— Её нельзя убивать, иначе это сразу вызовет подозрение на нас, — предупредил он. — В первую очередь на меня, а я, если что, буду тянуть и тебя за собой, — буквально упёрся в меня взглядом Руссо.

— Я и не собирался её убивать, — покачал я головой. — Слишком много шума и внимания вызовет это и наоборот, привлечёт внимание к её статье. Лишь поговорю и постараюсь убедить замолчать.

— Она не будет с тобой разговаривать, — покачал он головой. — Есть очень упёртый тип людей, который даже болью не переубедить. Фанатики. Она одна из них. Не понимает, что мир живёт по определённым правилам, которых надо придерживаться. Что если хочешь жить, поддерживай равновесие. А она его нарушает, тянет, рушит, не может понять, что после нас всё может стать гораздо хуже, — Руссо аж покраснел. Он говорил это так напряжённо, будто сдерживал внутри себя давление, не давая волю эмоциям. — Тут нужен другой подход.

— И какой же? Деньги? Или родственники?

— Родственники. Деньги её не возьмут. У Кэйт есть дочь. Учится в Московском университете. Мамаша думает, что там дочь будет в безопасности. Надо доказать обратное, притащить мелкую дрянь к её ногам и доступно объяснить, как надо себя вести. Но без крови и шума.

Надо похищать… Вообще, похищение — довольно тяжкое преступление, которое карается очень строго. Но не думаю, что моя карма после подобного сильно пострадает. Куда более страшно, если из-за неё возьмутся за нас. Ведь пока народ думает, что полиция сражается с картелем, всё будет нормально. Они тут такие геройства устраивают, что скоро Руссо сам получит медаль за заслуги. Но стоит поднять шум и вытряхнуть грязное бельё, и шума будет выше крыши.

— Тогда мне нужна информация по обоим, — спокойно ответил я. — По её ребёнку и ей самой. Мне нужен её адрес, маршрут от работы домой, номер машины, номер телефона и так далее. Всё, что можно откопать и что можно использовать против неё. Я постараюсь убедить её пересмотреть своё поведение.

Руссо удовлетворённо кивнул.

— Отлично, тогда у меня есть небольшой вопрос, который возник совсем недавно. Я заметил, что за мной начали следить.

— И какое это имеет отношение ко мне? — недовольно спросил Руссо.

— К вам — никакого, — покачал я головой. — Сомневаюсь, что даже при нынешних разногласиях вы бы стали за мной следить, когда и так имеете достаточно информации, чтоб взяться за меня вплотную. Или не смогли выяснить через официальные источники.

— Твоё желание купить землю, ты об этом? — самодовольно хмыкнул он, показывая свою осведомлённость.

— Верно, об этом. Я интересуюсь потому, что что-то могло пройти через полицейский департамент. Кто-то что-то спрашивал, пытался узнать, вынюхать, заплатить за сведения обо мне. Может быть вы слышали что-нибудь об этом?

— Нет, не слышал, — ответил Руссо. — Но скорее всего это как раз-таки из газеты. Это они копают сейчас под меня и тебя, чтоб уличить в связи.

— Зачем?

— Передел власти. У нас баллотируется новый мэр. Он тот ещё уёбок, который смыслит в политике только то, что чем сильнее лижешь жопу, тем больше привилегий получаешь. Я, естественно, поддерживаю старого мэра. Тебе тоже стоит поддерживать старого мэра, если ты понимаешь, о чём я, так как благодаря ему за тебя ещё не взялись плотно за все твои громкие дела, каждый раз спуская всё на тормозах.

В принципе, есть доля правды в этом. Меня не сильно интересует, что творится у политиков. Их не сильно интересует, что творится у меня. Взаимовыгодное существование. Так почему бы не поддержать тех, с кем тебе комфортно жить, верно?

— Они заплатили газете?

— Вряд ли, слишком откровенно получилось бы. Тогда совет директоров имел бы против него компромат, что их пытались подкупить. Держали бы его за яйца. Скорее всего Кэйт просто показали на нас, вместо слова «фас» сказали «несправедливость, коррупция», и она набросилась, не понимая, что её используют.

— Ясно… значит, это её дружки? Мы пробивали номер, но он принадлежит какому-то пикапу.

