Я уже победил, и она это знает.

Моя ты, принцесса. МОЯ!

В раковине что-то разбилось, а мне пофиг уже. Аромат ее духов голову кружит.

Моя птичка дергается, упираясь попкой о каменный стояк. Вздрагивает, отшатываясь. А ты как думала, детка?! Я на привязи долго не могу, мне тебя нужно. Только всю, без остатка. Делиться не стану, можешь даже не строить иллюзий.

В локоны ее пальцы запускаю, чуть сжимаю на затылке. Она податливо откидывает голову мне на плечо. Провожу носом по участку обнаженной кожи, потом губами. Словно хищник, дышу ею. Чувствую ее дыхание, суматошный стук сердца. Все, как в моих фантазиях. Не выпущу ее больше. Не смогу, все клапана сорвало.

- Даже не надейся, что я стану просить, - шипит срывающимся голосом мое несчастье.

Упрямая. Гордая. Точно, дочь своего отца.

- Забудь все это, - шепчу ей в ухо, голос хрипит.

Голову ее к себе поворачиваю, в губы сочные поцелуем вгрызаюсь. Она стонет так сладко, вызывая во мне дикие фантазии. В сладкий ад отправляет, сама не понимает, как действует на меня.

Давай, детка, покажи мне, как хочешь меня. Все дам. Что только захочешь. Только не отталкивай меня.

Словно услышав мои мысли, Вероника обвивает рукой мою шею, выгибается, прижимаясь ко мне теснее.

Мой лучший сон, ставший реальностью.

Цепляю застежку на ее платье, поддеваю ткань, освобождая из оков прекрасное тело. Шелк сползает к нашим ногам. Моя девочка, такая красивая, век бы любовался.

- Сюда могут войти, - шепчет, пытаясь прикрыться.

Вот же глупая! Я не остановлюсь уже. До спальни просто не дотяну.

- Не посмеют, - разжимаю ее руки и к груди губами прижимаюсь. Сосок всасываю, и она, забыв о смущении, всхлипывает, открываясь мне навстречу.

Так правильно, когда она не шипит на меня, так вкусно, когда мне отдается. Не помню, как снял пиджак и рубашку. Только тело ее под своими пальцами ощущаю и горячее дыхание, вперемешку со стонами, почти оглушающими, разрывающими пространство.

Под ягодицы подхватываю и на стол укладываю свою девочку. Ласкаю руками, губами. Дурею от нее. Как пацан, которому дала любимая девочка. А она девочка и есть. Моя только. Узкая, влажная. Двигаюсь в ее тесноте, стоны губами ловлю. Сознание в космос улетает, в голове туман. Слаще нектара ее оргазм, он по венам растекается. Никогда такое не чувствовал, будто в пропасть падаю. С ней вместе. Других мне и не нужно. Все, что до нее было, - пустое.

- Моя, - выдыхаю ей в губы.

Ника.

Крупная рука придавливает меня к кровати, но я, все равно, изворачиваюсь и выползаю на свободу. Одаевский желает, чтобы его игрушка всегда оставалась при нем. Но у игрушки есть свои потребности.

За окном серебрит небо рассвет. И мне хочется чуточку пространства для себя.

Не могу сказать, что я планировала ночевать в его спальне. И даже пару раз порывалась сбежать восвояси. Но меня каждый раз перехватывали и возвращали на место. А место мое, по мнению Одаевского, находится рядом с ним.

Сексом на кухне дело не кончилось. Мы поднялись в спальню, и Одаевский, словно с цепи сорвался, брал меня снова и снова. Какое-то время я еще пыталась оставаться гордой принцессой, делая вид, что меня он не волнует. Но оказалось, что мое тело слушается этого мужчину лучше, чем меня. И, в конце концов, я сдалась и перестала сопротивляться.

Сейчас мой сексуальный гад крепко спит, развалившись на кровати. Тем лучше, получится тихо уйти. Только немного поразглядываю красивую линию могучих плеч, крепкие руки, упругие ягодицы…

Он невероятно хорош без одежды. Даже слюна во рту скопилась, и, о, ужас!, захотелось укусить его, чтобы снова попробовать вкус мужчины. Так, о чем это я? Принцессе точно не пристало думать о таких глупостях!

Но хорош же, гад.

Эх, надо уносить ноги, пока меня снова не поймали и не уложили на лопатки. Впрочем, я была бы не против… Ой, все! Я точно сошла с ума!

