А Руа решила, что завтра она и близко к свечам не подойдет. Боги, знала бы ее семья, во что она превратилась, как их только не подводила. Руа не могла даже представить, что будет говорить с Раффиелем.

Она тихонько ступала по гравию, руки дрожали. Ледяной воздух не успокаивал колотящееся сердце. На секунду она задумалась: может, пойти к шатру Ренвика? Он точно сможет ее успокоить. Но ноги сами понесли ее прочь из лагеря.

Руа не могла смотреть Ренвику в глаза – она ведь только что мечтала поцеловать его дядю и все еще ощущала горячее желание внутри! От этого на глазах навернулись слезы. Нет, она не могла позволить, чтобы Ренвик видел, как ей плохо.

А еще Руа надеялась, что духи предков не найдут ее – они бы прокляли ее имя, если бы узнали. Они напоминали Руа: она недостойна жизни, которую ей подарили.

Неожиданно она услышала голоса, кричащие на ветру ее имя. Это были души тех, кого она зарубила своим клинком. Руа бросилась к краю лагеря, на заснеженный берег рядом с тем местом, где они с Бри тренировались несколько дней назад. Она пробиралась по сугробам, утопая в снегу по икры. Холод прожигал кожу насквозь, и это было хорошо. Пусть все сгорит к чертям.

Руа повернула к лесу и продолжила пробираться по снегу. К утру ее кожа будет обветренной и поцарапанной, но она быстро исцелится. А даже если и нет – все равно. Руа было плевать, что у нее отваливаются пальцы на ногах – не тогда, когда сердце рвалось из груди.

Она вошла в лес и увидела почти полную луну. От этого зрелища у нее захватило дух, сердце замерло на мгновение, а затем вновь сорвалось на бег: перед глазами промелькнул образ Валорна и его губ. В груди по-прежнему было тесно, Руа чувствовала, как напряжение растет в ней, словно огненная волна. Ей хотелось закричать, ударить кулаком в грудь, чтобы только этот тугой узел паники наконец распутался. Что угодно. Она готова была на что угодно, лишь бы это прошло.

Она бы шла всю ночь, если бы пришлось. Руа решила, что будет ходить вокруг ледяного озера, пока не успокоится – хотя бы на одну минуту.

Руа с ненавистью уставилась на набухшую голубую луну. К черту ее и Богиню-Мать, что ее создала. По крайней мере, рядом больше не было ведьм, которые вытаскивали бы ее посреди ночи, чтобы помолиться. У Руа никогда не было тотемной сумки – зачем притворяться, что она похожа на красных ведьм, когда они каждый миг напоминали, что она не принадлежит их семье?

Она шла, спотыкаясь, по снегу, бездумно кутаясь в меховое одеяло, под которым была лишь тонкая ночная сорочка. В лесу было темно, но свет луны отражался от снега так, что Руа все было отлично видно. Уйдя от озера достаточно далеко, Руа наконец сделала долгий, прерывистый вдох.

«Дыши, дыши», – уговаривала она себя. Отголоски криков и металлический запах крови наконец оставили ее, холодный ночной воздух вновь вернул в реальность. Хруст снега и звук шагов заставил Руа обернуться.

Увидев ее, Ренвик остановился.

– Что ты тут делаешь? – Его голос звучал странно – кажется, он был пьян.

– Я не могла уснуть, – ощетинилась в ответ Руа. – А вот что здесь делаешь ты?

– Ничего.

От обычной горделивой осанки Ренвика не осталось и следа – он переступил с ноги на ногу и покачнулся.

– О, звучит очень убедительно. – Руа приблизилась к нему, чтобы получше рассмотреть его лицо, но он тут же отступил на шаг и произнес:

– Возвращайся в свою палатку, Руа.

Он не был похож на того идеального Короля, которого она знала. Прическа превратилась в гнездо, воротник туники расстегнулся. Но именно его глаза заставили Руа задержать дыхание: зрачки были такими огромными, что от изумрудной радужки осталось лишь немного зелени по краям. Руа принюхалась: от Ренвика пахло не привычными хвоей и гвоздикой, а чемерицей и кровохлебкой. Это был тот мощный болеутоляющий эликсир, который она нашла за его книгами.

– Тебе больно? – тихо проговорила она.

– Я в порядке. – Ренвик отступил еще на шаг, как будто если он будет стоять достаточно далеко, Руа не сможет почувствовать запах этой отравы. – Возвращайся в свою палатку.

