– Спасибо за все! – успел я сказать растворяющемуся в воздухе варлоку и пошел искать голубя.

Ответ пришел утром, после завтрака. Кеурон Кеулар, секретарь Его Сиятельства поздравлял меня с достигнутым успехом и предлагал, раз уж я нахожусь в Ноблисе, сегодня же прибыть в графскую канцелярию для подтверждения своих достижений, и, если все пойдет хорошо, то, возможно, сегодня же удастся выбить дворянскую грамоту из румийской администрации, там уже все готово, дело за подписями. Увы, но Его Сиятельство не сможет встретиться со мной лично, ибо пребывает в отъезде с государственной миссией, инспектирует фазаньи угодья шандийской заповедной рощи.

Меньше всего на свете я переживал о невозможности встречи с Его Сиятельством, в том числе и потому, что мой скудный гардероб после всех этих арен и достижений пришел совсем в плачевное состояние, денег хватило лишь на приобретение самых простых, зато чистых и целых вещей, а являться на встречу с графом в серых шерстяных штанах за два золотых и в холстинной рубашке за пятьдесят серебра мне как-то совсем не хотелось. Я, конечно, смиренный Нимис, но не настолько же.

В канцелярии пришлось проторчать часа три на жестком стульчике в коридоре, там я впервые увидел почтовых голубей фельдъегерской службы – они порхали по коридорам в жилетках с серебряными галунами, размерами смахивали на откормленных гусей и вид имели совсем уж наглый.

Наконец господин Кеулар вручил мне с поклоном пергамент при красных сургучных печатях. Пергамент вспыхнул у меня в руках.

«Вы получили достижение «Дворянское звание». Отныне вы можете именоваться «Сир Нимис, владетель Ка-Труа»

Я потом на скамейке в парке поигрался со своими титулами. Чуть было не оставил «Сир Нимис, Смиренный Лиепайский морж», потом подумал и вернул все как было. Нимис Динкан, так Нимис Динкан. Не так уж часто я видел игроков-сиров, тот же Шаандри был просто Шаандри Алексаа, а у него, небось, кроме дворянского звания еще и титул дворянский есть, какой-нибудь кавалер или виконт, орнамент у его ника был куда богаче, чем у моего сейчас. Но, видимо, в Альтрауме некруто считается этим щеголять. Тем более при моем сороковом уровне с «сиром» расхаживать – это самому себе на голову неприятности звать, редкий игрок удержится от того, чтобы такому «сиру» вразумляющего пинка не дать.

Я задействовал кристалл возвращения к клановому столбу прямо из парка графской резиденции, благо уже успел вкусить прелести своего нового состояния: патрулирующие парк охранники больше не смотрели на меня тяжелым подозрительным взглядом, даже невзирая на мой затрапезный вид. В прежнем звании меня бы уже сто процентов заставили бы давать отчет: что я здесь делаю, да почему праздношатаюсь, а то уже и вовсе тащили бы выкидывать за ворота резиденции.

Изменения в замке Ка-труа просто бросались в глаза. Стражники в табардах с нашими цветами – зеленый с желтым – стояли у распахнутых ворот, откуда со скрипом выезжали три большие телеги, набитые мешками и корзинами с овощами. В последней телеге высилась гора клеток, в которых за деревянными прутьями сидели мрачные курицы и жирные перепелки.

– Сир Нимис? – почтительно спросили сзади.

Я обернулся. Передо мной стоял дворецкий. Я сразу понял, что это дворецкий, потому что на нем была хотя и скромная, но явная ливрея, и вид у него был типичного дворецкого, и значок у него был – «Фрей, дворецкий Ка-труа.»

– С возвращением в замок, сир! Должен сообщить, что согласно вашему договору аренды я не имею чести служить непосредственно вам, но надеюсь, что пребывание в замке доставит вам удовольствие. У вас есть с собой багаж?

– Нет, Фрей, спасибо, у меня нет с собой багажа. А вы не знаете где наши? Ну, члены клана «Зеленый Лист»?

– Уважаемые арендаторы не дают мне отчета о своих действиях и перемещениях, – поклонился Фрей и пошел втолковывать что-то слуге, с унылым видом оттирающему тряпкой на палке следы копоти на стене у почтового насеста.

