– Ты не понял, Палач, – покачал головой Минуэр, продолжая загадочно улыбаться. – Пока ты будешь наслаждаться прожитыми месяцами, в реальности пройдет не больше нескольких часов. Раньше время ретровояжей почти соответствовало реальному, но недавно я доработал формулу вещества, и теперь задерживаться в своих грезах ты сможешь намного дольше, чем раньше, при этом не жертвуя реальностью. Ты сможешь прожить жизнь внутри жизни. При этом обе эти жизни – твои.

На мгновение я задумался. Ранее я к Фарту особенно не присматривался, но сейчас в моей голове словно что-то переключилось, и он будто предстал передо мной совершенно в ином виде.

– Я подумаю над твоим предложением, но пока что твоя дрянь мне не требуется, – сказал я.

– Все всегда возвращаются, – пожал плечами он и добавил: – Ты знаешь, где меня найти.

Я кивнул и он развернулся уже к выходу, чтобы покинуть мою ИЖС, как я произнес:

– Постой, Фарт.

Он медленно повернулся и снова загадочно улыбнулся. Спросил:

– Что, уже передумал?

– Лишь хочу задать вопрос.

– Валяй.

– Зачем ты здесь?

Улыбка на лице Минуэра начала блекнуть. Искусственные желтые зрачки тревожно сверкнули, хотя, возможно, мне это только показалось. Но Фарт упорно старался не подавать виду, что вопрос его насторожил.

– Что значит зачем? За тем же, зачем ты и остальные.

– Мы оба знаем, что это не так, – покачал головой я. – Ты толкаешь свое зелье, беря в качестве оплаты услуги. В любом другом месте ты оказался бы куда более востребованным. Здесь же твой бизнес рано или поздно упрется в потолок – если ты подсадишь на свою дрянь всех, то клиенты быстро закончатся, особенно если учесть, что участников проекта стало на две трети меньше от первичного количества. Полковнику и генералу твои дела вряд ли придутся по душе, а слух о том, чем ты здесь промышляешь, в таком сравнительно узком сообществе до них дойдет быстро.

Он снова радушно улыбнулся. Кивнул:

– А, я понял… Ты решил, что если я предоставляю людям возможность на время убежать от реальности, то у меня есть какая-то тайная глобальная цель.

– Это тебе виднее, – развел руками я. – Где ты был до того, как попасть сюда?

– К чему эти вопросы, Палач?

– Хочу лишь знать, можно ли тебе доверять, – пожал плечами я.

– Доверять нельзя никому. Разве тюрьма тебя этому не научила? – подмигнул он мне.

– Научила. Но согласись, это странно, когда из всех возможных участников турнира, в числе выживших оказался тот, кто толкает дрянь. Причем не просто выжил, но и не обзавелся ни единой царапиной.

– Я же говорил, что я фартовый, – снова улыбнулся Минуэр. – Да и такие как я нужны везде и во все времена. И это ответ на твой первый вопрос – зачем я здесь. Я всегда там, где я нужен. Заметь, тебе мои услуги тоже понадобились.

Я ухмыльнулся. Не смог сдержаться. Этот чертов поставщик ностальгии бил точно в цель. Он это почувствовал, поэтому в очередной раз загадочно улыбнулся и произнес:

– Хорошего вечера.

Минуэр ушел, а я снова задумался. Подходил ли Фарт на роль тайного агента?.. Некоторые моменты в его образе почти кричали об этом. Как я и заметил ранее в разговоре с ним, он выжил, не получив ни царапины. К тому же он был как призрак – шастал всюду, где только можно, знакомился с людьми и расставлял свои сети. Я бы не удивился, если бы узнал, что его зелье испробовали не только участники проекта, но и охранники и кто-нибудь из низкорангового персонала комплекса. Мог ли он параллельно с этим собирать данные для телепортационных устройств, которыми впоследствии воспользовались налетчики? Вполне. К тому же у него отличное прикрытие в виде дилера. В таком случае, чем больше людей он подсадит на свою дрянь, тем более обширным станет его алиби. В случае подозрений все укажут на него, как на поставщика зелья, но не как на странного типа, вынюхивающего информацию по крупице неизвестно для каких целей. К тому же насколько я слышал, он несколько раз сидел в тюрьме, в том числе и в Платосе, поэтому недолюбливать Федерацию причины у него имеются, а значит, есть и мотив для предательства.

