Балорн вернулся к Руа и провел по ее обожженному пальцу.

– Больно, дорогая? – Он сверкнул белоснежной улыбкой. – Как думаешь, пальчикам на твоих ногах будет больнее?

Продвигаясь к краю стола, Балорн капал свечным воском на кожу Руа. Но она смотрела на дверной проем – в нем показался фиолетовый дым, а следом темная фигура.

– Ты сможешь вдоволь наиграться, Балорн, когда мы доберемся до Валтена.

Из-за угла, покуривая сигарету, выступил светловолосый фейри. Руа оглядела его округлый подбородок, вздернутый нос и черные пустые глаза.

– Ты же умер, – прошептала она, в памяти возвращаясь к той секунде, когда Хейл пронзил его грудь.

– Ты думаешь, я – Беленус, да? – проговорил мужчина. – Нас часто путали. Но теперь это будет происходить реже – ведь суженый твоей сестры его убил.

Огастус Норвуд.

Он был точной копией брата. Руа попыталась найти хоть какие-то различия между ними и не находила. Она заметила, как он это сказал – «суженый твоей сестры», хотя он вырос, считая Хейла своим старшим братом.

Огастус прошел в комнату, за ним тянулся шлейф дыма. Он был высок и худощав, в точности как король Норвуд – насколько помнила Руа. Он затянулся сигаретой и выпустил струйку дыма ей в лицо. Руа попыталась отвернуться, но Огастус сжал ее щеки, заставив смотреть на него.

– Тебе понравится, поверь мне. – Его голос был тихим и гулким, он пристально смотрел Руа прямо в лицо. – Даже после купания в ледяном озере от тебя все еще воняет Ренвиком.

Если Балорн был самодовольным, но очаровательным, то Огастус был абсолютно бесчувственным. Он выпустил новую порцию дыма Руа в лицо: сладкий, пьянящий аромат окутал ее целиком. Обычные сигареты так не пахли, этот запах напоминал ей…

– Фиолетовый дым, – прошептала она, сердце в груди билось реже и реже, конечности онемели, а пульсация в кончиках пальцев показалась Руа далекой, словно звезды.

– Это менее сильное снадобье, – прошептал ей на ухо Огастус. Когда он наклонился, Руа посмотрела на его грудь сквозь зияющий вырез серой туники. На золотой цепочке на шее висел светящийся голубой камень. Руа затошнило – она сразу поняла, что это такое. Камень манил ее, пел песню силы, как Бессмертный клинок.

Это было Ведьмино стекло.

– Чего ты хочешь, Огастус? – Из объятий ужаса Руа вырвал голос Ренвика. Она попыталась скрыть потрясение, а Огастус вихрем рванулся к ее суженому.

– Я хочу вернуть трон по праву рождения! – В его голосе слышалось пугающее высокомерие, на которое были способны лишь самые мерзкие люди. – И я накажу всех правителей, что вступили в сговор с этим бастардом Хейлом. Они смели решать, кто законный наследник Востока! И первым в моем списке будет Южное королевство!

– Ты его уничтожишь?

– Не любую войну можно выиграть, размахивая мечом, принцесса. – Огастус взглянул на Руа, в его голосе звучало презрение. – Юг сейчас в полном беспорядке, один малюсенький толчок – и королевство рассыплется. – Он отнял сигарету от губ и осмотрел ее, прежде чем сделать еще одну затяжку. – Балорн может получить Север и Запад за помощь мне.

– Ты думаешь, Запад ему покорится? – прорычала Руа, глядя на Валорна, – он непринужденно прислонился к стене, увлеченно слушая их разговор.

– Они уже покорились, – ухмыльнулся Балорн. – Дело сделано. Королева мертва.

От удивления Руа приоткрыла рот. Расслабленное тело клонило в сон, но шок от слов Валорна вернул ее в сознание. Королева Запада мертва, а ее королевство покорилось Балорну? Вопросы мельтешили у Руа в голове. Как? Когда? И тут Руа подумала о Реми. Если они напали на Север и Запад одновременно, значит ли это, что атаковали и Ексшир?

– И что вы собираетесь делать с королевством Высокой горы? – медленно проговорила Руа, опасаясь услышать ответ.

– Можешь оставить все, как есть. Пусть твоя сестра хранит свой маленький амулет. Он ей ничем не поможет, – проговорил Огастус, поправляя воротник туники, чтобы скрыть камень. – А я буду с наслаждением наблюдать, как время уничтожит ее семью. Пусть они голодают, но им никто не придет на помощь, хотя это королевство так нуждается в восстановлении. – Бумага сигареты догорела, и Огастус швырнул окурок в огонь.

