- Хочу, - шепчет Вероника томно, потираясь ягодицами о мой стояк, - по магазинам, - добивает окончанием фразы.

Быстро учится девочка. Можно выдавать аттестат с отличием по манипулированию. По слабому месту бьет. И очень успешно. Не понимает еще, что все в ней – моя большая слабость. Хорошо, что не понимает. Иначе, хана мне.

- Попроси меня, - шепчу внезапно осипшим голосом.

- Как?

Вот же стерва! Мелкая, но талантливая. С огоньком.

- Ты сама знаешь, как.

Меня ведет от ее активности. От того, что она проявляет инициативу. Сама.

Вероника замирает, переворачивается на живот, в глаза мне заглядывает. А меня уже понесло, я пьян своей девочкой. Расплываюсь скользкой лужей от одного ее взгляда. Так умеет смотреть только она. Будто на прицеле держит и в душу заглядывает.

Сладкая моя, не томи. Едва сдерживаюсь, чтобы не схватить ее в охапку и под себя не подмять. Только мне от нее активных действий хочется. Чтобы сама, по своему желанию.

Девчонка приподнимается, к брюкам моим тянется. Ширинку расстегивает, пальчиками ствол сжимает. Кислород с шипением вырывается из легких. А она в глаза мне все заглядывает, словно, пробует на вкус свою власть. Дурак я, окончательно свихнулся рядом с ней.

Но на этом она не останавливается. Спускается вниз, губами член обхватывает, языком по всей длине проводит. Как оголенным проводом по нервам. Слишком острые ощущения, как впервые в жизни, будто раньше я никого в рот не трахал. С ней всегда так. Как по краю пропасти. Того и гляди, свалимся с ней вместе.

Она обсасывает головку, вбирает в себя ствол. А у меня перед глазами черные точки от кайфа. Вот-вот отключусь. Не выдержу так долго.

- Стой, - шепчу чуть слышно, - хватит.

Вероника замирает, приподнимается. На член сверху садится, со стоном насаживаясь до упора. Осмелела моя девочка. С ума меня свести решила. С рычанием ее ягодицы сжимаю, пока она, замерев, не двинулась дальше. Разжимаю пальцы, даю ей возможность двигаться, что она и делает. Насаживается сначала плавно, потом все резче. Стонет сладко, внутри сжимается. Уже на грани глаза распахивает, в мои пьяные заглядывает, почти тут же кончая.

Просить она умеет, как никто другой.

Делаю пару толчков, подхватываю ее под ягодицы и приподнимаю, чтобы успеть выйти.

- Ты получишь свои магазины, - выдыхаю, открыв глаза.

Она наклоняется к моим губам, целует нежно, чуть касаясь.

Теперь у меня не осталось сомнений. Она больше не кукла, а кукловод.

Ника.

Шопинг в компании двух громил-охранников – то еще удовольствие. Но на этом настоял Одаевский, и даже слушать меня не стал. Мы с ним часто бываем на приемах, и никто больше не решается покушаться на меня. Видимо, всех, кто пытался, Одаевский давно распугал, и теперь я никому не нужна.

Впрочем, даже так, когда у меня за спиной эти двое, мне нравится больше, чем безропотно примерять на себя все, что купит Ирина на вкус Одаевского. Вечные платья и лодочки порядком надоели. А ведь, хочется простых джинсов или шорт. Тем более, в те дни, когда я даже не выхожу из дома.

Заглядываю в разные магазины. При моем появлении посетители испуганно косятся на громил за моей спиной, шарахаются от нас и стараются тихонько сбежать, от греха подальше. Короче, шороху навели мои охранники на всех. Даже на продавщиц, которые дрожащими руками протягивали мне подходящие по размеру вещи. Зато оперативненько-то как работали, несчастные, даже жаль их немного стало.

За три часа я успела пройти большую часть магазинов и жутко проголодаться. Поэтому, уютная французская пекарня на четвертом этаже торгового центра подвернулась мне весьма кстати. Тут даже открытая веранда имеется, с, плетущимися по перилам, живыми растениями вокруг выступов, похожих на небольшие балконы или лоджии.

