– А, да, спасибо… ничего, это был дальний родственник. Троюродная бабушка.

– Радостно видеть, – сказал граф. – радостно видеть, когда молодые люди столь ретиво блюдут традиции и почитают семейные связи!

Я сделал печальное лицо, шаркнул ногой и некоторое время размышлял – нужно ли выходить из кабинета, пятясь, дабы не обращать в сторону вельможной особы непочтительную часть тела, но потом просто повернулся и вышел.

А засахаренных лимонов я все-таки купил – лавочка с ними стояла в десяти шагах от выхода из резиденции – тут же и камень возвращения использовал, зайдя за полосатый навес.

– Этот замок ужасно не хочет быть с нами! – сказал Акимыч, распаковывая шелковистую бумагу на коробке со сладостями. – Нас выгонят, если ты не станешь дворянином, а если станешь – нас завоюют, а если вдруг почему-то не завоюют, то тогда за неуплату взашей выставят.

– Все равно, дворянство получить надо, – сказал Ева. – раз уж такой случай.

– Как? Там бешеные условия: уважение и почитание в куче городов, подвиги какие-то, аренные рейтинги…

– Ты погоди. Само по себе владение замком такого уровня – уже заменяет часть условий, кажется. Сейчас я выйду и пойду читать, инфа про дворянство такая древняя, что секретов там, полагаю, мало, все выложено. Но вообще дворянство – это крутая штука, открывающая кучу квестов и возможностей, так что если есть хоть какой-то шанс, за него надо хвататься!

– А у нас тут Хохен зачудил, – сказал Акимыч, когда место Евы опустело и ее силуэт истаял, блеснув на прощание искорками выхода из игры.

– Как зачудил?

– А пойдем, увидишь.

Во дворе Гус с Лукасем торчали у тренировочной площадки – Гус курил трубку, которую я ему отдал, а Лукась сидел на бревнышке, подстелив носовой платок.

По кругу медленно бродил Хохен. Периодически он застывал, подняв ногу или выставив вперед руку. Судя по следам, занимался он этим уже долго.

– Вот мы и думаем, – сказал Акимыч – это он после ремонта сломался, или он это в целом на поправку идет?

– А что он еще делает?

– Ничего больше не делает. Бродит, как коза на веревочке. Иногда еще за меч хватается, ну, пытается. Глючит его, похоже, круто.

– Как поживает его сиятельство? – поинтересовался Лукась.

– Похоже, очень неплохо поживает, аж лоснится.

– Да, Люк, тебе скоро при встрече с Нимисом каждый раз нужно будет кланяться и руку к сердцу прижимать! Его дворянином хотят сделать!

– При столь тесных дружественных связях, которые существуют у нас с Нимисом, соблюдение церемоний в нашем общении будет необязательным и даже неуместным. – ответил Лукась. – Но если Нимис пожелает, я буду обращаться к нему «сир».

– Попробуй только, – сказал я. – Я тебя… я твой сюртук какао залью!

– Пока что ты пачкаешь его древесной смолой, – сказал Лукась.

Я вздохнул, встал с бревна и пошел переодеваться под тихий и словно бы неуверенный лязг с площадки.

Ева вернулась быстро и, пожав плечами на все наши рассказы об успехах Хохена, сообщила, что все куда печальнее, чем она рассчитывала.

Да, такое владение как Ка-труа требует дворянства, это все из-за деревни Бандуа, она отнесена к значимым поселениям графства. Будь у нас хоть десяток таких прыщей как Сюртэ, корона от нас ничего бы не требовала. А Бандуа расположена на имперском тракте, и пусть она сама не такая уж большая, но в данном случае это роли не играет. Что касается дворянства – то, и правда, многие требования, репутационные, скажем, снимаются, если претендент – обладатель подобного лена, но, к сожалению, многое остается.

Ева достала перо, походную чернильницу и лист бумаги.

– Сейчас запишу, пока не забыла. Десять достижений-титулов…

– Ну, это ерунда, – сказал Акимыч, – есть такие достижения, которые получить вообще делать нечего. Например, если напиться в десяти тавернах и устроить дебош, чтобы тебя оттуда вышвырнули, то у тебя получается достижение «городской пьяница», или такие достижения не считаются?

