13 Пред Промыслом оправданным ты ниц Падешь с признательным смиреньем, С надеждою, не видящей границ, И утоленным разуменьем, — Знай, внутренней своей вовеки ты Не передашь земному звуку И легких чад житейской суеты Не посвятишь в свою науку; Знай, горняя иль дольная, она Нам на земле не для земли дана. 14 Вот буйственно несется ураган, И лес подъемлет говор шумный, И пенится, и ходит океан, И в берег бьет волной безумной; Так иногда толпы ленивый ум Из усыпления выводит Глас, пошлый глас, вещатель общих дум, И звучный отзыв в ней находит, Но не найдет отзыва тот глагол, Что страстное земное перешел. 15 Пускай, приняв неправильный полет И вспять стези не обретая, Звезда небес в бездонность утечет; Пусть заменит ее другая; Не явствует земле ущерб одной, Не поражает ухо мира Падения ее далекий вой, Равно как в высотах эфира Ее сестры новорожденный свет И небесам восторженный привет! 16 Зима идет, и тощая земля В широких лысинах бессилья, И радостно блиставшие поля Златыми класами обилья, Со смертью жизнь, богатство с нищетой — Все образы годины бывшей Сравняются под снежной пеленой, Однообразно их покрывшей, — Перед тобой таков отныне свет, Но в нем тебе грядущей жатвы нет! Конец 1836 – начало февраля 1837, <1841> «Благословен святое возвестивший…»
Благословен святое возвестивший! Но в глубине разврата не погиб Какой-нибудь неправедный изгиб Сердец людских пред нами обнаживший. Две области: сияния и тьмы Исследовать равно стремимся мы. Плод яблони со древа упадает: Закон небес постигнул человек! Так в дикий смысл порока посвящает Нас иногда один его намек. 1839 «На что вы, дни! Юдольный мир явленья…» На что вы, дни! Юдольный мир явленья Свои не изменит! Все ведомы, и только повторенья Грядущее сулит. Недаром ты металась и кипела, Развитием спеша, Свой подвиг ты свершила прежде тела, Безумная душа! И, тесный круг подлунных впечатлений Сомкнувшая давно, Под веяньем возвратных сновидений Ты дремлешь, а оно Бессмысленно глядит, как утро встанет, Без нужды ночь сменя, Как в мрак ночной бесплодный вечер канет, Венец пустого дня! <1840> «Все мысль да мысль! Художник бедный слова!..» Все мысль да мысль! Художник бедный слова! О жрец ее! Тебе забвенья нет; Все тут, да тут и человек, и свет, И смерть, и жизнь, и правда без покрова. Резец, орган, кисть! счастлив, кто влеком К ним чувственным, за грань их не ступая! Есть хмель ему на празднике мирском! Но пред тобой, как пред нагим мечом, Мысль, острый луч, бледнеет жизнь земная! <1840> Ахилл Влага Стикса закалила Дикой силы полноту И кипящего Ахилла Бою древнему явила Уязвимым лишь в пяту. Обречен борьбе верховной, Ты ли долею своей Равен с ним, боец духовный, Сын купели новых дней? Омовен ее водою, Знай, страданью над собою Волю полную ты дал, И одной пятой своею Невредим ты, если ею На живую веру стал! <1841> На посев леса Опять весна; опять смеется луг, И весел лес своей младой одеждой, И поселян неутомимый плуг Браздит поля с покорством и надеждой. Но нет уже весны в душе моей, Но нет уже в душе моей надежды, Уж дольний мир уходит от очей, Пред вечным днем я опускаю вежды. Уж та зима главу мою сребрит, Что греет сев для будущего мира, Но праг земли не перешел пиит, — К ее сынам еще взывает лира. Велик Господь! Он милосерд, но прав: Нет на земле ничтожного мгновенья; Прощает он безумию забав, Но никогда пирам злоумышленья. Кого измял души моей порыв, Тот вызвать мог меня на бой кровавый; Но подо мной, сокрытый ров изрыв, Свои рога венчал он падшей славой! Летел душой я к новым племенам, Любил, ласкал их пустоцветный колос; Я дни извел, стучась к людским сердцам, Всех чувств благих я подавал им голос. Ответа нет! Отвергнул струны я, Да хрящ другой мне будет плодоносен! И вот ему несет рука моя Зародыши елей, дубов и сосен. И пусть! Простяся с лирою моей, Я верую: ее заменят эти Поэзии таинственных скорбей Могучие и сумрачные дети. Вторая половина 1842? |
