Я вздохнула, просто нет слов. Если бы он не смог сдержать ту боль, то погиб бы мгновенно.

– Тебе хватит месяца до приезда родителей мальчика, чтобы полностью наладить его отношения с даром? – спросил Риан. В отличие от меня он не растерялся.

– Думаю, да. Постараюсь как можно чаще проводить с ним терапию. А так, малыш очень умен, находчив и жизнерадостен. Это хорошо, так как, имея такую силу, он легко может изменить мир. Думаю, для этого он и родился. А дар у него, если честно, немного странный… Но возможно, я неточен в своих оценках – сложно определить из-за дисбаланса магии. Заметил стихию воды, огня, воздуха и еще ментал.

– Как? – удивилась я. – Три стихии сразу? Я думала, он иллюзионист, потому что изначально видел нас с настоящей внешностью.

– Иллюзионист? – поднял брови Ноф. – Даже если это так, дар не менее сильный… А что если его дар иллюзий может создавать видимость наличия другого дара? – от этой мысли маг подскочил и стал ходить взад-вперед. – Или даже принимать его форму и имитировать магию ближайшего к нему мага. Это значит, он может стать любым магом?

– А такое возможно? – широко раскрыла глаза и удивленно перевела взгляд на Риана. Тот был не менее растерян.

– Точно не знаю, нужно изучить… Да. Я подниму старые архивы, возможно, маги иллюзионисты были с таким уровнем дара, что могли становиться даже боевыми магами.

– Лана! – услышала я радостный крик Фаунда. Он быстро ко мне подбежал и крепко обнял. Я расплылась в улыбке, усадила мальчика себе на колени и расцеловала в обе щечки. Он заметно поправился и уже выглядел здоровым и крепким мальчуганом.

– Тебе тут хорошо? – спросила я, держа его ладошку.

– Да, мы играем с Нофом, – медленно и осторожно произнес ребенок. Я улыбнулась – уже намного лучше разговаривает. – Он показывает интересные…

Тут Фаунд задумался.

– Наверное, трюки? – спросила я, и он закивал. Возможно, ему трудно говорить еще и потому, что в Южном Береге другой язык. И то, что он нас понимает, это, наверное, результат обучения нашему языку с младенчества.

– Думаю, так и есть, – ответил Риан, улыбнувшись мальчику. Тот слез с моих коленей и подошел к принцу, сел к нему и стал медленно рассказывать про синий корабль, который висит в одной из комнат, а Ноф не разрешает его трогать. Риан серьезно слушал детскую болтовню. – В следующий раз мы привезем тебе намного лучше корабль, и тогда уже дядя Ноф будет завидовать.

Маг улыбнулся:

– Семейная реликвия, какой там. Зато ему можно трогать все остальное, что захочет в доме, за исключением лаборатории.

Мы пробыли еще около часа, я прогулялась с Фаундом по весеннему парку, поели с ним мороженое. Он признался, что очень по мне скучал, и я ответила, что тоже. А после он вдруг произнес странную фразу:

– Играть не нужно: веди себя так же, как и всегда, делай все так же, как и раньше. Все равно уже все решено судьбой, – я даже удивилась тому, как Фаунд по-взрослому это произнес. – Обещаешь?

– Что именно? – удивленно спросила.

– Лана, – строго топнул мальчик ногой, и я улыбнулась, – ты королевой станешь, только потому, что ты такая. А если дашь себя поменять, то не станешь. Обещай, что не изменишься, ты должна стать…

– Хорошо-хорошо, обещаю, – ответила, пребывая в шоке – откуда Фаунду знать, что я буду королевой? Наверное, от взрослых услышал…

– Риан, а мы можем заехать, пока не поздно, в еще одно место? Ты можешь подождать меня в карете, а я схожу навещу кое-кого.

– Кого тебе тут навещать, у тебя есть знакомые в Альсонии? – удивился Риан. Я назвала адрес, и это вызвало у него еще больше вопросов, но карета направилась в нужное мне место. – Зачем тебе к Энне домой?

Я ответила, что хочу поговорить с ее бабушкой и навестить младшего брата. Попросила кучера остановить у забегаловки, дала денег, чтобы тот купил разных гостинцев. Сегодня у Энны выходной и, насколько я знаю, она гуляет с Хонди.

Мы подъехали к старому дому из нескольких этажей в нищем районе. Люди в шоке глазели на нас с Рианом, когда мы вышли из кареты и направились к ветхому зданию.

– Риан, эти районы уже давно пора обновить, – произнесла я.

