– Идите все сюда! – дрожащим от волнения голосом сказала Ева.

Дверь святилища выходила в небольшую пещеру, освещенную самым настоящим дневным светом, льющимся из маленького отверстия в ее своде.

– Гус, подними туда Акимыча. Акимыч, ты смог бы вылезти?

Акимыч высунулся в отверстие, и на пол упало несколько камней, а потом посыпалась земля.

– Ух ты! – завопил Акимыч. – Я отсюда Шоан вижу! И даже большой собор! Вообще без проблем! Все вылезем, тут все шатается… и даже не так высоко!

Мы вернулись в святилище и начали осматривать его уже хозяйским взглядом.

– Ходок пять наверное придется совершить, – сказал Акимыч. – Или десять. Он попробовал поддеть пальцем обшивку стены.

– Только нужно будет вернуться сюда с ломами и резаками. Ничего-ничего, все перетаскаем потихоньку. А алтарь можно будет прямо сейчас прикрепить на спину Хохену, как рюкзак. Обмотаем какими-нибудь тряпками, чтобы никто не разглядел… треножники кувалдами сплющим – и в инвентарь. Люк, ты слышишь, мы богаты… У тебя будут саквояжи из кожи дракона!

– А не тяжеловаты будут? – поинтересовался Лукась.

– Ну, тогда еще из кого-нибудь. И я лично куплю тебе двенадцать пар шелкового исподнего. Ребята, как круто, я не могу!!!

Я тоже очень радовался, но мне было как-то немножко и грустно. Это затерянное в горах святилище казалось таким строгим, таким изящным, таким совершенным, что образ Акимыча с ломом и молотком явно отдавал варварством и кощунством. Я подошел к алтарю, погладил его блестящую прохладную поверхность и кинул на него монетку – хоть одна жертва пусть будет на нем принесена.

«Вы совершили освящение алтаря Злой Девки.

Вы получаете статус жреца Злой Девки

Религиозное служение +10

Мудрость +2

Хитрость +2

Удача +5»

– Нимис! Твою бабушку через колено! Ты что опять учинил?!! – голос Евы звучал как-то особенно звонко и резко.

Святилище вздрогнуло, и нас вдавило в белый пол. Полет продолжался меньше минуты, после чего из тонких прорезей, которые, оказывается, пронизывали купол храма, засиял солнечный свет.

– Что произошло? – спросил Акимыч, вставая на четвереньки.

– А произошло то, что мы были миллионерами целых пять минут. Этот придурок активировал алтарь и теперь это все собственность чертовой богини!

– Ребята! – сказал я. – Простите меня! Я же только монетку кинул! Я же не знал! Не думал…

– Ежу понятно, что ты не думал,– сказала Ева таким злым голосом, что мне захотелось провалиться обратно сквозь гору. – Ты вообще-то религиозный служитель, у тебя работа такая – алтари освящать! Клирик безмозглый! Ты же понимаешь, что теперь никто и никогда не сможет отколупать здесь и кусочка бальмы без того, чтобы его на месте не убило? Матка Боска, это же надо было все так бездарно прогадить!

– Ну пожалуйста, простите меня! Я сделаю все… Не знаю что я сделаю. Я сутками буду рыбу ловить и вам деньги раздавать! И мы обязательно что-нибудь еще придумаем!

И тут я исчез.

Она сидела на таком же алтаре, как и тот, что остался в святилище. Только этот был сделан из белого камня, такого древнего, что казался изъеденным. Она сидела, обхватив руками согнутое колено и свесив вторую ногу с алтаря, раздвигая носком ботинка сухие стебли белой травы. Этой же мертвой травой было покрыто все поле вокруг до горизонта, и там, где по ней пробегал ветер, раздавалось далекое шуршание, похожее на звук неровно работающего часового механизма.

Она была высока и красива. Очень красива. Она повернулась ко мне, и я увидел, как ее уши вытянулись и порыжели, а на лоб мягкой волной спустилась черно-рыжая челка.

– Пожалуйста, не надо, – сказал я.

– Я принимаю тот облик, который тебе приятен.

– Спасибо. – сказал я, – Но лучше не надо.

Сидящая на алтаре изменилась. Теперь ее сияющие зеленые глаза сверкали из-под черных прямых волос, а очень красные губы изогнулись в лукавой улыбке.

– Ваш настоящий облик тоже прекрасен.

