Герцогиня уставилась на Лизу, та в ответ на эту внезапную атаку перевела взгляд на меня. Марии не потребовалось много времени, чтобы проследить куда смотрит девушка.

В ту же секунду Елена выхватила у меня злосчастный ридикюль и протянула его герцогине.

— Почему моя сумочка в Ваших руках, разве я доверяла ее Вам? — впервые за день я услышала вопрос Марии, адресованный лично мне. Но в этом случае, я бы скорее предпочла оставаться для нее невидимкой.

— Нет. Но мне передали ее на время танца, — ответила я, стараясь выглядеть рассудительной.

— А разве Вы не выплясывали с Его Высочеством несколько минут назад?

Все смотрели на меня с нескрываемым злорадством, и лишь в глазах Варвары читалась жалость, но и она не могла найти в себе силы заступиться за меня.

— Да, я танцевала с Его Высочеством.

— И оставили мою сумку без присмотра? — продолжала Мария свою искусную пытку.

Так я невольно стала участником допроса, в котором меньше всего хотела оказаться в свой первый день во дворце.

— Да, я оставила Ваш ридикюль без присмотра. Это целиком и полностью моя вина. Прошу простить меня, Ваша Светлость, — я мгновенно позабыла все хорошее, что случилось сегодня за вечер и теперь все мои мысли были лишь о том, что теперь меня выгонят отсюда к чертям.

Мария еще несколько секунд пристально смотрела на мой поникший взор, словно наслаждаясь флюидами страха, которые от меня исходили, но неожиданно ее взгляд смягчился, и мне даже показалось, что она вовсе перестала злиться на меня.

— Елена Михайловна, — вдруг обратилась герцогиня к своей близкой помощнице, — мне нужна твоя помощь.

В ту же секунду фрейлина без лишних вопросов наклонилась ближе к госпоже, так что щеки у них почти соприкоснулись. Фрейлина принялась безмолвно выслушивать приказания, которые нашептывала ей герцогиня. Лицо ее не выражало ровным счётом ничего, лишь изредка уголок губ дёргался в еле заметной улыбке. Но говорили они так тихо, что услышать их было бы проблематично и в пустой комнате, не говоря уже о шумном зале.

Лиза и Варвара стояли чуть поодаль, лишь изредка оглядываясь на нашу разношерстную троицу. И, вероятно, мечтали, о том, чтобы Мария забыла об их проступке с сумочкой. Но герцогиня не была похожа на тех людей, которые быстро забывают и прощают обиды. И это не могло меня не тревожить. Я ведь действительно оплошала сегодня, и теперь мне стоило быть в десятки раз внимательнее к каждому ее взгляду и уж тем более поручению.

Тем временем Мария закончила монолог, который Елена выслушала особенно внимательно, после чего лицо герцогини заметно преобразилось. Контур стал мягче, а взгляд устремился в сторону буфетов, откуда удивительно приятно запахло травами и свежим мясом.

И вот уже Мария грациозно продвигалась по залу, собирая уважительные поклоны и приветствия, а мы везде следовали за ней. Почти все старались подойти к ней и выразить почтение. Ей отсыпали столько комплиментов, сколько моим ушам в жизни никогда не посчастливилось бы услышать. Она же принимала их с лёгкой иронией, как будто они ничего не значили. И этого я понять не могла. Как женщина может быть столь равнодушной к восхищению?! Мне было бы достаточно одного слова, чтобы почувствовать себя императрицей, а ей, казалось, было мало всех богатств мира, чтобы просто улыбнуться.

И все же, меня радовало, что она забыла обо мне, отдавая все свое внимание состоятельным гостям. И, когда я уже совсем расслабилась, продумывая варианты сбежать на пару минут за яствами, так дивно пахнущими со стороны буфета, ко мне вдруг обратилась Елена.

— Анна, верно? — Елена вела себя также ровно и непринужденно, как и в обществе Марии Павловны, это внушало необъяснимое доверие. По крайней мере, лицемерной и двуличной она не выглядела. Я кивнула в знак ответа.

— Я понимаю, каково тебе сейчас. С Марией часто бывает непросто.

С чего это она решила выразить мне свои соболезнования? Я недоверчиво глянула на девушку, но она выглядела весьма искренней.

— Благодарю, — не нашла я других слов для ответа.