Я обошел замок. Да, здесь многое изменилось за эти полторы недели. В конюшнях ржали лошади, в перестроенной кузне бухали молотками, дыры в брусчатке, там, где раньше после дождя так весело плескались лужи, были заделаны новым, чистым камнем, а тренировочный плац был расширен: кроме нескольких тренировочных манекенов у стены стояли щиты с мишенями, высился столб для упражнений в верхолазном искусстве, даже турник имелся. Всюду со страшно деловым видом сновали незнакомые мне игроки и неписи. Какая-то растрепанная девица с большой раскрытой бухгалтерской книгой кричала перед амбаром: «Ячменя сто семнадцать полуторных мешков, девяносто шесть двойных мешков с пшеницей, картофель весь пока сгребайте в кучу!» Рядом с ней бродил туда-сюда по краю плаца сир Хохен, никак не отреагировавший ни на мое появление, ни на дружеское похлопывание по железному локтю, – Ну, я вижу с тобой все в порядке, – сказал я и отправился на третий этаж разыскивать наших.

Обнаружил я там только Акимыча. Он валялся на диване в моей бывшей гостиной и, что удивительно, читал. Обрадовался он мне ужасно, с облегчением откинул книжку, которая оказалась «Кухонными прибаутками бабуси Меган».

– Так что, ты теперь аристократ? Ну-ка покажи титул. Ох, как круто! Сир Нимис, владетель Ка-труа! А что ты так вообще не ходишь? Я бы ходил. Ева читала нам, как тебя там мучали, это вообще угар! Я боялся, ты удерешь. Тебя правда в котле варили?! Ааа!!!… Наши? Лукась где-то шляется, Евик, небось, в библиотеке, как всегда, а Гус только что был… послушай, это не он из евкиной комнаты храпит? Точно он. Вот она разозлится, когда узнает, что он опять на ее кровать завалился!

Евы в библиотеке не было, и тогда Акимыч предположил, что, наверное, ее в лабораторию все же пустили.

– Она дня три очереди ждала, злая была, как черт. Если она там, то к ней сейчас лучше не соваться.

Мы спустились в столовую, и там я к своему удивлению обнаружил целый ряд соломенных торговцев с их тележками, рты у торговцев были заткнуты аккуратными кожаными кляпами. Я посмотрел меню у нескольких тележек: супы, салаты, вторые блюды, напитки – строго безалкогольные. Цены вполне умеренные, за золотой можно плотно поестьь, еда простая, – макароны, картошка, сосиски – но с приличными уровнями . За столами обедали несколько десятков людей и неписей, все в основном в рабочей одежде.

– Интересно тут устроено, – сказал я Акимычу. – Получается, «Бастрады» своих же работников за деньги кормят?

– Ну, а почему и нет, – пожал плечами Акимыч. – на здешней кухне пол-дюжины поваров все время толчется, заодно торговлю качают. Хочешь, прогуляемся до ферм, Лукась наверняка там. Он, кажется, за одной цветочницей приударяет.

– Да ты что?! Лукась?!

– Ну, а то! У нее что-то с печенью и позвоночником. Они постоянно какие-то мази и притирки обсуждают.

– А… – сказал я, – тогда верю. И что, мы прямо можем спокойно выходить из замка? Нас не пристрелят?

– Ты про наших врагов? Хрен-то там! Бастарды явно всем дали понять, что не потерпят никаких безобразий на управляемой ими территории, только одна шайка мобов-разбойников на западном берегу орудует, но они низкоуровневые, да их и то порядка ради ежедневно зачищают. Тут, милый мой, можно с тележкой, полной золота бегать, никто и руки протянуть не посмеет, патрули всюду. Бастардам, знаешь, не хочется, чтобы их караваны грабили.

Мы вышли из замка и потопали к фермам.

– Ну, а так тоска, конечно. Вечером, как соберемся, Гус зевает, Лукась все про свои коленки талдычит, распухли они, видишь ли у него. Евик на весь мир обижена, как-то не так с ней «Бастарды» обходятся. Ну, это понятно, ей смотреть как «Бастарды» наше добро вереницами телег на рынок отправляют – нож острый. Она так-то человек хозяйственный. Я ей говорю: «Ев, ну какое оно «наше», если мы с ним сами управиться не можем». Ты посмотри, Нимка, сколько «Бастарды» сюда народу нагнали! Арендаторов, кстати, они с других ферм и виноградников тоже выставили. У кого какие дырки в договорах нашли, кому просто неустойку заплатили. У «Люпусов» тут все на доверии было, взаимном. Ну, вот арендаторы и утерлись. А так, нам тут нормально, только делать нечего. Я даже думал сороковой взять на барсуках каких-нибудь и земледелию выучиться. Если батраком к ним на ферму пойти, то оно и прокачается быстро… а то и вовсе пасечником стать круто было бы, но Ева говорит, даже не думай, говорит, мы отсюда все равно уедем, потому что, говорит, сил у нее на все это глядеть нет.