– Жаль тебя не будет рядом, чтобы посмотреть, как они уничтожают сами себя. Ты должна была принять предложение Валорна, когда оно было в силе.

– Ты глупец! – выплюнула Руа. – Ты не можешь доверять ни Балорну, ни его чудовищам.

– Король Востока знает о чудовищах еще больше, чем я, – промурлыкал Балорн, уставившись на грудь Норвуда. – Не так ли, Огастус?

Тот достал из кармана еще одну сигарету и прикурил от свечи. Фиолетовый дым окутал его лицо, а зрачки стали еще шире.

– Синие ведьмы были всего лишь пробой пера, доказательством того, что мой план сработает. – Огастус наклонился к Руа и выпустил струйку фиолетового дыма ей в лицо. – Не волнуйся, принцесса. Засыпай.

Восхитительное наслаждение разлилось по ее венам. Она услышала, как Ренвик слабо зовет ее по имени. Далеко, слишком далеко. Теперь она парила над землей, тепло распространялось по телу, как будто она погружалась в горячую ванну. Цветочный аромат напоминал ей о ком-то. В голове промелькнул образ, и Руа впервые осознала, кто это был: ее мать. Она улыбнулась бывшей королеве Высокой Горы, и проклятый фиолетовый дым утянул ее на глубину.

Жжение на запястьях вывело Руа из дурмана. Она больше не лежала на столе – ее руки были привязаны по обе стороны от головы, она сидела, облокотившись на жесткие деревянные планки. Повозка, в которой она ехала, раскачивалась, заставляя мышцы на груди напрягаться. По крайней мере, они не привязали ее стоя, подумала Руа, не то она вывихнула бы и локти, и запястья.

Отяжелевшие веки неохотно открылись, и Руа осмотрела крытую повозку. Взгляд тут же зацепился за Ренвика – он был привязан напротив, его глаза блестели. На нем по-прежнему были одни лишь брюки, но Руа заметила, что они стали другими. И только после этого она увидела, что на ней, кроме атласного пеньюара, ничего нет. Холод пронзил Руа насквозь, она вздрогнула и увидела свежие синяки на груди и лице Ренвика. Пока она была без сознания, его избили.

Руа и Ренвик долго смотрели друг на друга и молчали. В горле Руа встал ком.

– Скоро мы окажемся в Валтене. – Голос Ренвика звучал надтреснуто, хотя он и пытался казаться обнадеживающим. – Они отведут нас в убежище, и ты наконец согреешься.

Руа покачала головой, но Ренвик осторожно продолжил:

– Балорн неравнодушен к тебе, Руа. Ты могла бы сыграть на его чувствах. Он бы кормил тебя, дал одежду… Ты могла бы выжить.

– Нет. – Руа натянула веревки, не заботясь о том, что они впивались в израненную кожу. Она потянулась вперед и смогла оказаться почти на середине повозки. – Я никогда этого не сделаю – даже если ты мне позволишь, мне все равно. Я лучше умру.

Ренвик опустил голову, и Руа ощутила его разочарование. Он так хотел, чтобы она спаслась! Боги, как ей хотелось прикоснуться к нему, прижаться к его груди и заплакать.

– Может, мы вместе переживем это испытание? – отчаянно проговорил Ренвик. – Они ведь еще не убили нас.

– Думаешь, они захватили лагерь? – Руа подумала о Лирейской котловине. Она вспомнила об Анерин и стиснула зубы – переживала за подругу. – Или пришли только за нами?

– Я не спал, когда нас везли прочь. Казалось, что они пришли только для того, чтобы схватить нас. Боги, молюсь, чтобы так и было. Огастус и его солдаты запускают в небо горящие штуковины, лучники стреляют по ним, и они взрываются над жертвами.

– Фиолетовый дым, – пробормотала Руа. – Похоже на сонное зелье или наркотик. – Она задумалась: у нее болела голова и стреляло в виски от дыма Огастуса или длительного времени без еды и воды?

– Этот дым лишает способности колдовать. Но как? – Руа обратилась к красной магии и поняла, что ее нет. Она посмотрела на металлические балки, прикрепленные к стенкам повозки, – конечно, на них были заклятия. Огастусу не нужно было напускать на нее ядовитый дым, чтобы отсечь от себя магию Руа. Оградительные заклинания и так неплохо контролировали ее магию, пока они путешествовали.