Эхирис приземлилась на сук неподалеку и закричала. Птица раздраженно захлопала крыльями, привлекая внимание Руа, – казалось, ястреб пыталась что-то сказать ей.

Руа бросилась к большой сосне и заметила его: треугольник синей шерсти, выглядывающий из-под снега. В груди у нее защемило, легкие словно прижало к ребрам, и Руа упала на колени. Она вцепилась ногтями в снег и принялась царапать его ожесточеннее любой сурааш. Сначала выкопала остальной плащ, затем бледно-голубую руку. Проклиная все на свете, Руа потерла кончики пальцев и зачерпнула очередную пригоршню снега. В ярости, она застонала и наконец добралась до плеча Ренвика. Потянула за него и вытащила его безвольное тело.

Руа обхватила Ренвика под мышками, присела на корточки и, напрягая бедра, вытащила его из сугроба.

Раскопанный снег подался, и они оба опрокинулись назад. Руа прикоснулась рукой к синему безжизненному лицу Ренвика. У нее на глазах выступили слезы.

Боги, она его убила.

Все тело Руа неистово тряслось, разум больше не контролировал конечности. Крик птицы над ними пронзил морозный воздух, заставив ее вздрогнуть.

Ренвик вздохнул и открыл глаза, оживая от звука.

– Слава богам, мать твою. – Руа задыхалась, голос дрожал, как и руки. Она провела ими по телу Ренвика и встретилась взглядом с его изумрудными глазами.

– Ты ранен?

– Я не знаю, – выдохнул он. Его грудь поднималась и опадала в такт тяжелому дыханию. Он поднял руку к ее лицу и провел ледяным большим пальцем по щеке Руа.

– Мы должны сейчас же найти убежище и согреться, – отрезала она. Сердце забилось быстрее, но Руа отпрянула от прикосновения. – Нам нужно высушить одежду, если мы планируем пережить обратный путь и добраться до остальных.

Зубы Руа клацнули, когда кучки подтаявшего снега скатились ей за шиворот. Туника промокла насквозь, будто она купалась одетой в океане. Ренвик скоро будет таким же.

– Нужно идти вниз по склону, – проговорил он посиневшими, дрожащими губами. – Там есть пещеры у реки. Воры и мародеры пользуются ими. Если мы найдем одно из их убежищ, там будут припасы.

– Ты можешь встать? – спросила Руа, со стоном поднимаясь на ноющие ноги. Ренвик попытался взять ее протянутую ладонь, но так и не смог согнуть замерзшие пальцы. Тогда Руа наклонилась и, схватив его за воротник, подняла на колени. Ее руки будто пронзили иголки и булавки, как только она попыталась согнуть пальцы и дотронуться большим до кончика безымянного. Им нужно согреться и как можно скорее.

Взглянув на Эхирис, Ренвик вытянул руку и позвал:

– Сюда.

Птица тут же слетела вниз и вцепилась когтями в шерсть его мантии. Он открыл крышку миниатюрной коробочки, пристегнутой к ноге ястреба, и достал крошечный свиток и похожую на иглу свинцовую палочку. Дрожащими, неуклюжими руками он поднес палочку к губам и, зажав ее между зубами, что-то нацарапал на бумаге. Кое-как засунув ее обратно в колбу, Ренвик наконец закрыл крышку и поднял руку. Эхирис взлетела в серое небо.

– Что ты написал? – Руа смотрела, как ястреб исчезает в спустившихся в долину облаках.

– Что мы выжили и ищем укрытие, – ответил Ренвик. Он поплотнее обхватил себя руками и засунул негнущиеся пальцы под мышки. – И что завтра встретимся с ними в городке.

– Завтра?

– Мы сбились с пути. Путь через лес будет вдвое длиннее. Нам нужно укрыться и пережить эту ночь. – Ренвик с отчаянием взглянул на темнеющее небо. Они потратили большую часть дня, чтобы добраться до Рэвенпорта. А теперь на них надвигалась зимняя ночь. – Если хочешь провести ее в промерзшей одежде, так и быть. Я заберу твой труп утром.

Не дожидаясь ее, Ренвик повернулся и зашагал вниз по склону. Руа понимала, что заслужила его гнев после того, что сделала. Это было чудо, что они остались живы – не говоря о том, что даже могли ходить.

