— Да, пожалуй. Ненасытная сучка, — ворчит она, уходя.

— Да, ну… мы обе знаем, что ты все равно проиграешь следующий раунд.

После того, как Кэсси уходит в туалет, я встаю напротив бильярдного стола и наблюдаю за людьми — мое любимое занятие. В детстве мы с Максом делали это всякий раз, когда были на людях. Мы пытались придумать истории жизни людей и решить, какая работа, по нашему мнению, им подходит. Макс всегда придумывал такие нелепые истории и профессии, которые заставляли нас смеяться. Я думаю, он делал это специально, чтобы заставить меня смеяться.

Не могу побороть грусть, которая возникает при воспоминании о хороших временах с моим братом. Скучаю по ним, и мне просто хочется, чтобы сейчас он был таким же. Чтобы он не чувствовал бремени, связанного с уходом моего отца, но, думаю, прошлое не изменишь.

Нахмурившись, подавляю в себе эти чувства и возвращаюсь к осмотру бара. У бара стоит парень, весь в масле и жире, с грязными руками. Это наводит меня на мысль, что он, вероятно, механик или работает на каком-то оборудовании. Есть еще одна дама, которая принесла с собой портфель и одета в брючный костюм, вероятно, адвокат или деловая женщина. Хотя, если бы здесь был Макс, он бы сказал, что она проститутка под прикрытием, а ее портфель набит разного уровня странными секс-игрушками, но это же Макс.

Я так увлеклась наблюдением за людьми, что не замечаю парня, идущего в мою сторону, пока он не оказывается прямо передо мной. У него кокетливая, сексуальная улыбка, от которой, не сомневаюсь, у всех девушек трусики становятся мокрыми, но не у меня. Он кажется мне смутно знакомым, но не помню, где я могла видеть его раньше.

— Привет, — начинает он, но тут же замолкает, когда на его лице появляется выражение узнавания. — Подожди, почему у меня такое чувство, что я откуда-то тебя знаю?

— Я не уверена. Как тебя зовут? — спрашиваю я, пытаясь понять, где видела его раньше. Он выглядит старше, чем студенты в университетском городке, но не могу точно сказать.

— Харрис.

— Кажешься знакомым, но я все еще не уверена. Меня зовут Сойер, — говорю я, протягивая руку для рукопожатия, и тут еще несколько парней направляются в нашу сторону с напитками в руках.

— Харрис, что ты здесь делаешь, приставая к даме. Дай ей спокойно поиграть в бильярд, — раздается радостный голос у нас за спиной. Почему он звучит так знакомо?

Я оборачиваюсь, а там Тревор с той ночи в «Атлантиде». Оглядываясь на Харриса, понимаю, почему он показался мне знакомым. Он, должно быть, тоже это понял, потому что улыбается так широко, что ему, наверное, больно. У него также загадочный вид, будто знает что-то, и это пугает.

Обернувшись, я улыбаюсь ему.

— Привет, э-э, Тревор, верно? — спрашиваю я, когда он обнимает меня.

— Да, хорошая память. Как поживаешь?

— Отлично. На самом деле мы с Харрисом как раз пытались выяснить, почему показались друг другу знакомыми, но ты только что помог нам разгадать эту загадку. — Я смеюсь, прежде чем повернуться обратно к Харрису. — И судя по выражению твоего лица, ты тоже вспомнил?

— О да, вспомнил, — говорит он, подмигивая и озорно ухмыляясь.

Харрис, Майлз и Тревор все здесь, но я не вижу ни Рекса, ни другого их друга, имени которого не помню.

— Ну что, Сойер, хочешь сыграть партию в бильярд? Или ты кого-то ждешь? — спрашивает Харрис, оглядывая бар.

— Я за, просто ждала свою подругу Гвен, но она все еще у музыкального автомата, и не вижу, чтобы она ушла в ближайшее время. Полегче со мной, я — неудачница. — Я смеюсь, это, к сожалению, правда. — Так мы с тобой вдвоем или будем играть в команде?

Когда заканчиваю свой вопрос, замечаю, что Тревор пристально смотрит через мое плечо.

— В командах. Харрис, найди себе напарника, — раздается хрипловатый голос у меня за спиной. Я бы узнала этот напряженный, хрипловатый голос где угодно. Голос, который шептал непристойные словечки в моих снах почти каждую ночь с тех пор, как впервые услышал его в «Атлантиде».

Рекс.

