Меня передернуло. В каком смысле право на меня? Я не вещь с рынка, я прежде всего человек.

— Так в чем собственно предложение? Станцевать вам еще раз перед отъездом? — случайно вырвалось у меня.

Константин ухмыльнулся, точно также, как делал его брат, когда нарывался на мою колкость. Я снова увидела в нем Александра.

— Нет, мое предложение в другом, — вернул меня в реальность более басистый голос Константина, — Император не одобряет вашего присутствия во дворце, но я могу договориться с ним о чем угодно, если вы окажете мне услугу.

— Да какую же, черт возьми?! — не выдержала я.

— Отдайтесь мне, — сказал он равнодушно, и нахально облокотился о дверной косяк.

А похлопала глазами, глядя на него как на полоумного. Наверное, из-за того, что мне уже нечего было терять, я резко осмелела и, указав ему на дверь, с холодной интонацией Марии Павловны, произнесла:

— Вы должны покинуть эту комнату.

— Вы это серьезно? — прошептал он удивленно.

— Вполне, — ответила я грубо. — Вазговор закончен. Я буду ждать суда.

— Что ж, — Константин скрестил руки на груди, — тогда скоро вам придет еще и приглашение на казнь Жуковских.

— Что? — мое сердце замерло и оборвалось.

— Мятежников надо наказывать, Анна Георгиевна. Они замешаны в подрыве императорского кортежа в день похоронной процессии. К слову, они же покушались и на моего брата в феврале этого года.

— Это ложь, — прошипела я, — они замечательные люди.

— И замечательные преступники, — оборвал он меня ехидно.

Повисло гнетущее молчание. Смириться и отдаться ему, при этом получив свободу и спасая, как минимум две жизни? Или все же ценнее сохранить свою гордость?

— Если я соглашусь на это, вы пощадите Жуковских? — спросила я.

— Думаю, Император не станет возражать если я его попрошу, — улыбнулся Константин.

— Мне нужно время подумать, — ответила я.

Не думаю, что он воспринял мои слова всерьез, ведь в его мире совершенно все женщины не имели способности мыслить.

— Думайте, — он помедлил и продолжил: — Но не долго, потому что через две недели состоится первый бал после похорон ее Величества. Я намерен насладиться Вами после него.

К горлу подступил рвотный рефлекс. Какой он омерзительный.

— Я поняла вас, Константин Николаевич, но учтите, что я не давала вам даже предварительного согласия, потому прошу общаться со мной подобающим образом, — я изо всех сил старалась не ударить мужчину, но в голосе отчетливо слышалась ненависть.

— Подобающим бордельной проститутке образом? — ухмыльнулся он, а затем продолжил, — вы ведь согласитесь на это, потому что других вариантов у вас нет.

А затем он, намеренно забыв поклониться, развернулся и вышел за дверь.

Все бы отдала за возможность не выходить тогда на этот проклятый бал. Я не сомневалась в том, что фрейлины, знать и придворные съедят меня заживо одним лишь унизительным и насмешливым взором. И никакой Константин и Александр никогда не исправят моего положения, какое бы оправдание они мне ни придумали.

Единственным положительным моментом данного мероприятия была необходимость явиться в маске. Разумеется, я не мечтала уйти с бала не рассекреченной, но в данном случае, косые взгляды встретили бы меня несколько позже, чем при первом появлении у входа в зал.

Никаких шелков и мехов, я не надевала. К чему образ сияющей дивы, когда внутри я чувствую себя тлеющим пеплом? Из-под платья ненавязчиво высовывался практически выцветший бутон розы Александра. Но у меня не было ни сил, ни желания ее скрывать. Меня узнают в любом случае, и проклянут, и осудят. Шаркая ватными от бессилия ногами, я спускалась по мраморным ступенькам в парадный зал.

Двери с грохотом распахнулись передо мной, и вот я оказалась в зале. Было очевидно, что распорядитель заметил мое появление, и тем не менее никак не отреагировал на него. Меня не представляли, не предлагали мне расположиться поудобнее в чей-нибудь веселой компании, на меня даже не смотрели. Но даже это стремительное падение, не причиняло мне такой боли, какую доставляло простое неведение. Жуковские, Фаня, Александр, что с ними, да и что будет со мной завтра?