Снег таял в мокрых сапогах, пока она пробиралась через лес. Все тело напрягалось, чтобы удержать ее в вертикальном положении на неровной дороге. И мышцы то пронзало молниями ноющей боли, то обволакивало сладким онемением. Руа надеялась, что подобная прогулка согреет ее. Против воли изо рта вырвался звук, похожий на хныканье. Ей так хотелось тепла.

Ренвик остановился впереди, словно прислушиваясь, идет ли она за ним. Как только она приблизилась, он снова сорвался с места. Их дыхание плавало в серых сумерках, словно туман.

В долине показалась замерзшая бирюзовая река, а за ней – сужающееся устье пещеры. Руа боролась со сном, надеясь, что ее хватит хотя бы на несколько минут. Она вытягивала из себя последние силы, чтобы оставаться в сознании и не поддаваться холоду.

Сон – вот все, чего хотел ее измученный разум.

Напрягая глаза, она искала следы на рыхлом снегу, но их не было. Пещера оказалась заброшена. Осторожно ступая по льду, Руа продвигалась вслед за Ренвиком.

Раздался скрежет, и сапог пробил лед. Она затаила дыхание, пытаясь выдернуть его, но ледяная вода уже наполнила обувь. Однако жжения Руа не почувствовала – ноги давно промокли от талого снега. Под лед ушел носок сапога, и она не могла вытащить его так же, как он вошел. Замерзшая конечность не слушалась.

Руа наклонилась, чтобы пробить более широкое отверстие во льду, но Ренвик крикнул:

– Не надо! – И скользнул обратно к ней. – Так ты сделаешь лед еще более ломким. – Наклонившись, он схватил Руа за икру, согнул ее лодыжку и вытащил сапог через отверстие, которое сам же и проделал. – Я не собираюсь прыгать за тобой в ледяную воду.

Это был бы идеальный конец – выжить в лавине и утонуть в ледяной реке.

Хромая по слякоти и пробираясь в пещеру, Руа думала о том, что костер ей нужен как никогда. Если она не снимет мокрый сапог, то к утру у нее не будет пальцев на ноге.

Раньше в этой пещере явно кто-то жил: по полу были разбросаны пыльные подстилки и одеяла. Круг из обугленных камней лежал в задней части пещеры, где расщелины в скале выходили на открытый воздух. Это было идеальное место для костра – так дым вытягивало из пещеры.

По всей территории валялись куриные кости и стебельки растений. Сюда притащили большую ветку, некоторые мелкие сучья уже спилили. Еды тут не найдется, но по крайней мере, не придется искать сухие дрова. Руа поблагодарила Луну за воров и мародеров.

Она уперлась в сук сапогом и отломила ветку от ствола, затем переломила через колено и бросила палки в кострище. Она делала это снова и снова, пока Ренвик дрожащими руками пытался высечь иску из кремня на кучку хвороста. Появление первой вырвало из груди Руа долго сдерживаемый вздох. Скорее всего, они все же смогут пережить последствия ее недавней ошибки.

Теперь, когда их не бил ледяной ветер, тело Руа трясло в болезненных спазмах. Восстановление после переохлаждения будет малоприятным. Если бы она была ведьмой, вряд ли пережила бы падение. И Руа впервые почувствовала благодарность за то, что она – фейри. Возможно, это спасло ей жизнь.

Когда она сложила достаточно поленьев в костер, то стряхнула с себя мокрые сапоги. Схватившись за застежку мантии, посмотрела на Ренвика и сказала:

– Раздевайся. – А затем стянула тунику через голову.

Настойчивость в ее голосе заставила его улыбнуться.

– Никогда не думал, что услышу от тебя нечто подобное, – усмехнулся Ренвик и повесил свою мантию на выступ.

– То, что ты сейчас дразнишь меня, означает, что ты не так уж замерз. А вот я – да, – прорычала Руа, засунув большие пальцы в брюки.

Ренвик скользнул взглядом по ее полуобнаженному телу – даже несмотря на то, что его била дрожь, в глазах загорелось желание. Он присел, схватил с пола одеяло и встряхнул. Подойдя к Руа, он обернул его вокруг ее плеч и кивнул на костер:

– Давай, грейся.

Ветхая ткань терлась о ее исцарапанную кожу.

– Снимай свою одежду и иди ко мне греться, иначе ты умрешь. Сейчас же, – приказала Руа. Она не хотела позволить им обоим умереть из-за его напускной скромности. Губы Ренвика все еще были синими, руки дрожали, хотя казались довольно подвижными. К ночи от холода он околеет.