Она хохотнула, показав белоснежные острые зубы

– У меня нет своего облика. Этот я позаимствовала у одной риверрийской торговки крабами. Там, на побережье в подводных гротах водятся крабы с пестрыми панцирями. Обычно на панцире три или четыре пятна. Но если на крабе пять пятен, они считаются счастливыми, потому что их коснулась, дескать, рука богини удачи.

– Вы их действительно касаетесь?

– Думаешь, мне больше делать нечего? Но эта смешная девчонка иногда рисует на панцирях недостающие пятна соком черники и подкладывает в корзины покупателям, которые ей понравились. Чтобы те обрадовались, увидев, что у них на обед счастливый краб.

– Сок же исчезнет при варке.

– Она этого не знает. Она крабов не ест и, соответственно, никогда их не варила, – ей их жалко.

Не знаю, откуда тут брался свет, потому что солнца здесь не было, только бескрайнее бледное светящееся небо.

– Ты вернул мне мое святилище, – сказала Злая Девка, спускаясь с алтаря и потягиваясь. – Оно было обещано мне. А боги, знаешь ли, очень не любят, когда им не отдают то, что им было обещано.

– Я на самом деле не хотел, —сказал я, – это случайно получилось.

Зеленые глаза ожгли меня неожиданно ледяным взглядом, после чего богиня снова рассмеялась.

– Теперь ты ждешь от меня награды?

Я пожал плечами.

– Я ведь с тобой уже расплатилась – расплатилась собой.

Я хотел было возмутиться, но потом вспомнил про «Удача +5» и не стал.

– Как ваш жрец – я что-то должен делать?

– Да, каждый день ты должен, раздевшись донага, купаться в утренней и вечерней росе… да шучу я, шучу. Хотелось просто опять посмотреть на твою недоуменную рожу. Нет, жрец Нимис Динкан, богине удачи не служат в храмах и не вымаливают у нее даров в обмен на богатые жертвы. Я не продаюсь и не покупаюсь.

– А зачем вам тогда святилище?

– Пусть будет, – пожала она плечами, – Все-таки недвижимость. К тому же забавно будет глядеть на всех этих толстяков, которые станут, пыхтя, взбираться по десяти тысячам ступеней, чтобы пожертвовать несколько грошей в обмен на здоровье и богатство. Я люблю смеяться.

Тут она нахмурилась, прислушавшись к треску травы.

– Тебе пора возвращаться. И запомни, я не умею быть благодарной, я не умею быть справедливой, но иногда я умею награждать.

Богиня узкой ладонью хлопнула меня по плечу, и я провалился сквозь землю.

– И где ты был, позволь узнать? – спросила Ева, скрестив руки на груди. – Мы тут битый час дергаемся!

– Ну не час, Евик, – сказал Акимыч. – минут десять, не больше.

– «Битый час» – это фигура речи!

– Я был на аудиенции у Злой Девки.

– О! Она тебе что-нибудь дала?

– Нет. Она сказала, что не умеет быть благодарной.

– Ну, конечно, отхватила на халяву бальмы тысяч на семьсот, не меньше… Ладно, пойдемте отсюда, сил моих нет больше на это псячье святилище пялиться.

Мы открыли дверь, и Ева даже вскрикнула. От порога святилища, стоящего на вершине поросшей зеленью высокой горы, вниз, извиваясь, вела бесконечная каменная лестница. На первой же ее каменной площадке был водружен огромный сверкающий сундук. Сделанный из тяжелого даже на вид золота, украшенный разноцветными каменьями с кулак величиной, с округлой, заманчиво приоткрытой крышкой – сундук заливал золотыми всполохами камень вокруг себя.

– Что это? – спросил Гус.

– Думаю, это наш клад.

– Невероятно, – сказал Лукась. – Один сундук сам по себе целое сокровище.

– Увы, – сказала Ева, – сундук исчезнет, как только мы его опустошим. И давайте-ка быстро-быстро опустошать его в ритме пасодобля.

Она спорхнула по лестнице, откинула крышку, начала быстро вытаскивать из сундука содержимое, запихивая его в инвентарь. Центр системных уведомлений запестрел сообщениями в стиле «Кольчужные сандалии пьяного монаха» и «Кувшин Аль-Тавирского ценного пойла».

– Что стоите? Быстро! Вытаскивайте все и выгребайте, потом разберемся!