– Не смей мне приказывать, – прошипела она.

– Я – король этих земель, и тебе следовало бы подчиняться мне. – Голос Ренвика стал ниже, но звучал не слишком уверенно.

– Я – единственная причина, по которой тебе позволено быть королем этих земель. Не забывай об этом, – бросила в ответ Руа, и Ренвик шагнул к ней. Его черные глаза блестели в лунном свете.

– Ах да, я и забыл. Ты ведь спасительница Севера, Мхенисса, – усмехнулся он.

– Не нужно снисхождения! – прорычала Руа, но Ренвик продолжал ухмыляться.

– Или что? Порубишь меня на кусочки своим волшебным мечом? – Ренвик оглядел ее и, видно, заметил отсутствие клинка на бедре. Затем его взгляд задержался на ее босых ступнях на снегу. – Боги, ты еще безрассуднее, чем я.

Очередная вспышка кошмара пронзила ее, словно молния. Руа поморщилась от воспоминаний, и Ренвик нахмурился брови. Она не могла рассказать ему, не желала, чтобы он знал, как помутился ее разум, как глубоко она погрузилась во тьму.

Руа не успела додумать мысль: ее рука уже дернулась и вцепилась в шею Ренвика, она приподнялась на носочки и впилась ненавистным поцелуем в его губы. Потемневшие глаза Ренвика уставились на нее, тело застыло. Руа уже собиралась было отпустить его, когда он взял ее лицо в ладони, притянул к себе и приник к ней.

Их губы сталкивались в безумном ритме, Руа крепко вцепилась в шею Ренвика, а он с силой прижимал ее к себе. Они словно боролись друг с другом. Наконец Ренвик прижал ее к сосне и обхватил руками. Руа с рыком притянула его бедра к своим, чтобы еще лучше почувствовать, как соприкасаются их тела.

Пальцы Ренвика скользнули по ее обнаженному бедру и проникли под ночную рубашку. Он зашипел, когда они прошлись по голой спине Руа. Ее пальцы опустились ниже и принялись расстегивать его ремень. Она больше не хотела ни о чем думать.

– Я хочу тебя, – прорычала она ему в рот, обхватила его гладкий, твердый член и приставила его к своим бедрам. – А ты? Ты меня хочешь?

– Да, – прохрипел Ренвик.

– Тогда возьми меня, – потребовала она, притягивая его губы к своим и направляя его член к своему входу. Это прозвучало как приказ, Ренвик отпустил себя и вошел в нее одним сильным толчком.

Руа попыталась сдержать крик боли, но не смогла, когда почувствовала, как внутри все пульсирует от его размера. Ренвик, услышав это, замер и разорвал поцелуй. Его зрачки сузились, и Руа снова смотрела в его изумрудно-зеленые глаза – словно ее крик вернул Ренвика обратно в тело. На его лице появилось выражение ужаса, когда до него наконец дошло.

– Ты в порядке? Боги, пожалуйста, пожалуйста, скажи мне, что это не твой первый раз.

Руа попыталась сохранить лицо – пусть Ренвик все еще был в ней, неподвижный.

– Может, и так.

– Проклятье, Руа! Почему ты мне не сказала? – закричал Ренвик, его взгляд метался по ее лицу. – Тебе больно?

– Я в порядке, – соврала Руа. Боль между ног усиливалась, и она порывисто вздохнула.

– Руа.

– Не останавливайся. – Она пыталась двигаться на нем, хотя внутренности жгло огнем. Ей было все равно, что завтра она не сможет ходить – это было не так страшно и больно, как видеть повсюду своего мертвого брата. Ей было плевать, что это ее уничтожит – пусть, она и так была разбита и искалечена, и ей хотелось это прочувствовать.

– Руа, – прошептал Ренвик, успокаивая ее, когда до них донесся запах: кровь. Ноздри Ренвика затрепетали, он вышел и посмотрел вниз – на явное свидетельство того, что они наделали.

– Гребаные боги, – задыхаясь, проговорил Ренвик и застегнул штаны.

– Со мной все хорошо, – проговорила Руа сквозь зубы. На лице Ренвика отразилось страдание. – Все говорят, что в первый раз это больно…

– Но больно быть не должно! – закричал он.

Руа оттолкнулась от дерева и уперла кулаки в бока, призывая всю свою сдержанность, чтобы не ударить Ренвика.