Подхватываю с пола платье, которое чудом уцелело. Быстро надеваю его и выхожу из спальни, чтобы пробежать до хорошо знакомой двери, за которой находится моя комната. Мне нужно принять душ и переодеться во что-то повседневное.

Сбрасываю злополучный шелк, захожу в душ. Настраиваю комфортную температуру и подставляю голову под струи воды.

Все, что происходило ночью, было чистым безумием. И это было невероятно!

Настолько, что от одного воспоминания по телу проносится дрожь. Даже теперь, когда мужчины нет рядом. Кожа стала слишком чувствительной, соски болят, а низ живота тянет. Но я ни о чем не жалею.

И это странно. Ведь, я была уверена, что потом мне будет жутко стыдно за то, что предала память отца. И за то, что сдалась врагу. Но нет, ничего из этого я не чувствую. И хотела бы обидеться, но не получается. Наверное, Одаевский, все же, ошибся, я – не принцесса. Даже не ее дальняя родственница.

Шумно выдыхаю кислород из легких.

Я просто хочу понять, как мне действовать дальше. Узнать, кто виновен в смерти отца. И вернуть себе свое. Деньги, имущество, статус. Да, я просто обязана разобраться со всем этим.

Неожиданно дверка в душевой открывается, и Одаевский вваливается в кабинку, не спросив разрешения. Пространство резко стало слишком тесным. Но мужчину, кажется, это совсем не смущает.

- Думала сбежать, принцесса? – спрашивает мой сексуальный гад, подстраиваясь под струи воды и обхватывая мои ягодицы ладонями. Пальцы тут же вжались в мягкую плоть, на которой, и без этого захвата, уже хватает синяков.

- Почему ты меня так называешь? – самое время узнать, а то этот вопрос уже давно крутится в моей голове.

- А как тебя называть? – Одаевский уткнулся носом в мою шею, прошелся языком по чувствительному местечку. – Ты самая настоящая принцесса.

Он впился поцелуем в мои губы, вызывая в теле дрожь и жажду. Точно так же, как ночью, властно и бескомпромиссно. Мои руки сами потянулись к его торсу, прошлись по крепкой груди.

- Моя вкусная принцесса, - заключает Одаевский, отрываясь от моих губ и тут же впиваясь засосом в кожу на шее и вырывая из горла стон.

- Ты так оставишь на мне засос, - хнычу, подставляя шею, как самая послушная из принцесс. Тьфу! Вот же прилипчивое прозвище!

- Вот и отлично, - обжигают жаром кожу его слова, - пусть все знают, что ты моя.

Вот же заладил! И ночью он постоянно это повторял.

- Я не твоя, - возмущаюсь, - мы просто вынужденные попутчики.

Рука мужчины подбирается к горлу, чуть его сжимает, и так же резко отпускает. Черные глаза всматриваются в мое лицо, будто пытаясь прочитать в нем что-то, безумно важное.

Мужчина выдыхает, словно, отпуская от себя важную мысль. Его рука опускается к моей груди, с силой сжимает сосок. Инстинктивно подаюсь ему навстречу. Тело реагирует на уверенную ласку так, будто, только этого и ждало с момента пробуждения. Жар под кожей расползается, становится ядовито-настойчивым, он отдается напряжением в низу живота, тянется мурашками по коже.

Рука мужчины скользит ниже, проходится по животу, пальцы скользят между складочек. Стону, выпрашивая ласку, когда пальцы мужчины ловко находят чувствительный бугорок и силой его надавливают, растирая.

- Не моя, говоришь? – шипит мне в лицо мужчина, вжимая меня спиной в кафель и закидывая мою ногу себе на бедро. Он резко входит, с глухим рычанием, растягивая меня под себя.

Если это месть, то очень сладкая. Мое тело отзывается на каждое движение, в одно мгновение настраиваясь на одну волну с мужчиной. Сама себя не узнаю. Ведь, еще вчера я всерьез планировала гордо держать броню. Сегодня же притягиваю к себе Одаевского за плечи, впиваясь в кожу ноготками и выкрикивая стоны удовольствия, не помня себя от блаженства. Оргазм накрывает взрывной волной, проносится по телу и вырывает из груди томные крики. Мы приходим к финишу почти одновременно, несмотря на, явно, не предназначенную для таких забав, душевую.

- Почему с каждым разом это все лучше? – спрашиваю, еще не придя в себя. И только потом прихожу в ужас от того, что произнесла это вслух.