– Встретимся у бокового входа возле конюшен. – Ренвик прижался лбом к ее лбу.

Она никогда прежде не видела у него такой улыбки – открытой и настоящей, в ней было подлинное счастье, которого никто из них до этого себе не позволял испытать. Сейчас Руа хватило одной этой улыбки: когда золотистый свет утреннего солнца хлынул в коридор, она твердо решила попробовать быть счастливой.

В своей комнате она торопливо свалила вещи в сундук, подаренный ей в Друнехане. На его замке все еще красовался старый герб Северного королевства. «Наверное, мне стоит попросить повесить новый замок». Эта мысль заставила Руа замереть: она представила замок с новым гербом Ренвика, меч и корону. Ни о каком гербе Высокой Горы, короне над горами, она и не подумала. Руки Руа вновь задрожали, и она почувствовала отголоски того поцелуя на губах. Она все еще ощущала ароматы сосны и ели в волосах. Это пугало и волновало одновременно…

Но она предпочла бы стать частью Северного королевства, а не королевства Высокой Горы. Раньше это казалось невозможным – она словно была обречена вернуться в Ексшир и заседать в Совете Реми. Но теперь, когда воспоминания о поцелуе Ренвика тревожили ее мысли, она задумалась – а что, если все возможно?

Руа плотнее закуталась в походную мантию и спустилась в прихожую рядом с конюшнями, вдыхая запах сена и конского навоза. Двое слуг вынесли ее черный сундук с одеждой через дальнюю дверь в конюшню.

Когда они скрылись из виду, она увидела Ренвика. На нем была одежда для верховой езды. Рядом с ним, сложив руки на груди, стояла Анерин. Вид у нее был измученный, но она смотрела на Руа тяжелым взглядом, в глазах плясали голубые огоньки.

– Ты действительно думала, что сможешь уехать без меня?

– Нет, не думала, – усмехнулась Руа. – Мы бы послали тебе и остальным весточку, чтобы вы приезжали. Я думала, ты захочешь немного отдохнуть. Когда ты сказала, что больше не Видишь Огастуса Норвуда, я запаниковала. Мне захотелось поскорее убраться отсюда, мне нужно было…

Руа не закончила мысль, хотя все и так понимали, что она собиралась сказать: домой. Она хотела уехать домой. Мурренейр был первым в ее жизни местом, где она почувствовала, что вольна быть самой собой. Холмы, покрытые снежной пудрой, замерзшие озера цвета неба, от красоты которых захватывало дух, освежающий аромат снега и вечнозеленых деревьев – все это стало ее домом.

Ренвик улыбнулся, наблюдая за откровением, что настигло Руа. Она хотела остаться в Мурренейре и провести там всю жизнь.

Анерин повернулась к столику у входа и положила на него два серебряных друни — это было прощание ведьмы. Обитатели дворца увидят монеты и поймут, что Руа ушла.

В арке появился слуга.

– Готово, Ваше Величество.

Руа была благодарна конюхам за расторопность. Ее голова раскалывалась, тело ныло. Отчаянно хотелось сесть в карету и проспать всю дорогу на север.

– Постой! – послышалось сверху, и Реми сбежала с лестницы – на ней все еще было свадебное платье. За ней по пятам шел Хейл – все еще в регалиях для празднования Солнцестояния, хотя рубашка уже была помята, а верхние пуговицы туники – расстегнуты. Оба смотрели на Руа остекленевшими взглядами – молодожены явно были пьяны, измотаны днем свадьбы и последовавшими за ней празднествами.

– Ты собиралась просто взять и уйти? – напустилась она на Руа. – Даже не попрощавшись?

Руа была уверена, что за болезненной обидой Реми стояли крепкие напитки и бессонная ночь. Она пыталась скрыть то, как ей неприятно, но тщетно.

– Я не хотела прерывать ваше празднование. Нам нужно вернуться в Лирейскую котловину. Огастус Норвуд может быть на пути к ней.

Это была ложь во спасение: Анерин не могла использовать Видение, так что армия Норвуда могла оказаться в Лирее и через несколько месяцев. Но это было лучше, чем признаться сестре, что она беспокоится за безопасность Мурренейра, а не своей родины.

