Гоббс нахмурился, и впервые за все время нашего диалога я понял, что он мешкает. Не понимает, что происходит.

– Что ты несешь? – наконец спросил он, и перевел взгляд мне за спину – на Жуапа, который к этому времени уже должен был подходить к заключительной фазе настройки телепортера. Беседа наша, судя по всему, затянулась.

– Тебя списали, Гоббс, – сказал я, широко и искренне улыбаясь.

В нейроинтерфейсе за две секунды до этого я зашел в раздел «Инфолинк», открыл командную строку и ввел: «Кронос, гори в аду!». Все, как завещала тайная сторона личности профессора Рогинева. Перед глазами высветилась заветная надпись:

Активация протокола «Свобода»

И сразу после нее:

Протокол «Стазис» деактивирован

Я ощутил в теле небывалое облегчение, словно все это время находился в тяжелом исследовательском скафандре для регионов с низким давлением, и вот его с меня, наконец, сняли.

Рука дотянулась до рукояти пистолета, и через полсекунды ствол оружия уже был направлен на Уиллиса. Он глянул на него, потом снова на меня, в глазах промелькнуло разочарование вперемешку с унынием, а еще через долю мгновения прозвучало три выстрела. Уиллис глухо охнул, попятился и упал на задницу, обхватив живот руками – все пули пришлись именно туда.

На меня навалилось ужасная слабость. Я тоже присел, убрал пистолет на положенное ему место. Глубоко вдохнул и выдохнул.

В ближайшие несколько часов меня ждала куча работы, и деться от нее было некуда.

***

В зале аудиенций было людно и шумно. Здесь собралось все начальство комплекса, весь персонал и даже участники. Присутствовала здесь и Эдмонд Торн, но вот Марта Стрейч не удосужилась прилететь. И все эти люди в данный момент смотрели на меня. Контейнер с похищенными участниками проекта убрали, стены и потолок отремонтировали на скорую руку, а разломанные кресла заменили новыми.

Я стоял перед трибуной, вытянувшись по струнке. Моя левая рука от локтя до пальцев была затянута в тугой бандаж. Боль давно прошла, и под слоями повязки я уже начал ощущать зуд. Благодаря нейроактивации «Улучшенная регенерация тканей» рука заживала заметно быстрее. Ситуация требовала, чтобы я улыбался, как полоумный идиот, но я не улыбался. В глубине души я ощущал какую-то непонятную тревогу, природу которой никак понять не мог. С другой стороны, я полностью отдавал себе отчет, что моя жизнь наконец-то начала налаживаться.

– Алекс Хоксвелл, – громко произнес Сэмюэль Геррот. Он стоял рядом и, в отличие от меня, улыбался во весь рот, пускай и фальшиво. – За заслуги перед Альрийской Федерацией, за храбрость и смекалку, за отточенное выполнение приказов и блестящее выполнении миссии я, полковник Сэмюэль Геррот, от лица всего руководства проекта «Даггер», а также от всего правительства нашего государства поздравляю вас с восстановлением в звании сержанта армии Альрийской Федерации. Кроме этого вам также возвращается должность командира и все связанные с ней привилегии.

Он захлопал в ладоши, и публика вяло и не особенно активно его поддержала. Участники, которых я выдернул из лап Шер-группировки, конечно, могли бы быть и чуть благодарнее, но я на них не злился. В толпе я выдернул взглядом Шоя Рогинева. Он хлопнул всего несколько раз, для проформы. Смотрел на меня без особого интереса, но и без пренебрежения. Радовался он сложившейся ситуации или нет, понять было нельзя. Как и всегда он выглядел задумчивым и чуть грустным. Я же мысленно благодарил его. Если бы не антиблокиратор протоколов, то неизвестно, чем бы все закончилось. Убил бы меня бывший начальник службы безопасности или забрал с собой – известно лишь одному Шер-Один, как бы иронично это не звучало.