– Не перебивай, – сказала Ева, – дай сначала список составить. Такие достижения тоже считаются, но карму портят. Далее – у Нимиса должно быть как минимум по пятерке в милосердии и любезности, а также и десятка в благородстве, что у тебя с этим?

Я полез в свою статистику.

– Любезность два, а милосердие один.

– Хреново, – сказала Ева. – Но они в принципе качаются, а вот благородство…

– А благородства у меня девять.

– Откуда столько? – ахнула Ева.

– За замок дали немного, а остальное само как-то набралось по чуть-чуть

– Ничего себе, – сказала Ева, – хотела бы я, чтобы оно у меня само по себе так набиралось. Это же один из самых тугих парметров, его обычно за всякие подвиги чести и самоотречения дают.

– Ну, с самоотречением у Нима полный порядок! – встрял Акимыч. – Он вообще не жадный и все такое.

– Кроме того Нимис должен быть грамотным, без каллиграфии стать дворянином нельзя.

– У меня сороковой уже скоро, могу каллиграфию взять, все равно собирался. Надоело мне с этими голубями дело иметь.

– Допустим. Предположим даже, что мы наковыряем тебе милосердия, любезности и благородства, наберем титулов, какие попроще, один кошмарнее другого. Но последний пункт из списка достижим как луна! Как две луны! Тысяча очков аренного рейтинга!

– Ууу… – сказал Акимыч, – это без шансов, да.

– А на арене обязательно нужно одному выступать или можно командой? – спросил я.

– Один на один, два на два, три на три или десять на десять. – откликнулась Ева. – Но если ты думаешь, что на арене от нас будет сильно больше проку, чем от тебя…

– А какой у тебя аренный рейтинг, Евик? – спросил Акимыч.

– Пятьдесят, и я чуть не месяц туда таскалась, прокляла все на свете, но по квесту надо было. Там первые два десятка очков за несколько боев получаешь, лупишь нубье всякое, а потом уже грызня серьезная начинается. Не представляю, что на тысяче рейтинга делается, но уже на сотне бойцы минимум стотридцатого уровня, и не из последних.

– А нельзя, – спросил я, – взять с собой Хохена?

– На арену пускают только игроков, а неписи на стадион ходят лишь в качестве зрителей, они там ставки ставят и яблочными огрызками в тебя пуляются.

– Хохен же практически наш пет, что, петов на арену брать нельзя? А как тогда всякие каббалисты и охотники играют, они же все на петах?

– Петов-то можно, только вот Хохен не совсем пет. Да и пользы он нам никакой не принесет, на арене тебя до конца не убивают.

– Ага, – сказал Акимыч, – это как в дуэли. Остается одно очко жизни и полная парализация, отлечить тебя уже нельзя, воскресить тоже. Лежишь носом в песок, как дурак.

– А у тебя какой рейтинг? – спросил я.

– Четыре, – вздохнул Акимыч.

– Ну, тогда все! – весело сказал я. – Начинаем паковать манатки и готовимся к побегу. Я слышал, на Замулкасе делают отличный ром, нужно будет спросить у Гуса, дойдет наша «Вонючка» до Замулкаса или не дойдет.

И пошел проверять почту. Все таки мирская слава проходит очень быстро – писем мне почти уже не приходило. Два-три в час, не больше. Я их теперь даже все читал, воспитывал характер. Забрав у вихрастой сволочи пару десятков конвертов, я устроился на ступенях и погрузился в дивный мир почтовых сообщений, характер воспитывался прямо на глазах.

«Здраствуйте, Нимис! Руководство альянса «Бастарды» уполномочило меня сделать небольшое предложение вашему клану. Разговор будет приватный, поэтому обойдемся без подробностей в письме. Когда вы позволите прибыть в ваш замок?»

Я посмотрел на имя отправителя: «Шутка», отправлено с центрального почтамта Ноблиса. Это же сколько он играет, если такое имя, из одного слова оказалось незанятым при создании персонажа? Я сперва продиктовал голубю ответ.

«Да когда хотите»

А потом уже догадался пойти предупредить Еву. Это я зря, конечно, будет мне сейчас головомойка.