– А мне вот интересно, – сказал Лукась, – если Нимис такой ядовитый, то нельзя ли случайно отравиться, если, например, дышать с ним одним воздухом? Потому, что я, например, в последнее время испытываю регулярные определенные недомогания в области пищеварительной системы. До сих пор я грешил на сомнительного качества галеты и плохо прокипяченную воду, но..

– Уверена, – холодно ответила Ева, – что драконий огонь и сидение на горшке никак не взаимосвязаны. Нимис, мне нужно задать тебе несколько конфиденциальных вопросов, ты позволишь?

Я поднялся, и мы с Евой отошли за грибные заросли.

– Скажи пожалуйста, тебя ведь зовут Никита Строгин?

– Да, – удивленно ответил я. – А как ты узнала?

– Видишь ли, я выходила на несколько часов, в реальности дела были. А у консьержа в хостеле работал телевизор.

– И?

– И там была твоя мама, рассказывающая всему миру, что у нее украли ребенка и теперь убивают его в криокамере, заменив программой.

Я, к своему удивлению, грубо выругался.

– Твоя мама очень хороший оратор, убедительный. И очень красивая женщина. Эти черные волосы, этот скорбный взгляд мадонны… И она опять-таки всему миру рассказала – как тебя зовут в игре, так что любой встречный теперь может знать, что ты уязвимый коматозник. И вообще не факт, что живой человек.

– Я живой!

– Я знаю, – сказала Ева и ласково прикоснулось к моей руке. – Но твоя мама великолепна, за нее ухватятся все каналы. Я бы ухватилась, такая история соберет огромную аудиторию.

– Жесть, – сказал я.

– Да. Кстати, в сюжете еще показывают твои фотографии и видеосъемки с новогоднего праздника в больнице. Ты там еще совсем мальчик.

– Это там, где я лысый, почти голый и в шапочке Санты подключен к десятку аппаратов? Зачем!? За что она со мной так?

Я ударил кулаком по шляпке гриба.

– Я должна была тебя предупредить, – сказала Ева.

– Да, – сказал я, – спасибо.

– Чего грустный такой? – спросил Акимыч топая рядом. – Из-за исчезалки своей переживаешь? Брось, нормальный скилл! Только бестолковый немножко.

– Да, – ответил я. – Из-за нее переживаю.

– Не переживай, ничего не поделаешь. – откликнулась идущая за нами Ева. – Навыки такая вещь, мы их не выбираем.

– Вообще выбираем, – возмутился Акимыч. – Я вот все навыки знаю, какие фехтовальщик может получить. Это просто у Нима такой класс, которым никто не играет, поэтому и про навыки ничего не известно.

Да, – мягким голосом сказала Ева, – у Нимиса сложный класс. Но Нимис молодец, и очень хорошо справляется.

Мне не нравились добросердечные нотки в голосе Евы. Это как раз то, чего я не хотел и боялся. Чтобы друзья, глядя на меня, видели лысого мальчонку с жалобными глазами. Эх, мама, мама! Я знаю, ты хочешь как лучше.

На этом уровне подземелья было уже так темно, что зелья не справлялись. Поэтому мы с Лукасем несли фонари, у остальных руки были заняты оружием.

– Теперь идем тише, – сказала Ева, – враг рядом.

Враг обитал в пещере, в которой сверху и снизу навстречу друг другу росли монструозные, поблескивающие кристаллами каменные сосульки. Сталактиты и сталагмиты. Между этими сталактитами и сталагмитами скакал, порхал и ползал такой бестиарий, что смотреть можно было бесконечно. Здесь были женщины на утиных лапах и с хоботами, летающие рыбы с птичьими лицами, сращенные попарно змеи с мускулистыми ногами и львы, вырастающие из черепашьих панцирей. Ближе всего к нам рылся в каменных отбросах зверь, похожий на большого ежа с длинной присоской вместо морды.

– Этому яд бросать бесполезно, ему приманку нечем жрать.

Ева подкинула на ладони шарик, один из тех, которые мы слепили перед походом из растертых галет, разодранной колбасы и моей крови.

– Сейчас проверим.

