— Прости, — не глядя мне в глаза, тихо сказала она.

— Ничего. Я уже смирился, — я взял тарелки и поставил их в раковину. — Но это не значит, что ты можешь терроризировать меня теперь этим.

— Просто… грешно убивать, и я бы хотела, чтоб ты занимался по возможности этим меньше.

— Знаю, но не лезь в эти дела, Мария. Они мои и только мои. Я делаю всё так, как это требует ситуация. Ты не всё знаешь и не всё в этом понимаешь, и твои советы могут довести меня до могилы. Поэтому не лезь.

— Хорошо, — покорно отозвалась она.

Но она полезет. Несомненно полезет. Надо будет Марии на пирсинг цепочку повесить, чтоб дёргать каждый раз, когда она забывается.

После того, как мы позавтракали, я ещё раз затащил Марию в кровать. Буквально на руках отнёс её, где нежно отлюбил. По глазам видел, что ей хочется чего-то спокойного и нежного, медленного и вдумчивого. И вообще, она была похожа на нимфоманку немного. То ли все девушки так хотят, то ли у неё слишком часто этого хочется, понять не могу.

Фея вернулась буквально на днях, и небольшую операцию мы отложили, чтоб у неё в запасе было несколько дней, чтоб отдохнуть и выспаться. Как мне потом сообщили, первым делом она ринулась искать Джека, который жив-здоров её встретил как ни в чём не бывало. Не знаю, рассказал ли он про импульс или же нет, но она ни слова про это не сказала пока.

И сейчас мы собирались у меня в кабинете. Сегодня ночью, пока кувыркался с Марией, у меня умерло пятнадцать человек и сгорел склад с полтонной кокса. Это много. Не критично, да и мы может даже не заметим этого, но всё равно в деньгах это ощутимая потеря. Ну и обидно за груз. Деньги могли пойти на разные вещи, но теперь они потеряны, так ещё и люди погибли. Зато теперь причины созвониться с ним у нас были.

— Послезавтра первая поставка через порт, — напомнила Фея.

— Помню.

— Просто мне интересно, помнит ли господин Ли о нашем уговоре. Ты ему доверяешь?

— Этот вопрос я задаю всё чаще и чаще насчёт всех, с кем нам приходится встречаться, — вздохнул я. — Ты же про Нинг знаешь?

— Про её занятия с Соней и дополнительные уроки с Джеком, — кивнула она, показывая свою информированность. Значит, всё-таки рассказал.

— Вот, тот же вопрос и к ней. Доверять ей или нет. Или Скрипке. Или Марие… вернее, её необдуманным поступкам. Самой-то я доверяю, не доверяю её чистоте сердца.

— Верующие люди — самые опасные, — настоятельно заметила Фея.

— Ты не первая об этом говоришь. Кстати, ты рассказывала ещё кому-нибудь о Джеке?

— Не посчитала нужным. Не думаю, что нам стоит распространяться насчёт его неожиданно возникших сил. А насчёт Нинг, имеем ли мы возможность её просто прижать? — поинтересовалась она.

— Это она нас может прижать, — поморщился я. — Ничего ей мы не сделаем, даже если захотим. Она сама тут из наших может закатать кого угодно. А учитывая тот факт, что она не одна, так вообще тихий ужас.

— Она настолько сильна? — удивилась Фея.

— Да. И я даже не представляю её класс опасности, если честно. Но он явно выше, чем у наших бойцов. Я бы может и предпринял какие-нибудь действия, знай, что она задумала против нас что-то недоброе, но боюсь сам разбудить лихо.

Я помню, когда Скрипка задал этот же вопрос, и я сказал, что Нинг от него мокрого места не оставит. Он тогда недовольно поджал губы, видимо, не радуясь тому, что его обскакала какая-то баба, возящаяся с детьми. Все знали о ведьмах, некоторые знали и как они себя кличут, но никто не представлял, насколько они опасны, считая их ещё одной бандой.

— У нас всё готово же?

— Нинг вроде как обработала почву. Скрипка уже держит парней готовыми по головы его приближённых, которых смогли найти, — на это мы угрохали немало денег, кстати говоря. — Я же всегда готов. Вроде ничего не забыли.

— Итак, может пора звонить? — кивнула Фея на телефон.

По крайней мере я на это надеюсь.