Уиллис Гоббс не погиб. Его подлатали, и теперь он приходил в себя в камере предварительного заключения, ожидая долгого допроса с пристрастием. Жуап тоже сидел в заложниках, и к нему уже наведывались несколько раз специальные люди в темно-синей форме с маленькой эмблемой Альрийской Федерации на левом плече. Правда, помимо желтого круга в окружении звезд, в эмблеме этой присутствовал и еще один элемент – опоясывающая все это красная лента с глазом на самой вершине – символ тайной службы.

Что же касается меня, то я в своем отчете о миссии указал все, как было. Четко, ясно, но без деталей и выводов. Моим личным мнением никто не интересовался, а я им делиться и не торопился. Правда, когда я указывал, что ликвидировал Беннера и Коннора, рука у меня все же дрогнула. Была мысль обозначить их как невинных жертв обстоятельств, наравне с теми участниками, которых мне не удалось спасти, но я все же пересилил себя и указал как есть: перейдя на сторону противника бывшие участники проекта «Даггер» напали на меня, за что и поплатились жизнями.

Когда поздравление окончилось, и я покинул трибуну, меня подозвал генерал Торн. С ним у нас тоже было неоконченное дело. Когда он поймал меня на краже препаратов для Шоя и забрал один из образцов себе, мы с ним больше один на один не общались.

– Сержант Хоксвелл… теперь же я могу так к тебе обращаться, верно? – чуть растянул непривыкшие растягиваться губы он.

– Верно, – кивнул я. – И всего каких-то восемь лето прошло.

– Марта Стрейч не смогла приехать. Но оставила тебе сообщение на личном терминале.

– Теперь все можно напрямую, – сказал я, постучав пальцем себе по лбу.

– По инфолинку только зашифрованные послания, имеющие статус особой важности.

– Настолько зашифрованные, что их видит весь персонал комплекса? – усмехнулся я.

Генерал нахмурился. Не понимал он юмор.

– Ладно, понял. Посмотрю, – кивнул я.

По пути в жилой отсек, я наткнулся на Линка. Он был одет в форму персонала и поприветствовал меня сдержанным кивком. Его положение тоже значительно улучшилось. Не знаю, повлияло ли на это мое положительное упоминание его действий в отчете, но теперь его сделали ответственным за искусственный интеллект. Правда, его уже не единожды проверяли на проигодность психологи-псионики, а также красноленточники, но, судя по всему, он все проверки прошел успешно.

Оказавшись в своей ИЖС я тут же подошел к терминалу и открыл голопочту. Непросмотренным значилось одно письмо – от Генеральши. Впрочем, кто еще мог бы мне написать?.. Я открыл его, и передо мной появилось небольшое голографическое изображение Марты Стрейч. Начала она с сухого поздравления, которое длилось всего секунд пять, а потом сразу же перешла к обсуждению выданного ранее поручения, которое выполнил я, как оказалось с ее слов, не совсем точно и не вовремя. Агент уже успел наворотить дел прежде, чем я с ним разобрался. По факту же все так оно и было. Я не смог выявить тайного агента, он заявил о себе сам. Но зато мне удалось его остановить, что по итогу значило, что с заданием я справился, хоть и с оговорками. В благодарностях она тоже не распиналась, лишь сказала, что не забудет этого. На этом послание завершилось. Я его закрыл и лег на койку.

Мне предстояло разобраться с еще одним важным делом. На кровати передо мной лежал диск с энергопотенциалом. Как оказалось, несмотря на существенные повреждения лаборатории, профессору Рогиневу все же удалось слепить одну емкость с жизненно важным для меня ресурсом. Я открыл диск и вылил тягучую эфемерную субстанцию себе в ладонь. Она быстро всосалась, а в нейроинтерфейсе всплыло сообщение:

Энергопотенциал +10000

Я решил проверить общий баланс. Открыл раздел «Состояние» и выбрал нужную строчку:

Энергопотенциал: 20390

Очень неплохо. Хватит на парочку каких-нибудь нейроактиваций. И я даже уже приметил несколько штук на выбор. Но стоило мне развернуть раздел «Нейроактивации», как услышал, как пропиликал терминал, оповещая о входящем сообщении. Ну и кто это? Опять Генеральша?