— Вот поэтому меня и раздражают балы, — подытожила Афанасия, выхватывая у слуги бокал шампанского, которое она вообще-то не пила, а использовала в качестве защиты от возможного приглашения на танец.

— Понимаю тебя, — поддакнула я, не сводя глаз с главной пары.

В этот момент передо мной предстал мужчина в темно-пепельном фраке.

— Позвольте мне иметь удовольствие пригласить Вас на этот танец? — выводя меня из глубокого транса, попросил джентльмен.

Он безумно старался не показывать своего волнения и не отводить глаз, но вся его мимика и нервное моргание выдавали в нем робость. Этот танец был для меня спасением в ту секунду:

— С удовольствием.

Мужчина галантно подал мне руку, увлекая за собой. Я также непринужденно положила левую руку мужчине немного ниже плеча, и еще раз бросив короткий взгляд в сторону Великого князя и убедившись, что он прекрасно себя чувствует в компании другой, самозабвенно предалась танцу.

***

Бал ещё даже не собирался утихать, а я уже направлялась в свои покои. Я вновь не смогла дождаться конца вечера. Удивительно — на этот раз причиной стали не интриги Елены или прихоти Марии, а новости Афанасии и неожиданно показавшаяся мне обидной прыткость Александра.

Ну почему он такой? — не понимала я. Почему ему нужны все и сразу? Неужели так сложно выбрать одну?

В такие моменты не хотелось ни видеть его, ни слышать, и даже думать о том, что он такой двуличный было омерзительно.

Но, черт? — не могла понять я, — почему это чувство ненависти становилось для меня столь противно и одновременно столь притягательно? Я чувствовала, что меня разрывало от непомерной злости на него, но при этом что-то мучительно прекрасное было в этой неведомой мне тонкой боли. Боли, которая медленно парализовывала и приковывала меня к нему. Стягивала нас вместе своими удушающими петлями, и мне хотелось снова ее чувствовать — или не ощущать больше никогда. Только сейчас я заметила, что мой неспешный шаг практически перерос в бег.

Я бежала в свою комнату, и истеричный смех перерастал в неудержимое рыдание. Самое страшное было осознавать, что я не понимаю, отчего мне так больно? Возможно, у меня накопилось слишком много вопросов к нему. «Зачем ему я?» — крутилось в моей голове. Ведь рядом всегда были Ольга, Елизавета, Елена, Варвара, Мария — множество других женщин, которые были куда более расположены к нему, чем я. Но кажется, ему было мало и этого.

Я распахнула дверь и с глухим стуком свалилась на кровать. Нужно было успокоиться, но я не могла себя заставить. Как же я его ненавидела, за всю ту боль, которую он неосознанно или ещё хуже нарочно причинял мне! Как же хотелось закрыться от него, отпустить, позволить ему быть с другими и не ощущать при этом всепоглощающей досады от чувства непонятной потери. Я должна была испытывать лишь смирение. Но внутри закрадывались сомнения, а не ревность ли я ощущала? И от этого внутреннего противоречия становилось ещё хуже.

Когда я, наконец, привела себя в чувства, а нос мой распух как июльский помидор под палящим солнцем, я уселась на краю кровати и осмотрела помещение.

На краю письменного стола я заметила конверт, который совершенно точно появился там в мое отсутствие.

Ни на секунду не задумываясь, я подхватила его и внимательно осмотрела. Императорская печать и размашистая подпись — Александр.

«Да он просто издевается надо мной!» — крикнула я в сердцах, и к глазам вновь подступили слезы озлобленности. Не щадя конверт и вымещая на бумаге весь гнев, я резко открыла письмо, извлекая невзрачный кусочек бумажки.

«Надеюсь, Вы не забыли про завтра. Я буду ждать Вас у Лордштатской лестницы в семь часов утра».

Хотелось кричать. Снова и снова. Но у меня просто больше не оставалось сил, чтобы искать логику в его поступках. Легче было объяснить такое поведение и манипулирование его эгоистичной натурой, жаждущий всеобщего внимания, а я, как и все остальные, кажется, оказалась у него на крючке. Но с этим мне самой еще предстояло разобраться. И точно не в ту ночь, когда я впервые поняла, что Александр становиться для меня большой проблемой.