Тем не менее, для законченности образа локсийского агента в Минуэре чего-то не хватало – какой-то мелкой, но важной детали. Вероятно, он вел какую-то игру, но игру свою, не чужую. Впрочем, возможно, именно на это он и рассчитывал – казаться не тем, кем он является на самом деле.

Как бы там ни было, но я его включил в свой мысленный список подозреваемых, в котором уже находились профессор и Ханжа. Последнего ставить в ряд потенциальных тайных агентов я не хотел, но не сделать этого не мог. Во-первых, сама Марта Стрейч упомянула имя бывшего заключенного, видимо, разглядев в нем что-то подозрительное. Во-вторых, Ротос действительно вел себя странно, неоднократно вызывая вопросы. И самый главный из них: какого черта он согласился участвовать в проекте, будучи таким трусом и брюзгой? И если он сделал это не по своей воле, то тогда по чьей? Насколько я помнил, в Платосе он появился примерно за полгода до того, как нам предложили участие в проекте. За какое преступление его осудили и на какой срок – я не знал, помнил лишь, что от остальных заключенных он часто получал по морде за нелепые и неуместные высказывания. А вот надзиратели его особенно не трогали, что тоже выглядело странно. Возможно, его посадили намеренно за несколько месяцев до того, как начнется вербовка в секретный проект, чтобы все выглядело естественно. Находясь уже здесь, в комплексе, я часто замечал, что он совал нос не в свои дела, и помнится мне, что даже Бен назвал его неприятным типом, когда тот сказал ему, что видел меня пьяным. К тому же, в ночь налета Ханжа, как и Фарт, тоже не получил ни единой травмы, а помощь мне стала для него своего рода прикрытием, ведь какой тайный агент станет идти против своих целей?.. Но тут, возможно, в ход пошла другая карта – не исключено, что Ротос не гордился своим положением и, даже ведя двойную жизнь, не был до конца заинтересован в полном исполнении плана налетчиков. Или, может быть, все дело в том, что он не рассчитывал на то, что я смогу остановить похитителей, поэтому и помогал мне.

В любом случае, все мои предположения – всего лишь домыслы, и чтобы быть уверенным в их хотя бы частичной правдивости, нужно собрать как можно больше данных.

На следующий день Джонатан Бейзер объявил первую половину тренировок облегченной физподготовкой и предложил явиться на нее всем тем, кто не боялся за свои незажившие раны. Я решил, что войду в число рискнувших. Как оказалось, моему примеру последовали почти все. На тренировку не явилось всего четыре участника проекта, один из которых после налета получил перелом ноги, второй – слишком глубокие ожоги спины и сломанные ребра, а у остальных диагностировали сотрясение мозга.

Посетив лазарет и убедившись, что мои ожоги успешно заживают, я отправился на плац. Погоняв участников по разминочным снарядам, инструктор принялся выдавливать из нас соки. Мы бегали и прыгали на скорость и на время, а также делали упражнения на силу и выносливость. Казалось, что программа тренировок вообще не имела четкого алгоритма и велась хаотично. По этому поводу как то заикнулся Идрис Хейтер – высокий подтянутый мужик лет сорока с проседью в висках, на что получил короткую реплику Бейзера, суть которой заключалась в том, чтобы он заткнулся.

Когда первая половина дня подошла к концу, инструктор поставил нас, запыхавшихся и потных, в одну шеренгу и выдал свой вердикт:

– Все очень плохо, доходяги. Я понимаю, что почти все из вас ослаблены каким-то травмами, но это не дает вам повода для расслабления. Я начинаю разочаровываться в тех мелких нанитах, которыми напичкали ваши тела, как праздничных уток яблоками. Если в стрельбе вам удалось показать хоть какой-то результат, то в физической подготовке вы – пустые места. С завтрашнего дня я выдам четкий план по развитию ваших тщедушных тел. Для каждого индивидуально. Все. Идите на обед. Потом встречаемся на стрельбище.