– Это ищешь? – на безымянном пальце правой руки короля сверкнуло кольцо. Мой меч. Я могу это сказать, лишь взглянув на гравировку на печатке – восходящее солнце.

– Хм, – криво усмехаюсь, сжав кулаки, чтобы унять дрожь и побороть желание сорвать кольцо с его руки. Я ни в коем случае не должен показывать свою беспомощность. – Не думал, что Вы считаете меня таким опасным врагом, что забрали единственно оружие, Ваше Величество.

– Вот уж верно, – отзывается Изокрейтс, сняв кольцо и протянув его мне. Я настораживаюсь: зачем отдавать неприятелю меч. Приступ благородства? – Это твое единственное оружие.

Точно. Он ведь знает, что Связь между мной и Деей нарушена, и, скорее всего, сам приложил к этому руку. Это скверно, если учесть, что Septimus Sensu не просто сильное чувство между двумя сердцами, но и магическая мощь. Любой полноценный венефикус сможет победить меня, в этом нет сомнения.

– Сочувствую, что все так обернулось, – брат Велиуса направляется к паре кресел у противоположной стены, и, сев, жестом указывает мне место напротив. – Я понимаю, какого это. Меня самого постигло несчастье – Олкион, моя жена, умерла. Трудно описать то жгучее чувство потери, что преследовало меня по ночам. Но со временем боль утихла. Ко всему можно привыкнуть даже, казалось бы, к самому немыслимому и ужасному.

– О чем это Вы? – невольно сжимаю подлокотник кресла, почувствовав, как лавина чувств – страха, негодования, гнева и беспомощности – окатила меня с головой. Интуиция подсказывает: за его словами кроется что-то ужасное, что принесет мне ту немыслимую боль, о которой он упомянул.

– Я пришел сюда не просто так. Я хочу кое-что тебе рассказать. Может, я старомоден, но я считаю, что доверие и честность – основа всех отношений…

– Где она, – слова практически неосознанно слетают с моих губ: сказывается напряжение.

– Она, – Изорейтс улыбается как-то печально и немного наигранно, будто он хочет, чтобы я поверил в его сочувствие. – Дея. Как я погляжу, она до сих пор нечестна с тобой в полной мере, иначе тебя бы здесь не было.

– Где мои друзья и Дея, – повторяю я, не желая слушать его гнусные обвинения.

– Друзья… – глубоко вздыхает Изокрейтс, явно переигрывая. – Это очень громкое слово, особенно для того, кто растоптал твое счастье.

– Вы о Кире? – усмехаюсь я, хоть и чувствую шевельнувшуюся во мне ревность.

– Знаешь, – обращается ко мне король Интермундуса, проигнорировав вопрос, его сине-зеленые глаза цепко ухватывают мой взгляд, – я был у своей племянницы. И после нашего разговора, мне стало казаться, что эти двое людских детишек – все, что ее интересует. Особенно юноша.

Перед последней фразой Изокрейтс делает паузу, явно за тем, чтобы понаблюдать за моей реакцией.

– И что? – стискиваю зубы и повожу плечом: мне почудилось, что мой голос слегка дрогнул, – Пусть так. Мне все равно.

– А ты не сдаешься, – улыбается король, одобрительно кивнув. – А что бы ты сказал, если узнал, что все твои чувства – вся Связь – подделка?

– В каком смысле? – теперь у меня не было никаких сомнений в дрожи моего голоса.

– В самом прямом, – отвечает Изокрейтс, словно мы говорим о совершенно обыденных вещах, – Septimus Sensu между вами – фальшивая, ненастоящая.

– Чушь! – порывисто встаю, намереваясь перевернуть все вверх дном, найти Дею и доказать этому надутому индюку, что он не прав.

– Не торопись с выводами, – брат Велиуса опускает поднятую ладонь, словно она на моем плече, и он таким образом пытается усадить меня на место, – Выслушай.

Меня тут же отшвыривает обратно.

– А у тебя есть еще что-то, кроме лжи и фальшивого участия? – пытаюсь скрыть за едким замечанием нарастающее чувство беспомощности.

– Я всегда желал вам с Деей только счастья, – начинает Изокрейтс, проигнорировав колкость. – И от всего сердца хотел, чтобы вы стали один целым, и не только потому, что вы мило смотрелись вместе. Став Связанными, вы бы ввели наш род в новую эру, точно так же, как Великие Арил Благославенная и Аргос Непобедимый.

