— Не похвалите меня? — нагло спросил князь, не оставляя мне пространства для маневра.

— Да вы настоящий герой, Александр Николаевич, — ответила я, хоть в душе презирала себя за эту лесть. Думаю, сарказм очень ощущался в моей интонации, — как же вы одолели эту непосильную задачу?

Он хитро улыбался.

— Ну вот смотрите. Расположения губерний, уездов и имена владельцев запоминаются легко, поскольку я был почти везде и со всеми знаком. А вот запомнить, когда они появились, было сложнее.

— Но как я понимаю, вы все же справились? — подбодрила я его рассказ.

— Это же я, — гордо отметил он и лукаво глянул на меня, — в итоге я решил связывать какой-то образ с определенной цифрой. Например, первые два числа всегда одинаковые: 15, 16, иногда 17, а дальше, скажем, вот это число — 69. Его тоже легко можно запомнить, — он остановился, будто надеясь, что я сама попрошу его продолжить.

— Ну и как же? — со вздохом, будто он маленький ребенок, требующий постоянного внимания, спросила я.

— Ну, 69, — улыбаясь произнес он, — это же 69, «искусство», описанное в Каме.

Понять, о чем говорил князь в этот раз, оказалось гораздо сложнее, чем я думала. О каких искусствах шла речь и что такое эта Кама — я не представляла. Очевидно, что-то из истории.

— Ваше Высочество, я не представляю, о чем вы говорите, но с этими искусствами я не знакома.

— Вы ничего не слышали о самой знаменитой книге по искусству любви? — он был наполовину удивлен, наполовину взбудоражен.

Я порылась по дальним закуткам памяти, вытягивая оттуда все, что было связано с этой загадочной книгой. Кажется, я уже слышала о ней. Возможно, от Фани. Боже, ну конечно! Ведь это был практически учебник для работниц ее заведения!

Я с ужасом посмотрела на него и произнесла:

— Ваше Высочество, вы слишком плохого обо мне мнения, раз считаете, что меня увлекает подобная литература.

— А мне понравилось, — произнес он так спокойно, словно мы обсуждали различия в свойствах воска в свечах для балов и спальных комнат.

— Я не сомневалась в этом, — сухо ответила я, изо всех сил стараясь выглядеть незаинтересованно. Но я была не очень хорошей актрисой, и робость отчётливо слышалась в голосе. Тогда я попыталась сменить направленность нашей беседы:

— Но то, что вы запомнили все это, достойно похвалы.

Александр сидел нарочито довольный, словно только что взошел на престол и обеспечил всем своим подданным такую прекрасную жизнь, о которой они даже не мечтали.

В такие редкие моменты с ним было приятно. Хотя, наверное, он просто был единственным, кто общался со мной без высокомерия и фальши. Но при этом его способность мастерски увлекать в любую беседу, делать ее живой, невероятно мне нравилась. Александра хотелось слушать бесконечно, даже если он рассказывал о том, какой он великолепный, он делал это так легко и непринужденно, будто мы обсуждали погоду.

— Я, между прочим, читал историю восточных народов, столько новых имён узнал. Вот, например… — он отвлекся, выискивая неизвестных личностей в своих записях, — угадай, кто такой Дипак Бурман?

— Легко сказать, — усмехнулась я, — а варианты вы мне не предложите?

— Ну хорошо. Пусть будет торговец, целитель или художник?

— Хммм, — призадумалась я, — пусть будет торговец.

— Не-а, — хитровато прищурившись сообщил мне Александр, — целитель, правда, как позже выяснилось, обычный шарлатан. — Следующий. Ну, пусть будет, — он задумался, — Саши Хиши Шах.

Я неожиданно рассмеялась, не дослушав его варианты ответа.

— Рискну предположить, что его имя используют для тренировки речи. Возможно, он как раз и окажется каким-нибудь восточным учителем.

— Неплохо, конечно, но как тебе мои варианты? Саши Хиши Шах был… — Александр сделал многозначительную паузу, — вором? Убийцей? Или дьяволопоклонником?