Я внимательно вгляделась в обезумившую и пьяную от собственной гордыни толпу. Все было ровно так, как и всегда. Словно я переживала один и тот же бал второй год подряд. Изменялось только мое восприятие этих мероприятий.

Елена, Эдвард, Константин: вся дворцовая элита хаотично распределилась по залу, стараясь приветствовать всех гостей без исключения. Я механически искала среди гостей Александра. Выделить его: высокого, стройного обычно не составляло проблем. Но не в этот раз. Дважды внимательно осмотрев зал, я убедилась, в том, что его нет.

— Позвольте, пригласить вас на танец, Ваше Благородие, — услышала я незнакомый голос, едва спустившись с лестницы.

Передо мной стоял невысокий, мужчина, я не видела его лица, но седина, проступающая сквозь довольно поредевшие волосы, выдавала его немолодой возраст.

Что угодно было в тот момент лучше, чем встреча с Константином, потому я ответила ему без промедления, изо всех сил оттягивая момент разговора со старшим сыном Императора.

— С удовольствием, — произнесла я, положив руки на плечи мужчине, и позволяя ему обнять себя за талию.

Затем мы пустились в пляс. Ноги выполняли движения механически, а музыка — громкая, пронзительная, будто стрела амура, всегда стремилась к тому, чтобы заставить гостей забыться в танце, радоваться каждому мгновению мазурки и тонуть в пленяющем любовном вальсе. Дворец учил забывать все тяготы, всю боль и несправедливость. Но я уже не могла забыть. Окровавленная мостовая после выстрела в Георгия, крысы в тюремной камере, унизительное предложение Константина. Чтобы забыть это, нужно было умереть.

— Вы живете при дворе или приглашены на столь дивное мероприятие? — спросил мой кавалер изрядно запыхавшись.

Вот и как ему ответить на этот вопрос? Я уже, и сама не знала, кто я. Я живу здесь или нахожусь в негласном заточении? Я состою в штате фрейлин Марии Павловны, или она открестилась от меня, едва узнав историю моего прошлого?

— Да, я живу при дворе, — ответила я, а затем уточнила, — но и на мероприятие меня пригласили.

Мужчина удивленно покосился на меня. Разумеется, от не понимал, о чем я завуалированно пытаюсь ему сказать.

— Вам должно быть интересно к чему я интересуюсь? — произнес он, и, хотя мне совершенно не было дела до этого, я любезно переспросила его:

— И для чего же, господин?

Немного отдышавшись после десятка прыжков, он, наконец, ответил:

— Ваше Благородие, лишь затем, чтобы знать, где мне искать такой прекрасный юный цветок.

Я уж думала, меня ни что не может заставить рассмеяться. Было так смешно от его слов. Ужасно нелепо. Знал бы он о моей репутации, и о том, что, вероятно, меня ждет желтый билет проститутки, а вовсе не балы и приемы в императорском дворце. Впрочем, еще большой вопрос, что было хуже.

— Ах, если бы я мог танцевать с вами каждый танец подряд, — рассыпался он в комплиментах, — я бы не отходил от вас ни на шаг, чтобы не отдавать никому столь дивное юное очарование.

Да. Я слышала этот комплимент. Уже примерно тысячу раз. Мужчины, пожалуйста, перестаньте врать мне?! Вы можете быть искренними, хоть однажды? Я ничем не отличаюсь от Варвары или Лизы. Я ничем не краше Ольги или Марии. Так почему вы думаете, что лицемерие и подхалимство надежный ключ к моему доверию?

— Благодарю, — произнесла я холодно. Удивительные вещи, я всегда считала равнодушной к похвале Марию Павловну, но теперь, вероятно, поняла, почему она стала такой!

Кажется, только к этому моменту все гости бала оказались в сборе, поэтому распорядитель громко, и прямо посреди кадрили, объявил, что сразу после окончания этого танца предстоит вальс. Это меня отнюдь не радовало, потому что новый танец с этим господином, я бы не осилила.