Не говоря болей ни слова, мы поспешили покинуть эту пыточную. Спустя пару секунд мы оказались в пустом коридоре, но никто из нас не решался заговорить первым. И хотя я хотела, чтобы она произнесла хоть слово, рассказать ей о письме я не могла. Легче от этой правды девушке точно бы не стало, а я по-настоящему боялась потерять ее доверие.

— Как ты? — спросила я тихо. Глупее вопроса с моей стороны и быть не могло, но, к моему удивлению, она ответила весьма серьезно.

— У меня больше нет сил. Весь мир будто против меня. Зачем я написала ему это дурацкое письмо? Я ведь даже не уверена, что мои чувства взаимны. И почему я не сообразила спрятать его получше?

— Они украли твое письмо? — изумилась я.

— Не знаю. Но когда перед балом я вернулась в свою комнату, его уже не было на столе. Должно быть, Елена нашла, когда заходила ко мне днем. Самое обидное, какой бы собственницей ни была Мария Павловна, она не видит во мне конкурента. Поэтому для них это лишь повод поглумиться надо мной.

Я очень хорошо понимала ее, но несмотря на то, что сама в это верила слабо, я все же неуверенно постаралась приободрить ее:

— Все будет в порядке. Вот увидишь.

— Не будет, — тут же отрезала она. — Константин Николаевич все равно узнает о том, что я люблю его. Неважно, я скажу ему или кто-то другой. Может, Елена сама подсунет ему это злосчастное письмо! А впрочем, мне уже нечего терять, и я больше не верю в то, что это закончится просто так. Скорее всего, уже завтра я буду лишена жалования или серьезно наказана. А все это только лишь потому, что им было скучно.

Не знаю, откуда я черпала силы, когда их, казалось бы, давно не было, но от слов Варвары все во мне вновь вспыхнуло от немыслимого желания восстановить справедливость. Доказать и ей, и себе, что мы еще можем изменить ситуацию.

— Послушай меня, завтра будет новый день и, может быть, все окажется не так уж плохо, — говорила я, не в состоянии поверить, что я до сих пор где-то очень и очень глубоко в душе в это верю. Даже после того, что только наговорила нам герцогиня.

— Как ты можешь так говорить, когда сама ходишь по лезвию ножа? За тебя здесь даже заступиться некому.

Я лишь пожала плечами. У меня не было ни одного аргумента в свою защиту.

— На твоем месте, я бы не спешила разбирать вещи.

Эти слова резанули меня глубже всех подколов герцогини, уничтожив последние крупицы радужных иллюзий.

— Прости, я пойду, хочу побыть одна, — бросила она напоследок и растворилась во мраке коридора. А я осталась одна.

***

Подниматься по главной лестнице оказалось труднее, чем вчера, когда я только приехала и меня еще несли крылья блаженного неведения реального положения дел во дворце. Сейчас же, простояв подле герцогини весь день и всю ночь и сполна насладившись невыносимыми порядками, царившими в этой обители зла, и я совсем не держалась на ногах.

Гости давно разъехались по домам, оставляя дворец на попечение его немногим обитателям. Императорский дом давно спал в ночной ноябрьской тиши, пока за окном дули промозглые северные ветра, нагло стучащие в окна. Даже дворцовая охрана дремала на своих постах.

Поднявшись по лестнице, я, пошатываясь от усталости и бессилия, прежде всего морального, направилась во фрейлинский коридор, находящийся в правом флигеле. Было неистово больно от несправедливости, которая творилась вокруг. Сжималось сердце за Варвару, и было страшно за себя.

Я брела по безжизненным коридорам и не могла поверить, что это происходит со мной. Варвара права: если Константин найдет чертов конверт, то он неминуемо расскажет об этой находке Марии, потому что рассчитывать на его благородство точно не приходится. «Что же я могу сделать и чем могу помочь?» — думала я в панике. Меньше всего мне хотелось, чтобы Варвару, единственную, кто был ко мне хоть каплю снисходителен, наказали по моей вине.

Была такая тишина, что любая скрипнувшая под моим легким шагом половица казалась мне грозовым ревом, от чего у меня замирало дыхание.