— Все из перечисленного, я полагаю, — ответила я, остановилась на секунду, а затем продолжила, — но если выбирать только один вариант, то пусть будет вором.

— Анна Георгиевна, как же так? Снова не угадали. Он был обычным вором. Но ничего, у вас ещё будет шанс отыграться.

Отыграться, правда, у меня никак не получалось. Я сыпалась на, казалось бы, простых именах, отчего уже самой становилось не по себе. А вот он, когда мы поменялись местами в этой своеобразной игре, угадал практически всех, хотя, возможно потому, что он уже давно знал ответы и теперь пытался удивить меня своими познаниями в области истории.

Последние лучики солнца скользили по широким книжным полкам, медленно сползая на стол. Они то и дело норовили задеть Александра, упасть на длинные ресницы цесаревича и ослепить, отчего он все время забавно морщился, но ни разу не сдвинулся с места. Я же просидела напротив него несколько часов, совершенно потеряв счёт времени, и полностью позабыла обо всех планах.

— Мне кажется, Ваша победа неоспорима, — произнесла я с улыбкой, возвращая ему его книгу. Пора было заканчивать посиделки, потому что я и так провела у него слишком много времени\ для человека, который мало что значил в жизни императорской семьи.

— Уже собираетесь уходить?

Я растерянно кивнула, потому что не очень понимала, имею ли я право уходить по собственному желанию или стоит дожидаться его приказа.

Вдруг Александр стал совсем серьезным, и это ещё больше усилило мои сомнения. Внезапно он произнес:

— Послушайте, через две недели я еду к Жуковским. У меня есть дела в их уезде, кроме того, Жуковские были моими наставниками, я бы хотел их увидеть. И еще я слышал, что вы с госпожой Жуковской также были близки. Я подумал, может, вы хотите поехать со мной?

В мгновение у меня внутри все сжалось. Хотелось остановить этот мир на секунду, пуститься в пляс и при этом сохранить внешние покой и самообладание. Но вместо этого я стояла молча, как безмозглый истукан. Наконец смысл его слов, хоть и с опозданием, но дошел до моего мозга, и я, запнувшись, обронила:

— С радостью составлю Вам компанию. А кто еще поедет?

— Никто. А вам нужно сопровождение? — вполне серьезно спросил он.

Брать лишних людей было бы вершиной идиотизма. Поэтому я любезно ответила:

— Спасибо за приглашение, я с большим удовольствием навещу с вами Жуковских. Но я не думаю, что мне понадобится сопровождение.

— Что ж, это хорошо, обсудим это ещё раз перед поездкой, — решительно произнес Александр. На этот раз без улыбки, будто это было заключение какого-то международного соглашения, от которого зависела его судьба.

— Доброй ночи, Ваше Высочество, — произнесла я просияв и согнувшись перед ним в поклоне.

Князь коротко поклонился, и, замирая на мгновение, он, наконец, позволил себе скупую улыбку, но на этот раз по лицу читалось, что тот был безмерно доволен.

Ох, а как уж мне было радостно. Доселе я никогда не испытывала ничего подобного. Такая окрыляющая эйфория. И хотя я не хотела играть, случайно проведенная партия оказалась очень удачной. Зачем было противиться своему успеху? До меня такой чести удостаивалась разве что Мария Павловна, но из фрейлин… Даже если и было подобное, мне об этом было неизвестно.

Я ещё раз посмотрела на него. Все тот же Александр стоял передо мной, но теперь я чувствовала, что все стало по-другому. И, наверное, это был первый вечер в этом дворце, о котором я нисколько не жалела.

Стремительно темнело, солнце скрывалось за парком, постепенно погружая кабинет Александра во мрак, и только когда стало совсем темно, мы оба поняли, что сегодня опоздали на все возможные балы.

Накануне отъезда к Жуковским во дворце, как некстати, закатывали очередной бал. Однако меня мало интересовала подготовка к очередному мероприятию по растрате денег. Гораздо больше внимание я теперь уделяла сборам в предстоящее путешествие. Я была уверена, что все пройдет отлично, однако волнение не покидало меня ни на секунду, и я бесконечно прокручивала в голове сценарии грядущей поездки.