– Проект в силе, за прошлый год три подобных уже перестроили. Но это не так просто, родная, как кажется. Людей на время нужно куда-то девать, а это уже немаленькая проблема, так как находятся такие индивидуумы…

– Я поняла, – улыбнулась, переступая лужу, и покрепче ухватила узел с угощениями.

Мы вошли внутрь дома, если его можно таковым назвать. Гам, шум брани, спертый вонючий воздух, пропитанный алкоголем и табаком.

За прилавком сидела, видимо, хозяйка дома, которая, увидев нас, обомлела. У нее широко открылся рот, затем она суетливо подскочила и стала кланяться в ноги:

– Божечки, как же рады видеть вас, Ваше высочество! Ваше превосходство! Чем могу служить?

– Где живет Энна? – спросила я строго, так как эта женщина ничуть меня не вдохновила своим преклонением – гниль гнилью.

– На втором этаже третья дверь справа. А зачем же вам наша голубушка? Неужто чего натворила? – она прижала ладони к щекам, непереставая охать и ахать.

Мы поднялись и прошли по коридору. Туда-сюда по нему бегали грязные дети, которые, увидев нас, в удивлении останавливались, переглядывались и тыкали пальцами. Я мысленно поморщилась: бедные дети, нужно что-то делать. Этому не будет конца, пока не попытаешься изменить самих людей трущоб. Но изменить их непросто, большинство вот так же с детства растут в такой обстановке, видят все, что только можно и нельзя, и им кажется, что это нормально, другого уже не хотят. Значит, нужно начинать с детей.

Подошли к нужной двери, и я осторожно постучала.

– Кто там? – послышался детский голос.

– Это… это… – начала я и растерянно посмотрела на Риана, не зная, что сказать.

– Мы пришли от Энны, – ответил Риан.

– Не правда, Энна в город ушла недавно и она не нанимает людей.

– Мы не наемные, мы ее друзья, – ответила я.

Наступила тишина, затем дверь слегка приоткрылась. Я увидела пожилую женщину, очень бледную и худую, увидев нас, она раскрыла дверь и постаралась сделать реверанс.

– Ну, что вы! – ответила я, остановив бабушку. Ей было заметно плохо.

– Это честь – видеть вас здесь, – произнесла она и закашлялась.

Нас впустили. Мальчик, брат Энны, оказался ровесником Фаунда, только более шустрым и умелым, потому что, как я поняла, ему пришлось рано повзрослеть. Светленький, в отличие от Энны, но с такими же, как у сестры, глазами. Бабушка Энны, мадам Шерлин, предложила нам занять стулья, а сама, извинившись, села на кровать.

– А откуда вы знаете Энну? – спросил мальчишка.

– Тинни! – пригрозила бабушка внуку. – Простите.

– Ну что вы, – я протянула гостинцы притихшему мальчику, который внимательно нас разглядывал.

– Вы же понимаете, что мы пришли не просто так, – начал Риан. – Насколько мне известно, когда-то вы были графиней.

– Верно, – грустно улыбнулась мадам Шерли, – но это прошлая жизнь.

– Я хочу вернуть титул вашим внукам, – сказала я. – Поэтому прошу вас, расскажите, что произошло, ведь часть наследства графа принадлежит им, верно?

– Верно, мой сын действительно наследник графа Эльтона Вертонкина.

– Так вы жена графа Вертонкина? – взметнулись брови Риана.

Бабушка усмехнулась. А ей ведь не так уж и много лет, просто болезнь старит. Я осмотрелась: сырые стены, окно с множеством щелей – как тут быть здоровым?

– Я по роду тоже графиня, единственная наследница. Матушка поздно меня родила, и когда я выросла и пришла пора выходить замуж, она осталась одна. Граф Вертонкин сделал предложение матушке, в котором просил моей руки. Тогда она думала, что это хорошая партия, и выдала меня. Сама же скончалась вскорости после свадьбы... Первое время все было более менее спокойно, муж часто был в разъездах. Потом он стал сначала унижать меня, а после и поднял руку... Я узнала, что граф играет в азартные игры, возмутилась – ведь так он проиграет и мое наследство. Тогда он впервые сильно меня избил. И это стало повторяться изо дня в день. А когда я узнала, что беременна, поняла, что нужно спасать не только себя, но и ребенка. Деньги уже не столь важны. Выкрасть удалось совсем небольшую сумму, хватило только на первые дни. Смогла снять небольшой домик, где и вырос мой сын, а после женился, и родилась Энна. В эту дыру пришлось переехать после смерти сына и его второй жены. Бедной моей девочке пришлось работать с пятнадцати. Хорошо, что ей удалось попасть во дворец. Но растила ее я сама, поэтому обучила всему тому, что знала.