Внезапно я услышала в дальнем конце коридора шаги, перемежающиеся с голосами: мужским и женским. Они тут же выдернули меня из океана хаотичных мыслей, которые поглощали меня, словно водоворот. Женские, слегка смущенные возгласы тут же пресекались такими же звучными и слегка нагловатыми репликами ее спутника.

— Вот здесь, ну же, смотрите! — восклицала девушка.

— Нет, я все равно не вижу ничего ярче, — он усмехнулся, — ярче ваших глаз.

Он был сильно пьян, что было хорошо заметно по его нарушенной координации, даже в тусклом свете коридора. Они совершенно не боялись, что их кто-то заметит. Парочка пробежала еще несколько метров мне навстречу и остановилась. Меня они видеть не могли, ведь я только повернула из-за угла в их сторону и скрывалась в тени коридора.

Неизвестный мужчина пристально осматривал свою худенькую и невысокую спутницу. Затем он приблизился к ней, та попятилась и вскрикнула, наткнувшись на стену.

— Ох, вы пугаете меня, — кокетливо произнесла она.

Мужчина подступил к ней совсем вплотную. В темноте не было видно, кто он, можно было разглядеть только его высокий стройный силуэт.

— Александр Николаевич, — произнесла она, значительно понизив голос.

Ах, вот оно в чем дело! Теперь у меня не осталось сомнений в том, что это был один из сыновей Императора. Но вот его подруга никак не смахивала на герцогиню, которая вряд ли покидала спальню. Мария хоть и была невысокого роста, но ее пышные формы вряд ли можно было так просто скрыть.

В отблеске свечей эта пара выглядела довольно жутко, напоминая мне двух призраков в каком-нибудь проклятом замке. Александр наклонился к девушке, и, когда до ее губ оставалось всего ничего, та заигрывающе ускользнула. Не ожидая такого поворота, Александр хотел ухватить тонкую кисть барышни, но та и здесь оказалась ловчее. Она с хохотом отскочила в сторону и пальцем поманила его за собой.

— Догоните меня, — засмеялась она и бросилась вперед по коридору прямо на меня.

Скрываться больше не имело смысла, а убежать я все равно не успела бы, потому пришлось смело выйти навстречу двум ночным гулякам, так бесцеремонно нарушающих дворцовый этикет. Я сделала смелый шаг из темноты, выходя из своего укрытия. Тут же заметив меня в конце коридора, подруга цесаревича замерла и вгляделась. Александр же бессовестно налетел на нее сзади, громко смеясь.

— Быстро Вы сдались.

Но и он мгновенно замер, когда заметил надвигающуюся в его сторону женскую фигуру, должно быть, надеясь, что новая спутница окажется сговорчивой и не откажет ему во флирте.

Когда я оказалась совсем близко, то, наконец, сумела разглядеть таинственную спутницу Александра. Рядом стояла Елена.

— Добрый вечер, — произнесла я, когда поравнялась с ними. Я деликатно поклонилась князю, игнорируя присутствие рыжеволосой. Ведь все здесь понимали, что ее не должно было быть рядом с ним в столь поздний час. А после того, что доходчиво объясняла мне и Варваре герцогиня в своих покоях, я очень четко усвоила, что фрейлинам запрещено было даже смотреть в сторону особ императорской крови. Хотя, возможно, у Елены были особые привилегии.

— Добрый, Ваше Благородие, — вскользь бросил мужчина, с иронией и без стеснения рассматривая институтское платье, которое было на мне весь вечер, параллельно проводя рукой по тончайшей талии Елены.

Рыжеволосая фрейлина одарила меня злобным взглядом. Но затем, стоило ей заприметить мой потрепанный зеленый фартук, ее взгляд сменился на циничный, с нотками превосходства. За прошедший вечер я ловила на себе подобный взгляд столько раз, что уже перестала обращать на него внимание.

Мне нечего было делать в компании этих высокомерных, подлых и злых людей. Да и до судьбы Елены после ее тайных свиданий с Александром мне тоже не было никакого дела, поэтому, не оглядываясь, я твердо зашагала вперед по коридору прямо до спальни. Впрочем, меня все равно пошатывало от бессилия. Я впервые побывала на балу, окунулась в жизнь, полную богатства и роскоши, но вместо радости, которую мне так упорно обещали, все, что у меня осталось — это смутная надежда на то, что я смогу пережить здесь еще хотя бы один день.