— Ева!

— Сердце, — прошептала тайга единственное слово.

Он закрыл глаза, заглянул в свое сердце. Ева была там, внутри, выкрашенные в зеленый волосы, джинсы с дыркой на колене. Он открыл глаза.

На другой стороне реки стояла Ева. Далеко.

— Ты очень далеко, — прошептал Сибиряк.

— Это близко, — ответила тайга.

Он посмотрел на черные воды реки, река посмотрела на него черными глазами вод.

— Я не смогу перебраться к ней, — покачал головой Сибиряк. — Евы давно нет.

Он снова посмотрел на ту сторону, и Ева ответила ему: «Это просто выбор. Ты можешь все, если выберешь свое сердце».

Сибиряк услышал ее шепот сквозь шум воды и деревьев. Он почувствовал, как за его спиной раскрылись и набрали силу широкие крылья. Он вытянул белую шею. Сибиряк поджал под себя одну ногу, потом другую. Стерх — белый журавль севера. Ветер гладил его перья. Он взмахнул крыльями, разбежался, оседлал ветер, который только что ласкал его.

Невысоко. Почти над самой водой. Журавль севера летел к противоположному берегу. Великая Лена подняла волны, касаясь его ног, обдавая ледяными брызгами, а ветер то ложился ему под крыло, то отпускал свои невидимые руки, и Стерх проваливался вниз, не в силах поймать поток. Черные концы его крыльев сливались с ночью, а белое тело вторило луне. Он почувствовал, что лежит на воздухе, как иные лежат на своих постелях. Надежно, уверенно, он летел к Еве, что ждала его на том берегу. Тайга, однажды увидев ее, сохранила ее в своей памяти на тысячу лет.

Но когда Сибиряк приземлился, Евы уже не было. Его длинные ноги коснулись влажных прибрежных валунов, обточенных водой и ветром. Он огляделся и все понял. Евы никогда здесь не было. Прошлое осталось в прошлом, и ничто не в силах повернуть время вспять. Но тайга научила его летать. Лес был мудр, он читал в сердце Сибиряка, знал каждую его тайну, каждый страх, каждую слабость, каждую надежду.

Сибиряк прошелся по берегу, поводя крыльями. Кое-где между камнями лежал снег. Он опустил клюв в его холодную белизну. Тайга зашуршала.

«Ты научила меня летать», — подумал Сибиряк и склонил голову на длинной шее к самой земле в знак благодарности. — «И все-таки жаль, что Евы здесь нет…»

Сибиряк знал, что без любви человек не в силах побороть свой страх. И если бы он не увидел Еву на другом берегу, то навсегда остался бы на той стороне, недвижимый, скованный, бескрылый. Без любви ему не хватило бы смелости стать тем, кем он должен был стать.

Еще долго белый журавль севера кружил над тайгой, пока ветер не принес его снова к каменной гряде, туда, где стоял его самолет. Сибиряк почувствовал тяжесть ботинок, жесткую ткань летной формы, перчатки на своих руках. Он запрыгнул на крыло, влез в кабину. Самолет обратил сопла вниз, заурчал, как прирученный тигр. Остаток ночи Сибиряк провел в небе. Теперь он чувствовал, что они с самолетом стали одним целым. Летчик ловил ветер, летел к звездам и спускался к темным деревьям, поднимал волны в реке, приближаясь к самым ее водам.

В своем кабинете маршал Титов с удовлетворением следил за синей точкой на мониторе браслета. Точка перемещалась по карте, кружилась, бесстрашная, завороженная полетом.

— Будто стерх танцует, — улыбнулся маршал. — Белый журавль севера.

— Ты справишься. — Туяра пришла проводить Сибиряка. Тот стоял возле своего самолета. Густые облака закрывали небо, пахло дождем.

— Я сделаю все возможное, — пообещал Сибиряк. Он бросил взгляд на площадку у взлетного поля: Леда и капитан Носов стояли плечом к плечу. Он помахал им рукой. Олег Носов отдал честь, Леда подняла вверх большой палец. Она тоже нервничала. В последнее время Сибиряк видел, что их с Ледой чувства становятся похожими. Они часто грустили, боялись, или радовались одновременно, что означило только одно — они сближаются, и это его пугало. Несмотря на холод, Леда кокетливо приспустила кофту с одного плеча. Как только он взлетит, озябшая девушка закутается по уши, но сейчас она хотела произвести на него впечатление. Сибиряк улыбнулся этой мысли, и, растрогавшись, чуть было не послал ей воздушный поцелуй, но вовремя остановился.

Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Не помогло.

— Помни все, чему ты научился. Ты налетал достаточно часов, чтобы справиться со штатным полетом самостоятельно. Я в тебя верю, — голос Туяры вернул его к реальности.

Сибиряк кивнул. Он запрыгнул на крыло, сел в кабину. Фонарь над головой закрылся, приборная панель зажглась синим.

— Идентификация, — запросила система безопасности.

Сибиряк приложил запястье к сканеру. Двигатель заурчал, сопла приняли вертикальное положение.

Туяра уже встала на площадку возле Леды и Носова.

— Поехали, — решительно произнес Сибиряк.

Сопла раскалились, покрытие взлетной полосы почернело, самолет пошел вверх. Сквозь фонарь Сибиряк смотрел на приближающиеся облака. Серые, тяжелые, налитые яростью, они казались плотными, как покрывало. Через минуту он уже поднимался в зоне нулевой видимости. Радары показывали беспилотники, что выполняли тренировочные задания в своем секторе.

— Чисто, — сказал он диспетчеру.

— Чисто, — подтвердил тот. Это был Ильгиз, который вел Сибиряка во время его ночного полета над тайгой. — Придумай себе позывной, — предложил Ильгиз.

Сибиряк задумался, но ответ пришел почти сразу.

— Стерх, — уверенно сказал он.

— Отлично, — одобрил Ильгиз. — Красиво.

Сибиряк поднялся над облаками, здесь всегда стояла солнечная погода. Он опустил визор, надел маску и порывисто вдохнул свежий воздух, что теперь поступал к нему по шлангу.

Он набрал скорость — хотелось поскорее увидеть Четверку. На обратном пути они будут лететь вместе. Сердце Сибиряка радостно забилось. Вдали мелькали черные точки, они проносились так быстро, что только опытный глаз мог заметить их в небе. Антон Лебедев теперь постоянно проводил учения, и Сибиряка это немного беспокоило. Он чувствовал, что летчики готовятся к чему-то важному, о чем он пока не знал.

Самолет несся в сторону Арктики. Сибиряк проверил карту. Континент делили Норвегия, Россия и Соединенные Штаты. Воздушная граница на карте была ровной, и нарушить ее не даст навигатор в бортовом компьютере. Сибиряк немного расслабился. Он еще помнил то чувство, когда он летал на крыльях над водой, помнил, как ложился на воздушный поток, как ловил ветер. Теперь уверенности за штурвалом стало несравненно больше. Он представил себе, что снова становится стерхом и ощутил ликование.

Арктика приближалась. Облака исчезли, под ним был океан. Сибиряк взглянул вниз — таркр «Петр Великий» качался на волнах. Сибиряк летел над самым большим атомным крейсером в мире. Он отдал честь адмиралу, хотя этого никто не видел.

Гигантский корабль поражал воображение и Сибиряк испытывал мальчишеский трепет. Он видел огромные дула ракетных установок, локаторы, системы наведения, торпедные комплексы. Когда все вокруг рушилось, когда настало время пожаров, смертей, мародерства, человеческой жестокости, только военная дисциплина и сильная рука армии могли сохранить порядок на Земле. Вокруг таркра собирались корабли поменьше. Могучий флот Севера, над которым летит он, белый стерх. Сибиряк отключил автопилот. Ему захотелось быть достойным Нового мира.

— Давай-ка потренируемся немного, — сказал он машине. Над океаном он мог спокойно выполнять фигуры высшего пилотажа. Даже если он не справится, никто не пострадает. Его просто поглотит вода. Никакой ответственности.

Сибиряк потянул штурвал на себя. Нос поднялся вверх, борт пошел выше. Достигнув максимально разрешенной высоты, Сибиряк отключил двигатели. Самолет понесся вниз, крылья дрожали.

— Аварийная ситуация! — заволновался бортовой компьютер.

Сибиряк, придавленный к креслу перегрузкой, провел рукой в летной перчатке по монитору. Система взяла часть работы на себя. Самолет падал. Ему пришлось приложить все силы, чтобы вытянуть штурвал. Он запустил двигатели, выровнял машину. Самолет подбросило, стабилизаторы курса перестали истошно пищать, загорелись зеленым.