– В новую эру? – переспрашиваю я, гоня от себя мысли о том, что конец разговора будет не таким радужным как начало.

– Без сомнения. Вы происходили из очень сильных семей, и, безусловно, стали бы самой могущественной парой венефикусов своего поколения.

– Но так и было бы, если бы ты не вмешался! – вскипаю я, снова намереваясь уйти, но встретив суровый взгляд короля, оборванного на полуслове, решаю остаться на месте.

– Я хотел помочь, – спокойно и немного холодно отвечает он.

«В России такая помощь называется медвежьей услугой, между прочим»,– вспыхивает в голове, но я предусмотрительно помалкиваю, пока король не закончит рассказ. В надежде, что мне удастся излить на него хотя бы одну треть известных ругательств до того, как его сила впечатает меня в противоположную стену.

– И как же? – почти рычу я, отбросив всю свою учтивость и спокойствие. Хоть я и намеривался не реагировать на провокацию со стороны новоиспеченного короля, тем не менее, я не в силах вежливо и холодно отвечать ему. – Заблокировав нашу с ней Связь? Внушив ей какой-то бред, из-за которого она 300 лет искала вшивого конюха?

– Так она искала его? – удивляется Изокрейтс. – Удивительно…

После, почти что секундного замешательства, мой собеседник, задумчиво потирая подбородок и как-то странно хмурясь, поднимает на меня притязательно-пристальный взгляд.

– И если все это – твой эксперимент, то он провалился. Наша Связь восстановлена. Стоит мне лишь снять ограничитель с моего сознания, и тогда сочувствовать буду я.

Угроза прозвучала по-детски глупо, но другого выбора не оставалось: я должен дать понять Изокрейтсу, что со мной шутить не стоит, а, тем более, обманывать. К тому же, нужно как-то отвлечь его от разглядывания меня. Такое чувство, словно я – подопытная крыса или генетическая мутация.

– Единственное в чем я раскаиваюсь – в том, что я лишил тебя возможности обрести счастье и покой, – Изокрейтс вздыхает и, потерев ребром ладони лоб, опускает глаза, – с твоей настоящей половиной, с той, что предназначена тебе самим Истоком. Я все испортил и, поддавшись чувствам, попытался изменить то, что должно было произойти. Видишь ли, я встретил Дею, сразу после Знаменной Ночи, и она рассказала мне, кого она увидела в своем сне. Это был конюх Леофвайн.

– Хм, – потираю подбородок, копируя выражение, блуждавшее по лицу короля минуту назад, – интересно, как простой конюх мог связаться с принцессой Первого Рода будучи человеком?

– У меня нет причин врать, – Изокрейтс хмурится – видимо, понял, что я пытаюсь задеть его, передразнивая: не знаю почему, но все его эмоции кажутся фальшивыми и картонными. Или мне просто хочется верить, что весь его рассказ – неправда? – Ты не мог этого знать, но Леофвайн был незаконнорожденным сыном Амикуса Морталиса Тертиус Лингеуса.

– Сын главы сельского хозяйства, серьезно? И я должен в это поверить? – сомневаюсь я, вспомнив благородного и доброго мужа Деметры Лингеус.

– Твое право, – отвечает Изокрейтс. – Но я говорю правду. Дея и конюх действительно стали Связанными. Она сама мне сказала.

– Допустим, что это так. Но как ты объяснишь то, что я чувствую Связь между нами, а твой конюх исчез, словно его никогда не существовало.

– Это я виноват, – признается король Интермундуса. – Я сознательно нарушил их Связь и пытался образовать Septimus Sensu между вами двоими, но это привело к большой катастрофе.

– То есть как это – нарушил? – мои брови невольно ползут вверх. – Разве такое возможно?

– Да, – кивает Изокрейтс, – еще во времена междоусобных войн венефикусы пытались найти заклинание, способное разрушить Связь. Конечно, цели у них были менее поэтичны: с помощью этого заклинания они смогли бы разрушить любой клан, противостоящий им.

– И ты использовал это заклинание?

– И да, и нет, – Изокрейтс неопределенно качает головой. – Согласно легендам, это заклинание находится в книге Истока, а это значит, что проще его заново изобрести, чем искать книгу.