Дорога должна была занять чуть больше четырех часов, потому мы рассчитывали прибыть к полудню и вернуться назад до наступления ночи. Несмотря на заснеженную дорогу, гнедые кони резво уносили нас прочь он городской суеты. И, невзирая на ночную бессонницу, мне вновь стало спокойно.

Я обожала смотреть на заснеженные поля, укутанные в белые одеяла, и разглядывать их вечных спутниц — придорожные берёзки, которые также приоделись в теплые пушистые шапки. Меня манила своей магической холодной красотой ледяная сказка, простирающаяся на многие мили вдаль. Манила красота заиндевевших озёр, которые выглядели такими безжизненными и отстранёнными от всего мира. И, конечно, я не могла не любоваться холодными лучами февральского солнца, которое только- только поднималось из-за горизонта.

«Интересно, а он тоже видит эту жизнь такой же необыкновенной?» — думала я про Александра, который уже несколько часов дремал рядом.

Карету с силой тряхнуло на каком-то булыжнике, скрывающемся под снегом, разбудив при этом моего попутчика.

Тонкие лучики солнца пробивались из-за немногочисленных облачков, разукрашивая их во все оттенки красного, а потом незаметно пробирались в карету и забавно щекотали лицо заспанного князя.

Наконец он совсем проснулся и с интересом взглянул на меня, словно спрашивая, что я здесь делаю. Я лишь усмехнулась в ответ на его молчаливый вопрос и вновь устремила взгляд на разноцветный горизонт.

В этот момент я ощутила теплое прикосновение его щеки к моему плечу. Его дыхание было спокойным и размеренным, а по лицу по-прежнему бегали солнечные зайчики, которых отбрасывала золотая фурнитура кареты.

— Вы приглашены на бал в честь свадьбы господина Литвинова? — спросил он, не сменяя свою локацию.

— Да, но я не знаю, пойду ли на него, — ответила я.

— Почему же?

— Я не очень люблю балы, приуроченные к свадьбам. Гости на них всегда перебирают с горячительными напитками. И мне не особо хочется становиться частью этого. К тому же, это послезавтра, я едва ли успею должным образом подготовиться, — со вздохом произнесла я в надежде, что он начнет уговаривать меня пойти.

Но вместо этого он замолчал и только спустя пару минут сухо ответил:

— Ваше право, но мне кажется, вам стоит пойти.

Прошло еще какое-то время. И он вновь нарушил молчание поинтересовавшись:

— Как ваш отец?

— Ооо, — я сперва удивилась тому, что Александр помнит истории моих предков, а потом вдруг сообразила, что его Высочество, к слову, сделал немало для моей семьи и состояние нашей семьи вполне может его волновать.

— Он дома, а потому это уже большое счастье для меня, — ответила я с улыбкой, а потом мне внезапно стало неудобно за то, что я ничем не могу отблагодарить Александра.

— Я слышал, раньше ему принадлежала одна из таверн на Венской площади.

Я замялась перед ответом. Меня изрядно удивило, что князь интересовался подобными вещами. Однако, скорее всего, он просто хотел занять время поездки чем-то кроме сна.

— Ох, было дело. Но как я уже когда-то говорила вам, после смерти матери всего этого не стало.

— Жаль, я бы с радостью посетил какую-нибудь его ресторацию, — произнес он, словно решив подбодрить.

— Я не знала, что Вы знаете моих преподавателей из Института, — переменила я тему.

— Конечно знаю! — воскликнул он, — они же одни из лучших в Империи, а значит, не могли миновать и меня, — с ухмылкой заявил Александр.

— Анна Павловна Жуковская? Кто ещё? — поинтересовалась я.

— Господин Жуковский преподавал у меня литературу один год.

— Да, точно, — с улыбкой вспомнила я. Господин Жуковский появлялся и у нас всего несколько раз, но каждый его визит был чем-то удивительным.