себе, чтобы он покинул собрание и лишил нас надежных голосов. В этом мы были правы — Либерман последовательно поддерживал мою внутреннюю повестку дня. Но его очевидная власть диктовать условия реформы здравоохранения укрепила мнение некоторых демократов, что я отношусь к врагам лучше, чем к союзникам, и поворачиваюсь спиной к прогрессистам, которые привели меня к власти.