Я поворачиваюсь к нему, удивляясь, как быстро двигаюсь, почти выбивая напиток из рук Тревора, но тот только смеется. Почти невозможно не улыбнуться, увидев Рекса снова, особенно когда он выглядит так чертовски сексуально. Пусть у него все еще сварливое лицо и вид, будто он ненавидит весь мир, но, черт возьми, в джинсах выглядит чертовски хорошо.

Не часто увидишь мужчину, который так сексуально смотрится в «Ванс», темных джинсах и черной футболке, которая облегает его, как перчатка. Сегодня он выглядит невероятно хорошо, его мускулы выставлены напоказ, что заставляет меня усомниться в том, что он вообще покидает спортзал.

Черт. Это Рекс.

Тот самый мужчина, которому я подарила приватный танец несколько недель назад.

Теперь он здесь, передо мной, демонстрирует все свои восхитительные мышцы, которые были спрятаны под пиджаком, когда видела его в последний раз.

Чтоб меня черти драли.

Наверняка Рекс из тех мужчин, которые могут поднять тебя, прижать к стене и овладеть тобой. Он, вероятно, из тех, кто берет все под контроль. Из тех, кто больше показывает, чем говорит, и мне чертовски нравится образ, который возникает у меня в голове. Это так чертовски сексуально — представлять, как он овладевает мной. С легкостью вертит мной.

Должно быть, я некоторое время молча глазела на Рекса, потому что позади меня послышалось хихиканье. Очевидно, Тревор находит это забавным.

— Привет, — это все, что мне удается вымолвить Рексу, когда он стоит рядом со мной, держа в руках кий.

— Привет, Сойер, — отвечает Рекс. — Ты разбиваешь, или я?

Харрис и Тревор накрывают на стол, а мы с Рексом разговариваем в стороне.

— Я разбиваю, — говорю я без колебаний. — Не хочу, чтобы ты все испортил.

Он стоит, прислонившись бедром к столу и скрестив лодыжки, и смотрит на меня, приподняв бровь. Наверное, думает, что я просто издеваюсь над ним и понятия не имеет, о чем говорю.

— Тогда после тебя. Не облажайся.

— Побеспокойся лучше о своих собственных ударах, а не о моих, — бросаю я, подмигивая.

Подойдя к столу, вижу, что Кэсси вернулась, болтает с друзьями Рекса, а Гвен все еще борется за этот чертов музыкальный автомат. Видимо, она проиграла этот раунд, потому что начинает играть старая песня Алана Джексона.

— Что за чертовщину крутят по автомату? — стонет Рекс.

— Это Алан Джексон. Парень вон за тем столиком сзади продолжает включать кантри, а Гвен пытается выстроить все так, чтобы мы слышали только лучшее из лучших, легендарную классику хард-рока. Похоже, она проиграла этот раунд. Наверное, кончились доллары.

— К черту это, — восклицает Рекс, вытаскивая бумажник. — Скажи ей, чтобы вернулась сюда и забрала деньги. Выкупи остаток ночи. Я не могу больше слушать это дерьмо.

Рекс кладет стодолларовую купюру, на которую я просто смотрю.

— Я серьезно, иди и передай ей.

— Я пойду и отдам ей, тогда, может, она вернется сюда, а не будет неловко флиртовать с парнем с плохой музыкой, — вставляет Кэсси из-за стола рядом с Майлзом.

Я могу лишь беспомощно глазеть на Рекса. Что-то в нем есть такое, что я не могу расшифровать. Он, конечно, ворчливый, но у меня такое чувство, что это еще не все. Такое ощущение, что это фасад, то, что люди видят снаружи, не позволяя им по-настоящему понять или сблизиться с ним.

Это интригует.

Вернувшись к реальности, понимаю, что все все еще ждут, когда я сделаю брейк. Выстроив удар, бью по шару кия, заставляя шары разлететься. Три шара попадают в лузы, каждый из них полосатый. Подняв глаза на Рекса, вижу, что он наблюдает за мной. В его глазах что-то мелькает, но не могу понять, что именно.

— Черт, девочка. Наверное, мне следовало попросить тебя быть полегче со мной, — говорит Харрис из-за стола.

— Думаю, ты прав, — говорю я Рексу.

— Вы, ребята, позволили ей разбить? Тупицы. Я уже проиграла три партии против нее. Каждый раз приходилось покупать раунд. Такими темпами к концу вечера я останусь без гроша в кармане, так что, думаю, мне стоит поблагодарить вас за то, что вы дали моему кошельку передышку, — говорит Кэсси, с усмешкой возвращаясь от музыкального автомата.