Мы прошли еще несколько метров, неукоснительно следуя за герцогиней, и я уже успела забыть о внезапном порыве доброты Елены, как она неожиданно поинтересовалась:

— Если у тебя есть желание, я могу подсказать тебе, как исправить то недоразумение с Марией Павловной.

Так вот к чему был тот неожиданный жест солидарности. Я была одновременно озадачена внезапным предложением о помощи, но в то же время боялась, чтобы это не оказалось очередной интригой. Потому я просто промолчала, позволив Елене закончить мысль.

— Герцогиня попросила меня выполнить одно поручение, если хочешь, можешь помочь мне с ним, — добавила она какое-то время спустя.

Я колебалась с ответом.

— Что нужно сделать? — мой голос был полон решимости, но в душе я сомневалась, что стоит в это ввязываться.

В это время к Марии подошёл распорядитель бала, и они увлеченно принялись обсуждать последние выходные, которые Мария проводила в Летнем дворце.

— Мария настолько трепетно относится к своему ридикюлю не потому, что она так сильно дорожит им, — я не совсем понимала, к чему эта предыстория, но, когда Елена вновь заговорила, все встало на свои места, — дело в том, что находится внутри.

От ее слов мне стало нехорошо. Мне совсем не хотелось знать, что и кто таскает в сумочках. И уж тем более моя госпожа.

— В нем лежит письмо господину Бернарду, Императорскому советнику, — уточнила она, предвосхитив мои вопросы, — и, как ты понимаешь, оно далеко не для всех глаз. Такие письма передаются из рук в руки, — Елена почти не смотрела на меня, зато герцогиню из поля зрения не выпускала. — Если коротко, они договорились, что к ночи конверт будет у Бернарда на столе. Я бы и сама справилась с этим, но ты же понимаешь, что с герцогиней станет, если я покину бал.

— А передать письмо после бала или даже вовремя? — сразу же возникли у меня логичные вопросы.

— Это невозможно. Передавать его здесь при сотнях свидетелей — это слишком рискованно. А после бала … — Елена задумчиво усмехнулась, словно вспоминая какие-то эпизоды прошлого. — Господин Бернард никогда не уходит с бала в одиночестве, если ты понимаешь, о чем я. А Марии нужно, чтобы он получил его без лишнего внимания и как можно скорее.

Несмотря на то, что объяснение Елены были понятным и весьма логичным, я все равно чувствовала непреодолимое желание отказаться от этой затеи. Слишком много вопросов у меня было к этим людям, а вот доверия никакого. Хотя был ли у меня выбор? Проступок с сумочкой Марии она явно еще долго не забудет, а вот полезными вещами я отличиться доселе не успела. Так почему бы не попытаться? Вряд ли обычное письмо может навредить кому-то.

— Думаю, можно попробовать. Но ты должна точно рассказать мне, что нужно делать, — вежливо попросила я, изо всех сил стараясь быть милой.

— Все предельно просто. Слушай и запоминай. Тебе нужно подняться на второй этаж, с правой стороны увидишь множество кабинетов. Это все кабинеты князей, советников, Императорского Величества. Тебе же нужна самая последняя дверь. Охране скажешь, что ты от Марии Павловны. Один из гвардейцев зайдет с тобой в комнату. Не переживай, это просто формальности. На столе, скорее всего, будет завал из неразобранной почты. Твоя задача положить конверт так, чтобы Бернард точно заметил его. Вот и все. Дальше спокойно можешь возвращаться на бал. Только пожалуйста, не оплошай, как в прошлый раз, — сказала девушка и наконец позволила себе улыбнуться.

Улыбка выдалась довольно убедительной, но легче на душе мне от этого не стало. Я просто надеялась, что всё обойдется без приключений и меня не выгонят из дворца за какую-нибудь очередную мелочь.

После минуты безмолвия герцогиня внезапно повернулась к нам с Еленой, подзывая её к себе. Та немедленно ринулась к герцогине, которая все ещё беседовала с главным лицом императорских балов. Они обменялись парой коротких фраз, а затем фрейлина быстро вернулась ко мне. Только тогда я заметила, что она прячет в руках маленький желтоватый конверт, сложенный ещё в несколько раз. Изо всех сил зажимая его в ладонях, она очень аккуратно просунула его мне в руки.