— Скорее всего они. Хотят разгрести дело с территориями, типа наркобарон скупает Нижний город. Чем громче заголовок, тем сильнее тебя будут топить.

— Всё законно.

— А людям насрать. Ты наркобарон, по тебе плачет тюрьма. И ты же покупаешь часть города, пусть там участок и не большой. Думаешь, тебя не попытаются сожрать? Спорим, что следующая статья будет перемывать косточки уже тебе?

— Будет неприятно, — согласился я.

— Займись этим. Заткни эту шалаву, хоть бабками, хоть хуём. Я помогу, чем смогу, с ней, посмотрю, может она дочь свою ебала, кто знает. Иначе быть проблемам.

Казалось бы, какие проблемы могут быть у наркобарона со СМИ? Какая ему вообще разница?

А большая. Главный враг любого криминала отнюдь не правительство, а народ. Если он начинает возмущаться, государству приходится удовлетворять его требования, принося на плаху тех или иных личностей. Все знают про картель, но если шума будет много, за меня возьмутся. Может быть и не прижмут полностью, но проверять очень не хотелось.

По крайней мере я уезжал от Руссо с ответом, кто же следил за мной, и на том спасибо.

Теперь план был довольно прост. По сути, финишная прямая — добить в Верхнем городе остатки, разбить их и подчинить. И познакомиться поближе с редактором газеты Кэйт Беринктон и её дочерью. Не буду врать, мне было заниматься этим не очень приятно. В конце концов, мать с дочерью — это не те же мужики, с которыми можно поговорить множеством способов. Они вызывают жалость. Поэтому я искренне надеялся, что запугивание поможет разрешить эту ситуацию.

Прежде, чем поехать домой после встречи, я направился к старым складам, где тренировались Джек и Соня. Время как раз, когда они заканчивают. Так почему бы и не забрать сразу? Заодно поговорю с Джеком на эту тему.

Застал я их в тот момент, когда Джек остервенело махал руками, будто проводил серию прямых ударов друг за другом в невидимого противника. Только, в отличие от обычных ударов, в самом конце он резко раскрывал ладонь, будто пытался ударить, выпускал огненный шар, который быстро устремлялся в дальнюю часть ангара, где стояла мишень.

А рядом находилась Фиеста, которая будто бы копировала злого командира.

— Быстрее! Ещё быстрее! Давай! Давай быстрее!!! — кричала она на него. — Ты уже умер бы с такой скоростью! Все умерли! Быстрее! Давай быстрее!!!

Джек пыхтел, но отчаянно работал руками как поршнями, выпуская быстрее и быстрее фаерболы.

— Смена техники! Ток! — рявкнула Фиеста. — Давай! Работай! Быстрее! Враг не будет ждать, пока ты отдохнёшь! Не думай о боли и усталости! Просто работай! Ты должен выжать себя до изнеможения! Выкладывайся сильнее! Даже Соня бьёт сильнее! Давай! Давай!!!

Бедный Джек сменил быстро направление и начал бить электричеством, которое молнией вылетало из ладоней в мишень напротив. Но и здесь Фиеста была недовольна. Она не кричала, но говорила достаточно громко, чтоб её было слышно на весь склад.

— Медленно! Ты умер! Умерли все, кого ты защищал! Ты должен бить быстрее! Это всё, на что ты способен!? Убей их! Ты должен бить сильнее! От этого зависят жизни! Быстрее! Потом будешь отдыхать! — и неожиданно рявкнула, взмахнув посохом. — Защита!!!

В это же мгновение Джек взмахнул перед собой руками, будто пытался зашторить окна. Раздался хлопок, блеснула вспышка, и он заметно покачнулся, будто пьяный, но не упал. Я не увидел ни снаряда, ни выпущенного импульса, но силу хлопка почувствовал аж внутренностями.

Вот тебе и урок. Могу представить… нет, я даже вижу, насколько сильно Джек выкладывается. С моего места было заметно, как у него дрожат руки. Когда Фиеста вытащила откуда-то бутылку, — не хочу знать откуда, так как под плащом ничего нет, а на нём самом я не видел карманов, — и бросила ему, он был даже не в состоянии её поймать. Дрожащими руками Джек взмахнул, как если бы у него были проблемы с координацией, и бутылка ударилась ему в грудь, после чего упала на землю. И он давай пытаться её поднять.