Сделав глубокий вдох и придав себе невозмутимости, я набрал телефонный номер. Ответили мне не сразу, я отсчитал ровно пять гудков. Это было словно классическое число для того, чтоб показать, кто в разговоре главный.

А когда трубку подняли, меня поприветствовала тишина. Отличный способ ещё немного унизить собеседника. Типа говори первый, спрашивай «алло», показывая свою заинтересованность. Что ж, я действительно заинтересован раскрутить его на диалог, поэтому почему бы и нет.

— Виктор Брюсионелли? — спросил я.

Забавно, что глава дома Шатенфамилья и Брюссель были тёзками.

— Да, кто это? — раздался добродушный голос. Ага, ну как же, не узнал он… Встретились два актёра, которые пытаются друг друга обмануть.

— Томас Блэк.

— Томас Блэк, — его интонации сменились на приветственно дружелюбные. — Вот так звонок. Честно говоря, я думал, что вы позвоните раньше.

— Да, я сам в шоке, что набрал ваш телефон, — фыркнул я, отыгрывая свою роль дерзкого пацанчика. Это должно было выглядеть со стороны забавно: самоуверенности и гонору через край, но при этом звоню первым. В принципе, наверное, так оно и выглядело, раз я услышал его смешок на другом конце трубки.

— Случайно… Ну что ж, мы все набираем случайно номер иногда. До свидания.

— Погодите, — быстро отозвался я.

— Что такое? Разве вы не ошиблись номером, мистер Блэк?

— Нет, к сожалению. Я хотел бы поговорить. Этот номер защищён?

— Боитесь прослушки? — издал Брюссель смешок. — Не беспокойтесь, говорите.

— Тогда сразу к теме — в последнее время ваши люди нападают на меня слишком часто. Не сказать, что меня это как-то трогает, — мои мельтешения на территории и доклады Нинг должны говорить об обратном, — однако я предлагаю закончить эту глупую игру в догонялки.

— Предлагаете? Ну что ж, почему бы и нет. Только вот… что от этого мне будет?

— Мир? Или вам его мало, и я могу продолжать вас тыкать палкой?

— Нет, продолжать вы меня тыкать палкой, несомненно, можете, — добродушно отозвался Брюссель. — Но только что будет, когда палка сломается?

— Вы мне угрожаете? — с угрозой спросил я. Должно было звучать довольно эффектно и глупо.

— Ну… вообще да, дорогой Томас. Я вам угрожаю. Меня не сильно трогают ваши набеги на мои точки. Вы можете продолжать их делать… вечно. Но что будет, если я начну делать реальные набеги на вас, а не эти разминки?

— Войны не боитесь? — попытался я наехать на него.

— Нет, не боюсь, если честно, — спокойно отозвался он на это.

— Тогда я тоже не боюсь.

Всё, я упёр ситуацию в тупик.

Брюссели категорически не хочется воевать, хотя, несомненно, в этой войне он нам может дать просраться по первое число. Поэтому, видя упёртого молодого дятла, он должен попытаться решить проблему иначе. Вернее, он должен был знать, что я могу упереться как баран, и сразу предполагать, что придётся решать проблему иначе. Своим тупым поведением я старался его подтолкнуть к пониманию — перед ним агрессивный молодой парень, у которого завышено ЧСВ и который не пойдёт на уступки, если почувствует себя ущемлённым. Таких легко обставить, стоит лишь подыграть.

Согласись я сразу, и это было бы слишком просто и подозрительно. В Брюссели должна сыграть мудрость опытного и холодного стратега, которого не трогает агрессия ребёнка и который с усмешкой подыграет дураку, почесав его ЧСВ и погладив по холке, чтоб подтолкнуть в нужную сторону.

И я в неё радостно пойду с видом «ну ладно, так и быть». В этой партии он должен искать подход, чтоб чувствовать себя гением тактики.

— Думаю, нам всё же стоит обговорить сложившуюся ситуацию, — мягко начал он.

— Не хотите воевать? — с вызовом спросил я.

— Честно говоря, нет, — согласился он.

Попадание. Всё встало на нужные рельсы. Брюссель начал играть от опыта и сдержанности.

— Тогда прекратите эту ерунду. Я не помню, чтоб начинал первый.

— Да, но вы и грубо посылали меня, разве нет?

— Я, если захочу, могу ответить, — с вызовом ответил я.