– Но Огастус пока что не там. – Хейл нахмурился: Норвуд был его братом, который объявил себя новым Восточным королем по праву рождения. И он был таким же злом, как и его отец. Должно быть, Хейлу о приближающейся армии Огастуса рассказала одна из провидиц. – И неужели Лирейская котловина не может защититься, пока вы здесь?

Но Хейл мог бы и не спрашивать: Лирейская котловина была неприступной не только из-за расположения и батальонов солдат, но и благодаря синим ведьмам, которые не пустят туда ни единого фейри – по крайней мере, без влияния других ведьм.

– Ты можешь остаться здесь, Руа. Пусть Ренвик разбирается с Севером. Это не должно касаться тебя. – Реми сжимала кулаки, а в глазах читалась мольба. Но Руа не обратила на это внимания.

– Я ухожу, Реми.

– А как же Бри и Талхан? – Серые глаза Хейла глядели настороженно. Он был таким же измученным, как и Реми. Наверное, не так представлял свою первую брачную ночь – вот теперь ему приходилось наблюдать за ссорой жены и ее сестры. Но, если уж он собрался стать частью их семьи, ему придется к этому привыкнуть.

– Орлы будут тут, с вами, – ответила Руа. – Они присягали на верность тебе и должны остаться в королевстве Высокой Горы.

Реми заглянула в конюшню и нахмурилась: на козлах кареты сидели только двое стражников.

– Может, вы хотя бы дождетесь, пока соберутся все ваши стражники?

– Я сама себе стража, – отчеканила Руа, положив руку на рукоять Бессмертного клинка.

– И как долго ты планируешь оставаться на Севере? – поинтересовалась Реми.

Руа перевела взгляд с Анерин на Ренвика. Боги, как она могла сказать то, что хотела? Может ли она признаться сестре, что хочет остаться на Севере навсегда?

– Я не знаю, – в итоге пробормотала она.

Ренвик шагнул к Руа, и Реми вскинула руки. Ее серебряный кинжал переливался золотом и угрожающе парил в воздухе, удерживаемый красной магией. Амулет Элузия засветился багровым светом на шее.

– Держись подальше от моей сестры, – прорычала она, и Ренвик замер, настороженно следя за клинком.

– Реми, – тихо позвал Хейл, положив руку Реми на плечо.

Ее глаза округлились, когда она увидела, как Руа встала между кинжалом и Ренвиком. Руа посмотрела в глаза сестры – глаза их матери – и проговорила низким, угрожающим голосом:

– Ты не понимаешь, о чем говоришь, Реми. – И направила свою красную магию на клинок сестры. Он упал с громким звоном, эхом разнесшимся в напряженной тишине.

– Останься со мной, Руа. Пожалуйста! Тебе не место на Севере. – Реми уже умоляла ее, и Руа опустила голову. Секрет, что так долго прятался внутри, царапался в горле.

– Мое место на Севере. Они зовут меня Мхенисса.

– Нет…

– Я хочу быть Мхениссой, Реми. Я хочу быть Ведьминым клинком! – закричала Руа.

Комната словно замерла, глаза Реми расширились от ужаса, она покачала головой и прошептала:

– Ох, нет.

Сестра не могла понять, что путь Руа может отличаться от ее собственного, что, возможно, ее единственный шанс обрести покой в душе – это поиск своего места в мире. Ведьмам Ексшира уже оказывалась всяческая поддержка. А вот ведьмы Севера все еще страдали. Они не доверяли Ренвику, и Руа не понимала, почему доверяли ей, но одно знала наверняка – именно на Севере она может быть полезной. Это было место, где она могла с пользой потратить солнечный свет одного дня.

Сглотнув комок в горле, Руа с горечью произнесла:

– Спасибо, что порадовалась за меня.

Она повернулась и пошла к выходу, Ренвик и Анерин двинулись за ней. Как только Руа ступила на полоску света, ее нога заскользила по полу. Утренние лучи, пробивающиеся сквозь окнце, вернули ее в комнату с алтарем и Берном. Она же собиралась прожить этот день достойно, так почему все опять шло наперекосяк?

– Будьте прокляты, гребаные боги, – пробормотала она, стиснув зубы, и резко развернулась. Она не успела обдумать, что собирается сделать, как уже крепко обнимала Реми, а та обняла ее крепче в ответ. Руа чуть отстранилась и заглянула сестре в глаза: – Я люблю тебя, Реми. И мы очень скоро увидимся.