Шар подкатился под морду псевдоежа, тот изогнул присоску и гулко зафыркал. Из-под его брюха отвалились полдюжины колючих мешков, которые атаковали приманку, разорвали ее на части и побежали обратно под брюхо к маменьке. Не добежал никто. Псевдоеж горестно взвыл, встопорщил иглы, став раза в три больше, и рванул к нам, а мы рванули от него, так как тактики мы как-то обсудить не успели.

– Сглаз на него! – закричала Ева

– Висит!

Добежав до застывшего в конце тоннеля Хохена, мы обогнули рыцаря, и я уже отставал – с благими целями пожертвовать собою во имя коллектива, – с тоской вспоминая расстояние до кладбища. Раздался лязг меча и сочное чавканье, обезглавленный еж, заливая все кровью из отрубленной шеи, сделал еще несколько шагов и упал громоздкой тушей, растопырив длинные иглы во все стороны.

– Опять мы без лута, – вздохнул Акимыч.

– Вы видели?! Вы видели?! – Лукась аж приплясывал вокруг ежа. – Сир Хохен сам вмешался в бой, не дожидаясь ничьих смертей!

– С одной стороны это прогресс и хорошо, – сказала Ева, – с другой, если он теперь будет лезть в бой, то у нас не получится нормально сражаться.

– Ага, – ответил Акимыч, – а сейчас мы так нормально сражаемся! Особенно сейчас сражались шикарно.

Сир Хохен пялился на нас пустыми черными прорезями забрала и выглядел таким же неживым, как и всегда.

– Может, у него к таким ежам какая-то личная неприязнь? – сказал Акимыч. – Давняя травма из далекого прошлого? Люк, может попробуешь с него хотя бы шкуру успеть снять, с ежа-то? Она смотрится как что-то, что прилично загнать можно.

– Способностей не хватит. – сказал Лукась. – И вообще разделочный нож погиб во время уничтожения нашего имущества в Мантисе, а нового мне никто не купил и не подарил.

Следующими на очереди были два крысюка, которые выглядели как совершенно нормальные крысы, только очень большие и рогатые. Этим явно поплохело, когда они сожрали отравленную приманку, тем не менее, они развернули к нам тупые морды и потопали, покачиваясь, в битву. Видимо, мы опять побежали бы, но тут Гус с хряканьем выскочил вперед и принялся орудовать копьем.

– Лечи его! – крикнула Ева Лукасю и поспешила присоединиться к драке белым вихрем молний.

Рядом крутился Акимыч, высоко подпрыгивая и сжимая шпагу двумя руками, он пытался проткнуть крыс сверху и довольно ловко уворачивался от вялых взмахов когтистых лап.

Ну а я? А я что? Я стоял, держал фонарь – освещал ребятам поле деятельности. Тоже, между прочим, очень важная функция. И уверен, что именно мой сглаз поспособствовал тому, что из боя все вышли практически без единой царапины.

– Так тоже пойдет, – сказала Ева, отдуваясь, так как делала дыхательные упражнения для восстановления маны. – Гус Гаффи, ты прямо молодец, но все-таки будь осторожнее, это тебе не осьминожки на рыбалке. Так, что там дальше? Это что у нас из стены торчит?

– Похоже на помесь червя с пуделем: уши кудрявые и тело кольчатое.

– Говорила же, альвы ублюдки конченые, – кивнула Ева, перехватывая посох поудобнее. – Кстати, судя по концентрации кошмаров, мы уже где-то неподалеку от мастерской здешнего главного затейника.

– А у альвов есть мастерские?

– А ты думал он это все на коленке сочиняет? Все ручками, ручками, если, конечно, у этого альва ручки есть.

– Что, бывают альвы без рук?

– Без всего бывают. Они же духи, кто там разберет, что у них есть, а чего нет.

Пещеру кошмаров за день мы зачистить все же не смогли, основная задержка случилась из-за Акимыча, который пал смертью храбрых и растоптанных, попав под атаку бронированного жука. Пока мы ждали, когда Акимыч воскреснет и сумеет до нас добраться, Ева опять достала карту сокровищ.

– Как мы там, сильно продвинулись?

– Непонятно. Крест стал полупрозрачным и расплылся вот над этой областью. Тут целая система пещерных залов и как теперь этот клад искать… Эх, как бы нам сейчас не помешал высокоуровневый археолог! Им клады и артефакты сами в руки идут, на археологической панели высвечиваются, а нам придется тут все ручками обшаривать, с не самыми сильными шансами на успех.