Именно возле одного такого балкончика я и выбрала столик. Заказала большой капучино и шоколадный торт. И все это время старалась не замечать двух амбалов с брендовыми пакетами у входа. Мою охрану. Им велено не отходить от меня ни на шаг, вот и пугают своим видом. В этот раз посетителей кафе.

Мой заказ принесли очень быстро. И я даже успела съесть половину, прежде, чем заметила знакомое лицо. Мужчина, сидящий за соседним столиком, уже не первый раз появляется, будто, из ниоткуда. И всегда это вызывает во мне какое-то странное чувство.

Калинин.

Как черт из табакерки. И каждый раз меня это волнует и пугает. Он – как затаившийся тигр, будто, сидит и выжидает удобного момента. Только, для чего?

Одаевский говорил, что этому человеку принадлежат торговые центры в городе. И, наверное, это объясняет нашу случайную встречу. Только, почему он, стоит нам встретиться взглядами, смотрит на меня так пристально? Будто, знает что-то такое, чего не знаю я. Или задумал что-то не очень приятное. Или… черт его знает, почему.

И тперь, я чуть ли не давлюсь тортом, ощущая на себе его внимательный взгляд.

Может, подойти к нему и сказать, что пялиться вот так на людей – это неприлично? А что? Идея! Только у меня колени начинают дрожать от одной только мысли об этом. Вон, как Калинин нахмурился, стоило мне только подумать эту мысль!

Ну, чего он так на меня смотрит?! Еще и брови сдвинул, будто я виновата в чем-то! Может, лицо в шоколаде испачкала? Да нет, вроде, аккуратно же ела, маленькими кусочками.

Что тогда?!

Но дальше… все происходит очень быстро.

В одно мгновение, Калинин оказывается рядом со мной. Схватив за шиворот, он сбрасывает меня со стула, опрокидывает на пол и накрывает собой. Почти в тот же миг, раздается свист и лопается графин с водой на соседнем столике. Еще мгновение, и мои охранники падают, как подкошенные, с аккуратными отверстиями от пуль в головах.

- Быстрее, к выходу! – кричит мне Калинин, снова подхватывая меня за шкирку, как нерадивого котенка и толкая в сторону двери.

Перебираю коленками, упираясь руками о пол. Ползу к выходу из кафе, от испуга, даже не взглянув на своих бывших охранников. Где-то снова свистит пуля, что-то лопается, потом трещит. А я успеваю заползти за угол. Ровно туда же, следом за мной, принесло и Калинина.

- Идем за мной, - не говорит, приказывает.

Вот только теперь, только сейчас меня накрывает пониманием происходящего, и руки начинает трясти от страха. Меня снова кто-то пытался убить, а Калинин спас. Даже не понятно, как он подоспел так вовремя.

Мужчина хватает меня за руку и ведет по просторному холлу, мимо ресторанов и витрин. Пока мы не доходим до металлической двери с надписью: «Служебный вход». Калинин достает из кармана пластиковую карту, проводит ею, и замок щелкает.

- Куда вы меня ведете? – способность соображать возвращается ко мне, как только я осознаю, что сейчас он может увести меня в одно из помещений, из которого я потом не найду выхода.

Что у него на уме? Зачем ему мне помогать?

Почему я должна ему верить?

- Стойте! – вырываю руку из его захвата. - Дальше я с вами не пойду!

Калинин резко разворачивается ко мне, впивается взглядом в мое лицо. Его энергетика давящая, взгляд холодный. Кажется, что сейчас он просто затолкает меня, как непослушную девку, с которой можно делать все, что ему захочется. Но нет, он только разочарованно выдохнул.

- Не глупи, Вероника, - обращается ко мне мужчина, - я выведу тебя из здания и отвезу в безопасное место. Тебе нельзя дольше оставаться здесь.

Логично. Невыносимо логично и обыденно прозвучали его слова. Так, будто мы с ним обсуждаем обеденное меню, а не спасение моей жизни.

- Я никуда с вами не поеду! Внизу меня ждет машина с водителем. Если, правда, хотите помочь мне, то скажите, как я могу выйти к стоянке.

Лицо Калинина стало каменным. Стальной взгляд смотрит внимательно, проницательно и немного отчужденно. Это холодный взгляд уверенного в себе, и своих действиях, мужчины.

- Где именно стоит машина? – спрашивает он спустя, как мне показалось, вечность.